Повелители драконов: Земля злого духа. Крест и порох. Дальний поход - Андрей Анатольевич Посняков

– Господин Енко сказал, чтобы вы не ждали. Чтоб возвращались на постой, а он немного задержится.

Атаман уже успел одеться, и слова разрисованного им же Нойко вовсе не застали его врасплох. Чего не скажешь о красавице-деве с глазами цвета пряных весенних трав, растущих в далеких степях! Она уже натянула штаны, а вот жилетку надевать не спешила, видимо, очень довольная обескураженно-восторженным видом подростка. Даже улыбнулась и показала язык:

– Что уставился, парень? Иди подрасти сперва!

– Ты как здесь, Нойко? – Иван шагнул к отроку. – Так как меня нашел? Что, приходил Енко?

– Приходил, но тотчас же ушел, – закивал мальчик. – Какое-то у него важное дело. А вас найти – дело нехитрое, мой господин. Где же искать мужчин на празднике веселья и песен? Конечно же на лугу или у озера – в объятьях веселых дев!

– Нет, ну вы только гляньте, умник какой выискался! – натянув, наконец, жилетку, красавица шутливо щелкнула Нойко по носу и, повернувшись, помахала атаману рукой. – Ну, я пошла. Прощай, воин. Было славно, ага.

– И мне было славно… – проводив уходившую девицу взглядом, Иван обернулся на отрока. – Ты остальных-то нашел?

– Нашел, господин, – смущенно улыбнулся Нойко. – Там же, где и вас – рядом. Так идем? Праздник-то уже кончился, вот-вот явятся парни из дома молодых воинов – поднимать уснувших гуляк.

Отрок смутился вовсе не от вида голой девичьей груди – что он, девок нагих не видал, что ли? Да на любом празднике… почти на любом – хороводами скачут! Не-ет, дело не в груди… просто он не успел эту девчонку проверить, а ведь она не местная, чужая… чего тогда приставала к казакам? Не успел, мысли не подслушал – тут и неопытность сказалась, ну и… честно говоря – грудь. Все-таки засмотрелся, ага – вот и потерял бдительность на какой-то миг!

В дом странников казаки добрались уже ближе к утру, когда колдовское светило исходило предрассветною радугой, превращаясь из скромной сиреневой луны в утреннее, алое, с золотистыми жаркими лучами, солнышко. Егоров который раз уже ловил себя на мысли о том, что никак не может определить для себя – а где же все-таки висит это чертово солнце? Над древней столицей сир-тя или еще дальше, еще в глубже в центр колдовской земли?

– Проходите, проходите, гости дорогие! Опочивальня в готовности.

С поклонами встретив возвратившихся с праздника постояльцев, Гардатко Истой, улучив момент, отвесил увесистую затрещину Нойко:

– А тебя где носило, нуер худой? Двор не метен, посуда не вымыта? Совсем от рук отбился, дрянь мелкая, ну, погоди у меня, погоди – вскорости снова на цепь сядешь!

Как только казаки скрылись в доме, толстяк взял в руки палку и ухитрился-таки ухватить парнишку за локоть:

– А вот впредь будешь знать, как где ни попадя шастать! Вот тебе, вот! Получай!

– Уу-у-у!!! – безуспешно пытаясь вырваться, громко закричал Нойко. – Вы ж, господин мой, сами меня с гостями послали, в проводники! Забыли, что ли?

– Ах, ты ящер пустоголовый! Длинношей обделанный, трехрога загнивший хвост! Совсем страх потерял – меня за глупца держишь? Н-на!!!

– Ой-ой-ой, хозяин! Не надо, больно же!

– Вот и хорошо, что больно! То, что я тебя послал – помню. Так ведь не до утра же, пакостный ты гнилозуб, отрыжка трехрожья! Ох, горе мое, горе!

Пока хозяин дубасил своего служку, казаки один за другим поднялись в опочивальню, зачем-то тут и там разгороженную циновками – может быть, корчмарь решил, что так гостям будет куда как приличнее спать.

– Господи!!! – распахнув сундук, вдруг воскликнул Сиверов Костька. – А где же наши пищалицы? Сабли?!

– Что, нету? – напрягся атаман.

– Нету… нигде…

– Случайно не оружие ваше ищете? – гулко прозвучал чей-то язвительный голос.

И ту же, словно по команде, упали циновки… явив прятавшихся за ними воинов, числом поболее двух дюжин, с нацеленными на ватажников стрелами и копьями. Командовали воинами те самые два хмыря, что еще с утра так не понравились атаману! Мало того, в числе воинов казаки заметили и девок – тоже с луками, стрелами… Атаман тотчас же узнал свою ночную пассию:

– И ты здесь?!! Вот ведь щучина!

– Не дергайтесь – чревато! – потерев руки, спокойно заявил один из хмырей – с вытянутым лицом и горбатым носом, похоже, он и был тут за главного. – Утыкаем стрелами в один миг, можете не сомневаться!

С тех пор, как Сертако-нэ покинула дом девичества, никто ее так вот, уважительно-ласково – «Сертако-нэ» – не звал, называли по-другому, презрительно-пренебрежительно – Сертако-нэ-я. А как еще называть худую, вечно виноватую наложницу, ту, что никак не могла понести, одарив господина сыном… или хотя бы дочерью. А Сертако ведь могла бы родить, вполне, да просто-напросто не хотела – ну, не от старого же облезлого трехрога, колдуна Еркатко Докромака, что, наконец-то излечившись от мужского бессилия заговоренной кровью молодых девственниц, вел себя, словно потливый нуер во время весеннего гона!

Ах, старый похотливец, чтоб ты сдох, чтоб тень летучих драконов повелителя мертвецов Темуэде-ни поскорей коснулась тебя, Еркатко Докромак! Испортивший жизнь слишком многим вполне достоин вечной послесмертной муки!

Сегодня был праздник, все жены и наложницы, по обычаю, были отпущены веселиться – конечно же не на всю ночь, как все, но все же и это надо было заслужить. Сертако, конечно, не заслужила, но на праздник сбежала – хоть какая-то радость за долгие унылые дни, да что там дни – годы!

И вот там, в хороводе, вдруг показалось… Нет, не может быть, он же давно сгинул! И, тем не менее, тот высокий парень, что внезапно ожег Сертако-нэ-я взглядом, был так похож на сгинувшего изгоя Енко Малныче!

Ах, Енко… Лучше бы тебе тогда отдалась, не прогнала, кулаком по лбу не треснула! Эх, кабы знать…

Собрав сохнувшие на заборе циновки, девушка отнесла их в дом, разложила, развесила, после чего отправилась в свой угол – спать. Улеглась на старую, изрядно побитую молью кошму из меха товлынга, закрыла зеленые свои очи… Ворочалась, а сон все не шел, хотя, казалось бы, устала за день, умаялась. Перед глазами вставали какие-то видения, призраки давно минувших дней, куда более счастливых, чем нынешние. Вот и Енко появился – высокий, красивый, с копной темных волос, с золотым оберегом, видневшемся на груди, в вырезе рубахи из змеиной кожи. Возник в дверях, присел, погладил по щеке… потом улыбнулся, позвал куда-то…

Хороший сон,