Ведьма - Юлия Мартыненко

колени. Николай Афанасьевич подхватил Асю на руки и вынес на улицу. Он усадил беднягу на лавку и дал ей воды. Девушка оборачивалась по сторонам, явно высматривая кого-то, и не переставала дрожать, да так, что было слышно стук ее зубов.

– Ася, расскажите, что случилось с Лизой?

Девушка не отвечала. Она будто больше не слышала помещика. Все время оглядываясь по сторонам, она как дикий, загнанный в угол зверек, издавала слабые, похожие на стон звуки. Понимая, что толку от нее пока никакого, Николай Афанасьевич решил отправить горничную к жене, а сам поехать за десятским и лекарем.

Объяснившись коротко с Авдотьей, Николай Афанасьевич оседлал коня и поскакал к лекарю – Тихону Гордеевичу. По дороге он заскочил к десятскому, в двух словах описав ему ситуацию. Когда же врач зашел в дом прислуги и уже осматривал тело, Николай Афанасьевич тем временем оглядывал небольшую комнату женщин и увидел на полу у кровати погибшей ее платок, завязанный в узел. Любопытным показалось ему то, что так странно завязан платок, и уже хотел он его подобрать, как вдруг услышал в сенях голос Всеволода.

– Хозяин, что случилось?

Громила, которому потолок хатки был явно низковатый, наклонил набок голову и прошел в комнату. Внимание его сразу привлек труп женщины. Нисколько не смутившись, мужчина приблизился к ней, и проведя рукой над ее телом, изрек:

– Удушилась во сне.

Лекарь удивленно поглядел на Всеволода. Протолкнув ком в горле, который по утрам и в отдельных случаях доставлял ему неудобства, он молвил:

– Должно быть, так. А вы откуда знаете? Вы врач?

– Нет-нет, – поспешил заверить лекаря громила. – Я просто давно разбираюсь во всем этом. Такой у меня дар.

Помещик и лекарь удивленно переглянулись. Николай Афанасьевич, уже позабыв о платке, подошел к Тихону Гордеевичу, и глубоко вздохнув, произнес:

– Стало быть, удушилась… Как странно, Лиза никогда не жаловалась на здоровье.

Николай Афанасьевич сочувственно посмотрел на мертвую женщину, затем окинул взором Всеволода и быстро покинул хату. Солнце уже вышло из-за горизонта, разогнав черноту столь мрачного утра.

Пропустив все привычные утрешние дела, помещик быстро умылся, переоделся и подозвал к себе сына. Николай к тому времени уже повидал мать и даже успел безуспешно задать несколько вопросов бедной горничной, которая с некоторого времени молчала как рыба. Запланированную прогулку к реке молодому Николаю пришлось отменить, так как все поместье спозаранку стояло на ушах.

Когда все формальные разговоры с десятским и лекарем были окончены, а отец и сын оказались наедине в кабинете первого, завязался интересный разговор.

– У меня странное предчувствие, Никола, – сказал Николай Афанасьевич. – Еще вчера я видел Лизу в добром здравии. Она была достаточно крепкой женщиной, и вдруг так скоропостижно скончалась. Что-то здесь не сходится.

– Отец, – возразил Николай, – что странного? Такое иногда случается.

– Я отчасти верю в слова Аси. Она говорила, что некая женщина проникла в хату, и стояла у кровати Лизаветы. Возможно, мы имеем дело с убийством. Ты разговаривал с Асей? Она что-то добавила?

– Она точно онемела. Ни словечка.

– Тогда я сам попробую с ней поговорить. Если это убийство, то будет расследование, разбирательство.

– Сомневаюсь, что кто-то мог пожелать Лизе зла. Добрее и приветливее человека сложно было отыскать.

– Я согласен с тобой. Но женщина погибла, поэтому нужно серьезно отнестись к делу.

Николай Афанасьевич спустился на первый этаж и нашел в гостевой комнате Авдотью, прижимающую к себе несчастную Асю. Девушка преобразилась до невозможности за считаные часы: русые волосы ее поседели, кожа стала по цвету напоминать фарфор, в красных от слез глазах читался ужас. Создавалось впечатление, что девушка и впрямь увидела такое, чего обычному смертному видеть бы не стоило.

Николай Афанасьевич и Авдотья переглянулись, и женщина отрицательно покачала головой. Тогда помещик наскоро отдал распоряжения подчиненным и сыну, и поскакал к лекарю, который уже осматривал у себя тело почившей. Лекарь, человек верующий и наслышанный об истории смерти покойницы, уже успев принять дозу хмельного успокоительного, сидел рядом с телом.

– Что скажешь, Тихон? – спросил Николай Афанасьевич.

– Ничего нового. Разве что, женщина страдала ночным удушьем. Каких-либо отклонений не обнаружено, но вот удивительно, на ее шее я нашел странную отметину. Посмотрите.

Лекарь показал на шею девушки, на которой четко просматривалась небольшая темно-красная царапинка в виде узелка.

– Она могла себя так поцарапать? – спросил помещик.

– Кто же ее знает? – ответил лекарь. – Я сомневаюсь, но утверждать ничего не могу. Это единственное, на что я хотел бы обратить внимание. Больше рассказать нечего, можете забирать тело.

Какой-то неприятный, странный осадок был на душе помещика. Организацией похорон он занялся лично. Не стоило труда договориться с батюшкой Илларионом и с могильщиками. Оставался только один вопрос – кем в срочном порядке можно заменить повариху и горничную, которая слегла с горячкой и не вставала с постели.

– Отец, вы ведь помните, что Руслана хотела помогать матери по дому, – предложил Николай. – Вы можете взять ее на место поварихи и временно вместо Аси.

Авдотья Петровна, не жалеющая видеть чужачку в доме, воспротивилась. Но разумея, что сейчас потребуется много сил, чтобы организовать поминки, и найти новую хорошую служанку, помещик одобрил Руслану в помощницы жене. Сам он с недавних пор стал наблюдать за Всеволодом, внезапно поразившим всех своим необычным даром.

Вечером того же дня, когда отошла в мир иной Лиза, Николай Афанасьевич, полностью выбившийся из сил, снова зашел в хату, где проживали домработницы. Подойдя к кровати Лизы, он посмотрел на пол, но не увидел платка, завязанного в узел ни возле кровати, ни под кроватью, ни рядом. Платок чудесным образом исчез.

И как гром среди ясного неба в голове Николая Афанасьевича вспыхнуло воспоминание, что, как только он зашел в хату, то видел открытое окно у кровати покойной. А после того как Ася, вцепившись в его плечо, посмотрела с ужасом куда-то в сторону, окно уже было закрыто.

Николай Афанасьевич сел на кровать покойницы и взялся руками за голову. Ему казалась странной и неестественной смерть Лизы и некоторые последующие детали. Авдотья всю ночь обещалась провести у кровати бедной Аси. Девушка была чрезвычайно напугана и ослаблена. Настои трав ненадолго сняли жар и успокоили горничную, но даже тогда она не смогла уснуть.

Что можно было увидеть, чтобы так напугаться? Неужто нечистая сила проникла в круг поместья и забрала душу Лизы? На все эти вопросы ответов не находилось. Помещик глубоко вздохнул, вышел из хаты и отправился домой.

***

Николай Афанасьевич не был фанатично верующим человеком и не был атеистом. Он исправно посещал церковь в воскресенье и на праздники, и всегда помогал нуждающимся.

Брат его, которому он был обязан землей, выделенной под поместье и село, однозначно верил только в себя и царя. Он носил крест на груди, тем не менее, не предавая