Земля войны - Александр Дмитриевич Прозоров

только до тех пор, пока в нем есть ты! Не уходи в острог. Найдутся стрелки и без тебя.

– Друзей на смерть послать, а самому в стороне остаться? – изумился Серьга. – Кому, ко псам поганым, таковой атаман надобен? Воевода на пики первым идти обязан, иначе веры ему никакой!

– У нас сын скоро родится. Забыл?

– Мой сын не должен считать отца трусом.

– Он должен иметь отца!!! – сорвалась на крик Митаюки.

– На все воля Божья, – пожал плечами атаман. – Бог даст, уцелею.

– Матвей, любый мой, родной, – черная ведьма взяла его лицо в ладони, посмотрела в глаза. И поняла, что просто разговора будет мало. Нужно средство посильнее. – Как я по тебе соскучилась!

– Девочка моя! – Губы супругов сомкнулись, и казак легко подхватил чародейку на руки, понес в спальню, торопливо пробежал пальцами по крючкам за плечами девушки, поставил ее на пол, и платье соскользнуло вниз. Митаюки переступила через него, грациозно подкрадываясь к раздевающемуся мужу, закинула руки ему на шею и повисла, поджав ноги и тихонько хихикая, уткнувшись носом в бороду.

Матвей провел ладонями по ее обнаженным бедрам, от коленей вверх, до самых плеч – и ненужная рубашка полетела в сторону. Девушка отступила, упала на спину на кровать, а могучий, непобедимый воин, опустившись пред ней на колени, стал целовать ноги чародейки, поднимаясь все выше, от ступней к коленям, к бедрам, к животу, к груди…

Солнце согрело ее лицо и тело, птицы вспорхнули из сине-красных кустарников, и Митаюки закружилась, взлетая, все выше и выше, пока не рухнула плашмя в озеро, расплескав воду и не открыла глаза…

Девушка лежала в постели, утонув глубоко в перине, а пухлое одеяло закрывало ее до подбородка, ласково обнимая плечи. Мужа рядом не было. Чародейка попыталась вспомнить вчерашний вечер – и вскрикнула в ужасе, выдернув руки и закрыв ладонями лицо:

– Великие боги, какой позор! Я заснула! Заснула в руках мужа, да простит меня Лули!

Мягкая постель, горячие поцелуи, поглощающие рассудок ласки – именно так собиралась юная чародейка вытянуть у мужа обещание остаться дома. И вот же срамота – заснула прямо между поцелуями!

– Доброе утро, госпожа! – услышав шум в опочивальне, заглянула внутрь служанка. – Тебе помочь одеться?

– Где атаман? – поднялась Митаюки-нэ.

– Повелел не беспокоить… – Сай-Меени вошла в комнату, одергивая замшевую кухлянку, украшенную тремя полосами нашитых над грудью костяных бусинок, принялась расправлять постель.

– Доброе утро, госпожа! – заглянула в дверь служанка. – Тебе помочь одеться?

– А-а-а… – чародейка оглянулась на постель, но там никого не было. – Д-да… Где атаман?

– Повелел не беспокоить… – Сай-Меени подобрала с полу рубашку, старательно расправила, поднесла темной ведьме. Однако Митаюки видела, как за спиной служанки точно такая же Сай-Меени выкладывает на сундуке ее платье. Слегка ошалев от увиденного, девушка вытянула руки, позволяя набросить на них рубаху, оправить на теле. И только тут, наконец, сообразила, что именно происходит…

– Сай-Меени, сходи на кухню, скажи, что я хочу еще фруктового салата. Такого, как вчера, – распорядилась чародейка.

– Да, госпожа, – служанка поклонилась и вышла.

– Я вижу, у тебя хорошее настроение, Нине-пухуця, – сказала Митаюки ее двойнику.

И тот, рассмеявшись, преобразовался в казачку Елену, в длинном полотняном сарафане с красной вышивкой и длинной, толстой русой косой за спиной.

– Очень хорошее, чадо, – проклятая всеми сир-тя ведьма перенесла платье на постель. – Ты представляешь, эти выжившие из ума старики и вправду поверили, что побеждающей всех армией иноземцев командует великовозрастный дурачок Енко Малныче!

– Да какая там армия? Три струга, десять воинов.

– У страха глаза велики, дитя мое, – покачала головой казачка. – Когда огонь, дым, грохот и кровь, то заместо десяти тысяча с легкостью мерещится.

– Енко… – Митаюки помолчала, обдумывая услышанное. Если Великий Седэй счел хозяином армии изгнанника, доселе способного только на мелкие пакости, то… То будет полагать врагов глупыми тугодумами. Колдуны окажутся куда менее осторожны в своих решениях и поступках. – Выходит, мудрая Нине-пухуця, ты послала меня вовсе не для того, чтобы разгадать тайну этого бродяги? Ты послала меня его подразнить?

– Неужели ты обиделась, моя любимая ученица? – растянулась на постели казачка. – Если бы я открыла тебе истину, ты изображала бы девушку, достигшую недостижимых для Енко Малныче высот. При всей своей глупости Енко суть родовитый колдун, он ощутил бы подделку. А так ты просто была сама собой, царицей рядом с никчемным червем. И он не ощутил ничего, кроме зависти.

– Но зачем, учительница? – Митаюки взяла платье, продолжила одеваться.

– Чтобы изменить судьбу многочисленного стада могучих зверей, вовсе не нужно быть сильным и страшным, чадо мое, – приподнялась на локте казачка. – Иногда достаточно спрятаться в траве и в нужный момент легонько хлопнуть в ладони. И звери сами отвернут в нужную сторону. Наш глупенький колдун и стал этим самым хлопком. Ты слишком умна, дитя, для наших стариков. Ты пожираешь их страну так тихо и незаметно, что они и не пытаются сопротивляться. Енко другой. Едва получив такую возможность, он смог взбесить всех сир-тя до единого, каковые только услышали про его успехи. И зная, с кем имеет дело, Великий Седэй не станет особо осторожничать, ставя его на место. Для колдунов это просто родовитый расшалившийся дурачок.

Юная чародейка еще немного подумала и опять спросила:

– Зачем?

– Неужели ты забыла, кто мы, мое любимое чадо, и кому мы служим? – казачка посерьезнела и поднялась. – Мы обязаны предать этот мир смерти! Только смерть разбудит спящие силы колдовских родов сир-тя, их волю, силу и готовность к битве! Только она заставит сир-тя вспомнить о своем предназначении и вернуться в большой мир не поверженными, но победителями! Мы должны пробудить наш народ от спячки. Время пришло!

– Ты хочешь, чтобы все сир-тя поубивали друг друга?

– Нет, милое дитя, – снова откинулась на постель казачка. – Это будет слишком зло и кроваво. Как бы ты меня ни почитала, ты не позволишь сотворить подобное со своим народом. Или почти своим… – многозначительно улыбнулась женщина. – Мне вполне достаточно поражения Великого Седэя.

– И кто победит?

– Конечно же ты, великая шаманка Митаюки-нэ, – сладко потянулась казачка.

Чем дальше, тем меньше этот разговор нравился юной чародейке. Мудрая Нине-пухуця хвалила ее, обольщала, обещала… Точно так же, как сама Митаюки не раз льстила мужу, добиваясь нужных поступков, или обольщала казаков.

Разумеется, девушка всегда выполняла свои обещания – иначе кто бы ей потом поверил?

Однако награда, полученная глупыми самцами, всегда была многократно меньше, нежели достигнутая чародейкой цель.

Разумеется, злобная ведьма вела себя точно так же – учение девичества одинаково для всех. Но если Нине-пухуця обещает победу ей – тогда что она намерена