Повелители драконов: Земля злого духа. Крест и порох. Дальний поход - Андрей Анатольевич Посняков

Сразу после круга зазвали атамана в свою землянку. Не одного зазвали – с немцем Гансом Штраубе, они вместе и шли – атаман и немец. Неспешно себе шли, о делах разговаривали, как вдруг глядь – тень какая-то от ворот наперерез метнулась – может, какой вражина? Так ведь откуда здесь вражины-то? Кругом все свои, других нету. Хотя… Лютень, да Дрозд, да Шафиров тоже поначалу своими казались – а вон оно вышло-то как!

Тень, выйдя из тени, поклонилась, промолвила тоненьким женским голосом:

– В гости бы к нам заглянул, атамане? И ты, герр Ганс, мимо не проходи.

Стрельнули из-под платка серые глазки.

– Ох, и кто же ты такая шустрая? – не признал в полутьме Иван.

– Авраама я. Так в гости-то зайдете? Мы уж и пирогов в очаге напекли… как уж вышли.

Еремеев задумался – кругом казаки шли, в жилища свои возвращались… а он, значит, к девкам сейчас пойдет. И добро бы был простой казак, а то атаман – неудобно как-то!

– Да пойдем! – Штраубе взял приятеля под локоть. – В кои-то веки фройляйн в гости зовут. Неужто откажем? Так доблестные кавалеры себя не ведут!

И уговорил ведь, хитрый черт! Правду сказать, недолго и пришлось уговаривать.

Махнул рукой атаман:

– Зайдем, чего уж. Раз уж пироги.

Ах, пироги-то как пахли – прямо как дома, из печи, с пылу, с жару! Постарались девы-то, что уж там говорить. Лучины свеженькой натесали, воткнули по всем углам – для свету, очажок для тепла стопили – в одних рубахах да сарафанах сидели, при виде гостей вскочили все, поклонились:

– Ах, гостюшки дорогие, долгожданные – добро пожаловать!

Усадили гостюшек на почетные – перед очагом – места, плеснули в кубки бражицы. Хорошие кубки, серебряные, такие же и блюда – все из Кашлыка прихвачено, зря, что ли, в полоне татарском томились?

– Ах, девушки, до чего же вы красивы! – подняв кубок, Штраубе галантно склонил голову, искоса поглядывая на статную светлоголовую Онисью… Онисью Никифоровну. – Вот за вашу красоту сейчас и выпьем. А, герр капитан? Э-э! – поглядев на стол, немец укоризненно поцокал языком. – А себе-то что не налили? Наливайте.

– Да пейте. Вы же гости.

– Найн, найн, так дело не пойдет, клянусь святой Бригитой. Позвольте-ка я сам налью. Оп-па! Да садитесь к столу же!

То ли случайно так получилось, то ли нарочно – а только оказался молодой атаман бок о бок с предметом своих воздыханий – кареглазой красавицей Настей. Уселся, голову повернул – даже смутился малость. А потом – как по три кубка выпили – вроде как и привык, не смущался боле. Да и не к лицу атаману смущаться какой-то там… Ой, не какой-то там! Иван лгать не любил, в том числе и себе самому, в отличие от многих прочих. Крепко запала ему на сердце кареглазая красавица Настена, кабы не поход, так давно бы заслал сватов… Ничего! До золотого идола только добраться, а уж там…

Ладонь Ивана словно бы невзначай легла на руку Насти… девушка не отпрянула, скосив глаза, улыбнулась. Заулыбался и Еремеев, еще ближе к девчонке придвинулся, чувствуя исходящее от нее тепло… от которого молодого атамана в жар бросало! Да и как не придвинуться-то – коли теснота? Землянка остяцкая, чай, не терем. Вот и немец Штраубе тоже придвинулся, да уж так, что совсем в угол Онисью затолкал.

А Иван, поставив опустевший кубок, обвел девушек неожиданно серьезным взглядом:

– Вот что, девы. На круге решили – дальше идти, без зимовки.

– Да мы знаем уже, – усмехнулась рыженькая Авраама. – Ждет-пождет нас путь-дорожка дальняя.

Атаман, шутки не приняв, потрогал на виске шрам:

– Я вот к чему говорю. Путь опасный, и что там, впереди – никто не ведает. Может – богатство да слава, а, может, и погибель. Вы бы, девы, с нами не шли, здесь бы остались.

– Одни?

Девчонки переглянулись.

– А вдруг нападет кто? – хмыкнула Авраама. – И что мы тогда – отобьемся? Лес-то – он только безлюдным кажется, окромя людоедов, там еще и вогуличи есть, и остяки – те, что за Кучума-царя воюют. Вы нас им, что ль, оставить хотите?

Еремеев не нашел, что и ответить – права была рыженькая, ох, как права! Так, скорее всего, и вышло бы – немирный таежный народец живо бы пронюхал о том, что на зимовье – одни девы остались. И чтоб их не взять? Ни сил, ни ума не надо. С другой стороны – тащить за собой девок – обуза, да еще какая.

Девушки снова переглянулись, зашептали что-то на ухо одна другой – гости в сие не вмешивались, ждали.

– Нет уж, казаки, – встав, выступила за всех Настя. – Уж вы нас с собой берите. Раз уж решили уже, потянули на север – так уж до конца идите. Вместе так вместе. Права Авраама, здесь мы без вас – добыча легкая. Да и мужиков бы с десяток оставить – тоже не долго бы осаду держали, не так?

Еремеев молча кивнул.

– Ну а раз так, так нечего и говорить боле! – В карих глазах девушки вспыхнули, загорелись упрямые золотистые искорки. – С вами мы пойдем. Да не думайте – обузой не будем. Мы, слава богу, не больные, сильные, с походом управимся, еще и в пути стряпать будем. Так, девы?

– Так, так, Настена. Верно! Не смотри, атаман, что мы бабы – повыносливее многих казаков будем.

– Да кто бы сомневался?! – с некой, смешанной с видимым облегчением обреченностью отмахнулся Иван. – Тут ведь дело не в том, выносливые вы или нет, а в том, что бабы! Девки вы неглупые, понимаете, о чем толкую…

– А тогда сразу не нужно было нас брать! А раз уж взяли – чего же теперь кидать? Не по-мужски это, не по-казачьи.

– Что ж, пусть так! – поднявшись на ноги, атаман вдруг улыбнулся открыто и весело, словно спал с его души какой-то тяжелый груз. – С нами так с нами – как решили, так и будет. Ну, что – брага-то осталась еще?

– Осталась, Иван свет Егорович, как не остаться? А ну-ко, Ганс, под лавку загляни…

Гости засиделись недолго, уходя, перецеловали всех – девы выглядели довольными, раскраснелись, не столько от бражицы, сколько от осознания того, что с ними – с бабами! – вдруг да посоветовались, что их голос спросили! Диво дивное, чудо чудное – не кто-то другой их судьбу