Земля войны - Александр Дмитриевич Прозоров

Она не чувствовала в небесном колдуне враждебности – только тревожность. Гость не пытался овладеть волей столпившихся внизу простолюдинов, при нем не видно было ни единого копья. Похоже, упрямо кружась, он просто искал место для посадки.

– Кто там перед мостом собрался? – встав в воротах, спросила чародейка. – Разойдитесь в стороны. Дайте мне дорогу до реки! Двадцать шагов шириной! Немедля!

Приказ хозяйки заставил воинов и служанок расступиться. Небесный колдун, правильно приняв приглашение, снизился. Его дракон широко раскрыл и чуть приподнял крылья, гася скорость, и ловко плюхнулся на дорогу в десятке шагов перед мостом. Сидящий на загривке зверя пожилой колдун в темной тунике и с огромном золотым диском на груди, опоясанный одним лишь бронзовым ножом, однако с богатой резной рукоятью и такими же костяными накладками на ножнах потрепал дракона по шее и громко потребовал:

– Позовите Енко Малныче!

– Тебя никогда не учили вежливости, сир-тя? – нахмурилась служительница смерти. – Хозяину дома надобно поклониться, поздороваться, о себе рассказать, о событиях последних, а лишь опосля о делах спрашивать.

У гостя зашевелились крылья носа, и Митаюки ощутила, как нефритовый нагрудный крестик похолодел, а в голове появились нехороший холодок, подташнивание и сонливость, как это бывает, когда кто-то пытается влезть человеку в разум, завладеть сознанием; по телу пробежали мурашки, что тоже есть верный признак колдовского нападения. Гость резко дернул подбородком, поморщился – похоже, ответное воздействие амулета ему не понравилось. Митаюки-нэ вскинула руку.

Все, что должен был теперь чувствовать небесный всадник – так это ее готовность отдать приказ о казни зарвавшегося хама. Воинов вокруг стояло изрядно, робости они не ощущали. Ощущали желание пустить в дело метательные палицы, топорики и копья.

– Кто ты таков и чего тебе надобно в моей твердыне? – жестко спросила темная ведьма.

– Мое имя Падан-хорт, я принес послание для Енко Малныче от всемудрого Тадэбя-няра, – недовольно признался колдун. – Позовите его ко мне!

– Что за послание?

– Не твое дело, глупая баба! – гонец повернул дракона, тот раскинул крылья, сделал несколько подскоков и, громко хлопая перепонками, начал набирать высоту.

Похоже, Падан-хорт все же нащупал нужный ответ в разуме кого-то из людей и понял, что проклинаемого Великим Седэем бродяги сейчас в остроге нет.

Впрочем, пусть вестник ничего и не рассказал, сам его визит значил для Митаюки-нэ очень многое. Ведь Тадэбя-няр был седьмым, младшим по званию старшиной Великого Седэя. Этот род имел заметно меньшие колдовские способности, в сравнении с другими великими знатными семьями, и никогда не поднимался выше пятой ступени. Пятый, шестой старшина – это достижения великих чародеев рода Тадэбя. Обычная их участь – быть самыми низшими из колдунов совета. И то, что четверо старших ныне нашли свою смерть на развалинах острога, – ничего не меняло. Наверняка в столице уже началась свара за их места, и «слабаков» не допустят к руководству даже на время.

Разумеется, в сравнении с Енко Малныче или ею самой возможности Тадэбя-няра были все равно как способности муравья в сравнении с товлынгом, им обоим о попадании в Седэй не стоило и мечтать. Но Тадэбя-няра в Верховный Седэй входил. И всегда – как младший.

Прибрав к рукам большую часть Я-мала и взявшись за города, Митаюки предполагала договориться с этим колдуном, привлечь на свою сторону, пообещав второе место в знатности среди всех оставшихся чародеев. Первое, само собой, она припасла для себя.

Сделать свой род вторым – а не седьмым, с мечтами о шестом или пятом месте… Колдун не мог не согласиться на подобное предложение.

Но сей шаг Митаюки-нэ планировала еще только на будущую осень! И если Тадэбя-няра посетили сходные идеи уже сейчас – значит, что-то случилось. Нечто очень серьезное, коли заставило старшину смирить гордыню и самому побежать к гонимому бродяге, просясь к нему в помощники.

– Второе место всегда лучше седьмого, – в задумчивости пробормотала Митаюки-нэ. – Либо Тадэбя-няра сильно оскорбили при дележе оставшихся званий, либо… Либо я чего-то не знаю.

Забота о раненых и хозяйственные хлопоты поглотили в последние дни все ее время, и уже очень, очень давно юная чародейка не смотрела на мир с высоты птичьего полета черным глазом стремительной сойки.

Прислужница смерти оглядела двор с накрытыми столами, выставленные за стенами бочонки, посмотрела в сторону бани и поняла, что сегодня опять не сможет вырваться в небо хотя бы на пару тихих вечерних часов. С разгадкой накопившихся секретов придется обождать.

* * *

Слабое пушистое касание скользнуло от шеи к позвоночнику и обратно, заставляя Митаюки-нэ отвлечься от теплой дремы, но не вырывая из нее. Теплое дыхание в затылок, прикосновение ладоней к бедрам, поцелуй в шею – и сладкое томление потекло по телу, превращая границу между сном и явью в зыбкую мечту, в волшебство, исполняющее все тайные, самые сокровенные желания. Девушка слабо застонала, удерживаясь на этой грани, не поддаваясь ни огню, ни неге, а просто утопая в блаженстве, отдаваясь мужской ласке целиком и полностью, не забирая ничего в свою волю – и была вознаграждена щекочущими поцелуями между лопаток, нежными волнами тепла чуть ниже спины – и сильный толчок отправил ее, словно в пропасть, в огненную бездну сладости, в бездну без верха и низа, без верха и дна, без начала и конца, качая и кружа, то оставляя парить, то вскидывая к высотам блаженства, то скатывая по склону желания и жажды – и снова подбрасывая…

И вдруг все кончилось!

И она с некоторым разочарованием открыла глаза, посмотрела могучему мужу в лицо, с надеждой улыбнулась:

– Какой чудесный сон мне только что привиделся…

– Побольше бы нам таких снов, – согласился атаман.

– Побольше… – Митаюки-нэ поцеловала его и поднялась.

Ничего страшного. Не повезло в этот раз, будут еще сотни других. Приручив демона войны, не стоит сетовать на то, что у него плохо получается быть нежным бельчонком. Спасибо, научился хоть каким-то ласкам, а не хапает, словно кусок мяса, чтобы сожрать не жуя и, утолив голод, умчаться к более важным делам. Пытается быть нежным. Нежным с нею. Значит – тянется именно к ней, желает именно ее, а не просто удовлетворяет обыденную потребность.

– Люблю тебя, мой великий дракон, – повелительница севера поцеловала мужа еще раз и вышла из опочивальни.

В горнице испуганно зашевелились шкуры – но ведьма сделала вид, что ничего не заметила, прошла дальше, остановилась на гульбище, подняла лицо к светлеющему небу. Сделала несколько глубоких вдохов, обошла двор, спустилась к кухне, где уже суетились две стряпухи. Одобрительно кивнула, зачерпнула из миски горсть