Сказочница: провoдник - Егор Соколов

– От твоих советов тут ни черта не зависит, – грубо ответил ей Вадим.

Он встал с места и направился на поиски Тихомиры, которая наверняка где-то заканчивала последние приготовления к ночи. Вадим не особо любил в это вмешиваться, но лучше уж к ней, чем выслушивать глупые речи Милы. Тихомира уже успела перетащить всё необходимое для зелья в нужную комнату и подготовить, оставался лишь последний ингредиент – цветок папоротника, который Вадим отправится добывать сам. Он бы и зелье варил уже сам, да только в темноте ещё видеть не умел, поэтому главной частью всё ещё занималась Тихомира, хотя ещё в первый раз объяснила ему, как это зелье готовить нужно, и заставила запомнить и повторить. Наверняка он бы и без света справился, но Тихомира ещё не слишком ему доверяла, потому как даже маленькая ошибка в приготовлении будет стоить Вадиму жизни.

– Как там наша Мила? Справляется? – поинтересовалась Тихомира.

Вадим не видел, что бабушка сейчас делает в тёмной комнате, но прекрасно слышал звон баночек и тихое бульканье мёртвой воды, которое происходило каждый раз, как Тихомира кидала в котелок новый ингредиент. Захотелось просто забиться тут в угол и больше не выходить.

– Сидит, траву по всей обеденной раскидывает, – ответил Вадим.

– Вот чертовка, надо заставить её подметать, – Тихомира ему сразу же поверила, хоть и прекрасно знала, что он наговаривает.

Вадим на это ничего не ответил. Даже злорадствовать сейчас не хотелось. Время неумолимо приближалось к вечеру, что означало лишь, что до ночи осталось совсем немного. Вот бы научиться время останавливать, но на это явно нужно было побольше сил, чем Вадим сейчас имел.

– Ладно, тут всё готово, – заключила Тихомира. – Теперь остыть должно. Пойдём.

Вадим вышел следом за Тихомирой, которая на ходу из молодой девицы превратилась в старушку, чтобы перед Милой не показываться. Когда они вошли в обеденную, девчонка уже закончила наполнять баночку.

– Я всё, – возвестила она весело.

Конечно, ей весело будет, раз Вадим её не донимал сегодня. Может, совсем повеселеет да задания все хорошо выполнит, пока он без чувств валяться будет. Повезло же девице этой.

– Подмети теперь, что насорила, а лучше всю обеденную прибери, – скомандовала Тихомира и выглянула в окно. – А там и сказку пора бы послушать.

– А я прогуляюсь схожу, – Вадим и в этот раз не захотел слушать, что Тихомира будет Миле рассказывать.

– До темноты возвращайся, – сказала Тихомира, но могла бы и не напоминать.

Вадим вышел на улицу, где вечерний воздух был уже немного прохладнее дневного летнего зноя, но всё ещё недостаточно холоден. Он сунул руки в карманы и отправился к реке. Наверняка в деревне сейчас гуляния большие начнутся, девчонки побегут на речку купаться да венки по воде пускать, потом компаниями весёлыми разбредутся, будут песни петь, веселиться, играть, а те, кто постарше, найдут занятия поинтереснее. Для Вадима всё это уже глупостью казалось – ни вкусная еда, ни девицы, ни алкоголь его уже не привлекали в этом празднике. Для него Иван Купала был наполнен болью, сомнениями и чередой кошмаров. Он вышел к реке и остановился у берега, поднял пару камней и запустил, пытаясь добросить до противоположного берега. Солнце медленно, но верно садилось. В какой-то момент Вадиму даже захотел, чтобы мавка к нему вылезла, хоть с ней бы поговорил о чём-нибудь, да только в эту ночь она уплывала вверх по реке, надеясь себе какого-нибудь подвыпившего молодца заманить да полакомиться. В эту ночь было проще всего так сделать. Всем сегодня весело будет, кроме Вадима.

Вернулся он к дому только тогда, когда был уверен, что Милы там больше нет. Тихомира ждала его у порога, расхаживая из стороны в сторону. Беспокоилась, что он сбежит? Некуда ему. Знает же.

– Готов? – задала она очевидный вопрос.

– Нет, – просто ответил он.

– Я подогрею зелье, а ты дождись, пока папоротник зацветёт, – Тихомира вздохнула. – Знаешь, что делать, в общем…

Она ушла в дом, оставив его одного на улице. Вадим не торопился, потому как папоротник своими руками три года назад сажал, так что далеко уходить и не надо было. Оставалось лишь дождаться, когда он зацветёт. Вадим зашёл за дом и уселся перед кустом, принявшись сверлить его взглядом. Он вспомнил поверья, что если папоротник цветущий найти, то можно любое желание исполнить, да только никто не знал, что на самом деле не так-то просто заставить папоротник цвести. Вадим сам его всю весну подкармливал специальным отваром магическим. Вскоре солнце совсем ушло, а на небо вышла луна, точнее месяц. Вадим поднялся на ноги, заметив, как небольшой бутон выглянул из-за листьев и начал набухать. Сорвать цветок должен был именно Вадим, чтобы зелье на него подействовало. В деревне верили, что нужно руку поранить, да сорвать цветок, чтобы мудрость невиданную обрести, но Тихомира объяснила Вадиму, что глупости это всё. Папоротник крови не любит, а потому убьёт того, кто на него эту кровь пролил, за семь дней всего. И нет спасения от этой смерти никакой. Впрочем, и найти цветок папоротника так просто не выйдет, но немало ведьм уже обжигались на этом поверье. Вадим наблюдал за тем, как бутон лопается, выпуская наружу огненно-рыжие острые лепестки, а в центре красовалась ярко-красная ягода. Как только цветок распустился, Вадим протянул руку и резко сорвал, чтобы не вырвать папоротник с корнем, а оборвать крепкий стебель цветка. Ножом срезать его было нельзя. Вадим слегка сжал цветок в ладони и отправился в дом. Цветок излучал лёгкое желтоватое свечение.

Как только Вадим вошёл в тёмную комнату, Тихомира тут же отошла от горшочка с зельем, которое тихо побулькивало на костерке из чёрного пламени. Вадим сжал цветок в кулак, слегка перетёр и бросил в котелок, отчего коричневатое противное варево приобрело приятный золотистый оттенок, но пахнуть лучше не стало. Тихомира принялась перемешивать и нашёптывать заклинание. Вадим не мешал, наблюдая за каждым движением ведьмы, которые теперь было видно от свечения варева. Два раза по часовой стрелке, один против – и так семь раз. После этого Тихомира остановилась и погасила огонь, но свечение папоротника не иссякало даже внутри зелья. Разговаривать сейчас было нельзя, так что оба молчали. Зелье быстро остыло, превратившись в густую красновато-бурую жижу, и перестало светиться. Это значило, что теперь его можно пить. Не хотелось. Так как Вадим теперь ничего не видел, Тихомира сама зачерпнула зелье и вложила кружку в руку Вадима. Он зажал нос, предпочитая выпить противное варево залпом. Хоть оно и остыло, а всё