У самого синего моря - Игорь Рыжков

class="p1">— Вот, и славно… — Ворвался кто — то в переговоры. Кто — то слишком знакомый, что бы сообразить сразу.

Мать перемать! Это же «Сам». Горобец едва не вытянулся в струнку, сидя на стуле.

— Самуил Яковлевич, докладываю…

— Да не надо Семен Семенович. Слышу я все слышу… Вези их, голубчик…

— Товарищи! — Влез кто — то еще. — Это дежурный… Что же вы товарищи эфир засоряете?! А?! Враг же не дремлет! А они открытым кодом… Сразу видно штацкие…

— Да ладно тебе, Виктор… — Решил осадить разозленного наблюдателя за режимом Рудинштейн.

— Не Виктор уважаемый «Сыч», а «Дрозд-второй».

— Хорошо-хорошо — согласился Самуил Яковлевич.

— Приношу вам свои извинения, Дрозд-второй. Память у меня стариковская.

— Все время свою кличку забываю.

— Это не кличка, уважаемый «Сыч»! Это — «позывной»!

— Хорошо, позывной. — Согласился Рудиншейн. — Напомни мне как Семена в твоей конторе звать? — Наблюдатель обиженно засопел.

— А у Семена Семеновича Горобца есть общий позывной — «Воробей». У него и номер есть и группа… У него все есть только дисциплины нет!

— Ты все слышал? Воробей? — Захихикал весело со всхлипами Самуил Яковлевич.

— Да слышал я, слышал, товарищ «Сыч». Сейчас их привезу, не беспокойтесь.

— Это же надо — воробей… — Продолжал смеяться Рудиншейн. Он смеялся еще четыре секунды, приводя Горобца в состояние совершенно растерянное, и затем отключился.

Двигатели, наконец, вышли на необходимые для подъема обороты, и теперь их совсем не было слышно.

Вертолеты уже шли над морем.

Пассажиры так и не заметили как тот поднялся, настолько совершенной были его баланс и аэродинамика, настолько были квалифицированны пилоты, управляющие машиной.

На подлете к внешнему контуру Периметра их встретил целый эскорт вертолетов.

Четыре штурмовых Ка58 м. Таких же, как ушедшие за Периметр, и два побольше.

Один Ми120. Тащивший на себе тяжелое вооружение и имеющий возможность разложить на когерентные пучки света любую «непонятность», вытащенную из-за Периметра, и старенький, но вполне бодрый «Сикорский».

Летающая лаборатория, оснащенная оборудованием, которое было в состоянии с двадцати километров пронумеровать, взвесить и прилепить бумажный ярлык на каждую молекулу пока еще не распознанных существ сидящих внутри возвращающихся вертолетов.

— А подарунок идэ? — Весело затребовал обещанное Поляков. У него был доступ к данным «Сикорского».

— Нэ бачу, зовсим нэ бачу, Хворобэй!

Иван Тараныч, как бог весть твой этот… Позывной… Я же тебе сказал, что по этому поводу мы с тобой отдельно поговорим. — Возмутился Горобец.

Он знал, что на выходе из Периметра новичков обычно допрашивают с особым пристрастием.

Выясняют — не приобрел ли он, общаясь с субъектами, какую ни будь необычную способность. Проходить сквозь стены, например, или всегда нравится девушкам.

Горобец об этом слышал, но чтобы его заместителя самого Самуила Яковлевича мурыжили на выходе из-за Периметра, он предположить не мог.

Все — таки статусом в Заведении он обладал весьма и весьма высоким.

— Товарищ «Соловей»… — Включился в общий диалог пилот флагмана.

— У меня горючка на исходе. Еще минут на десять не больше… Так, что вы… Побыстрее там…

— Хорошо! — Внезапно, совсем сурово отреагировал Иван Тараныч, то бишь — «Соловей».

— «Свои» — Наконец, разрешил он выход из-за Периметра незадачливым путешественникам.

— Пропускайте!

Вертолеты встречающего эскорта качнули роторами в условном приветствии, и красиво сделав вираж, разошлись по эшелонам.

Штурмовики поднялись выше, освобождая эшелон для звена «Угрей» Горобца.

«Сикорский» с «Мишкой» опустились ниже.

— Проход свободен. — Затараторили диспетчеры.

— Окно открыто. Добро пожаловать домой, Семен Семенович. — Доброжелательно нарушил радиорежим кто — то из дежуривших в диспетчерской.

Горобец победно улыбнулся.

Угри его звена, наклонив острые носы вниз, быстро заскользили вперед к «Окну» в Периметре, которое отличалось от остального видимого пространства легким смазыванием красок и контуров.

— Есть проход. — Доложился пилот.

— Принято. — Отозвался Горобец, и вздохнув с облегчением, бросил беглый взгляд на притихших американцев.

Они сидели полуобнявшись с каменными выражениями лиц, верившие и не верившие во все происходящее одновременно.

Горобец улыбнулся и откинул колпак шлема.

— Все, господа! — Обратился он к туристам.

— Все! Дома уже… — Джон с Афелией несколько оживились.

Веки стали смаргивать, пальцы сжатые до побелевших ногтей на запястьях друг друга расслабились.

Они покрутили затекшими шеями и даже с интересом принялись посматривать через иллюминаторы на простиравшийся внизу ландшафт.

— Кто бы рассказал — не поверил бы. — Озадаченно качнул головой Джон.

Семен Семенович ничего ему не ответил. Да и что тут можно было отвечать?

Он работает в Заведении третий год и до сих пор не верит в происходящее.

Афелия, тем не менее, оживившись, стала проявлять чрезвычайный интерес к сидящему напротив Горобцу.

Она вытягивала шею, делала ему странные знаки бровями, кивала, но, так и не добившись от него вразумительной реакции, не выдержала.

— Товарищ, генерал! Разрешите обратиться? — На лицо полковника запаса Семена Семеновича Горобца невольно вползла снисходительно-гордая улыбка.

— Я слушаю вас, уважаемая Афелия. — Произнес он и серьезно насупил брови.

Ему казалось, что серьезно насупить брови должен был каждый генерал, когда к нему обращаются.

К генералам по пустякам не обращаются.

А по поводу пустяков они не станут хмурить брови.

Афелия несколько замявшись с формулировкой, завозилась на своем стульчике, и, не взирая, на требования безопасности, освободилась от страховочных ремней.

Наклонившись вперед, поскольку в вертолете высота потолков была несколько ниже, чем в ее доме, она села с «Уполномоченным» рядом.

Джон с напряжением посматривал на действия супруги, но неудовольствия по этому поводу не выказывал.

Афелия, наконец, уселась рядом с Горобцом и наклонилась к его уху.

— Скажите, генерал, а почему все — таки у вашего скафандра ширинка была расстегнута?! — Джон не слышал, что прошептала его жена на ухо «Уполномоченному», но «краска» мгновенно залившая его лицо, Джону не понравилась.

Оскорбленный супруг скупо поджал губы и отвернулся к иллюминатору, краем глаза, однако, ловя их силуэты.

Генерал, откровенно смущенный, замялся на некоторое время, затем склонился к уху молодой женщины и что- то произнес.

Теперь Афелия залилась пунцом смущения до корней волос.

«Генерал» оказался парнем не робкого десятка и, преодолев неловкость, выложил ей все начистоту.

Афелия, тем не менее, прокрасневшись и потратив на размышления минуты полторы, пришла к замечательным выводам.

Она призывно посмотрела на мужа, сидевшего на своем месте с видом оскорбленной невинности, и загадочно ему улыбнулась.

Джону, уловив движение, окинул ее суровым взглядом с ног до головы.

Афелия наклонилась вперед, открыв Джону глубокое декольте и облизнула раздвоенным языком алые губы.

Шевельнула плечами. Действие сказочного воздуха, о котором поведал Афелии Горобец, обещало сластолюбице столь же сказочные ночи с мужчиной ее мечты на протяжении долгих-долгих лет их совместной жизни.

Афелия снова пересела к Джону и обвила его мощный бицепс