Земля войны - Александр Дмитриевич Прозоров

дожидались сборщики дани. Тоже ленились – ну, не в каждую же забытую богами деревню заглядывать! Зачем? Когда сами несут.

Так и жили – всем хорошо, всем удобно, только вот поселок все больше загнивал: рушились от неухоженности дома, падали покосившиеся заборы, а молодежь, не обращая внимания на страшные сказки, частенько убегала к тотемникам – там привечали воинов, там можно было прославиться, добыть в лихих набегах богатство и много-много жен. В Койно-орге же воины были без надобности – врагов вокруг никаких, дань платится вовремя, даже свирепые ящеры сюда, на побережье, забредали редко – холодно, постоянно дуют злые промозглые ветра.

– Ну? И кто мою лодку взял, может, скажете? – обведя гневным взглядом приятелей, прищурился молодой Мюсена-ка, что значит «кочевник».

И правда, «кочевник», ну не сиделось ему на месте никак, все время влезал не в свое дело, ссорился со стариками, мудрых предков не особенно почитал, забывал и про богов, бывало. И все сходило с рук – как же, родной племянник вождя, к тому же – один из лучших воинов. Из лука бил лучше всех, дальше всех метал палицу, мог проползти незаметно, полсуток бежать через лес без отдыха. А еще отлично плавал, нырял. У «тотемников» такому бы цены не было… но только не здесь. Здесь всем было все равно. Ну, воин ты – и что? Хочешь в дозор – пожалуйста, не хочешь – не надо, на то обереги есть, великими и мудрыми предками заговоренные. А хвастаться, выше других себя выставлять – младому юноше не к лицу. Надо быть как все, не выделяться, уповая не на собственную дурость, а на милость великих богов, вовсе не оставляющих славный Койно-орг своими милостями. Ну, а как же? Никто раньше времени не помирал, враги и драконы не нападали, еды было вдоволь, так же – и золота. Чего ж еще нужно-то? Живи себе спокойно, как все, и не выделывайся.

А вот Мюсена-ка так не мог почему-то! Может, потому что еще слишком юн был, да глуп – едва семнадцать исполнилось, какие там мозги – а, может, просто характер такой имел, не зря же прозвали кочевником. Ну, не сиделось парню на одном месте, а одному где-то рыскать скучновато было, вот молодежь и подбивал, и сейчас вот собрался вверх по реке плыть, да вот только куда-то пропала лодка. Хороший такой челнок, недавно обменянный в Марг-Койно на мешок золотого песка. Там же, в Марг-Койно, была у Мюсена-ка подружка – дочка местного колдуна, гордая красавица Хлейко-нэ – «Чистенькая», – про которую все говорили, что злючка, а вот Кочевник так не считал. Вот и сейчас к ней плыть собрался – а челнока-то и нет!

– Да не брали мы, – отнекивались сотоварищи, тощие полуголые сопляки, не без страха посматривая на своего заводилу.

С таким только свяжись! Правильно родители запрещали. Небось, нынче собирался подбить всех подняться вверх по реке да лесом уйти к тотемникам, поглядеть на их большие и богатые города, в которых, говорит, живет аж по несколько тысяч человек!

Врет! Врет и не краснеет – не может быть, чтоб столько человек в одном селении проживало, где они там все поместятся-то?

А лодку Кочевника никто не брал, и не думал даже, воров в васильковой долине нет. Просто отвязали вчера веревочку, вот и уплыл челнок вниз по реке – туда ему и дорога, ищи теперь.

Нет, конечно, имелись и другие лодки… только все прохудившиеся, старые, на таких вряд ли в дальний путь пустишься… и в ближний-то боязно.

– Ты, Мюсена-ка, на нас не обижайся и глазами не сверкай, – поглядывая на переминавшихся с ноги на ногу приятелей, негромко промолвил толстопузый Уюнка-на, считавшийся в селении спокойным и рассудительным парнем.

К тому же и дураком Уюнка-на не был… правда, и не особенно умным – как все. И это считалось в селении главным, сам великий жрец благоволил к парню и подумывал было сделать его своим учеником. И ведь верно, сделал бы, кабы что-то их своего учения помнил накрепко. Что греха таить, слабым колдуном был почтеннейший Урсеми-ба, можно сказать – никаким, но Койно-оргу вполне хватало и такого. Не злой и не добрый, не глупый и не шибко умный – как все. Вот и Уюнка-на очень хороший парень, вполне подходящий для того, чтобы стать жрецом. Ну и что с того, что способностей колдовских нет, у самого почтеннейшего Урсеми-ба с этим проблемы. Ну, спинокрылов может пригнать, подчинить своей воле парочку-другую менквов – дело нехитрое, тут и не надо быть колдуном, главное заклинание назубок выучить да не перепутать. Урсеми-ба выучил… отчего хорошим колдунов не стал. Зато имел вполне солидный внешний вид: осанистый, благообразный. Золотой амулет на груди слуги (по статусу ему были положены слуги из провинившихся, должников и рабов) начищали ежедневно до блеска. По праздникам, у храма мужского бога, Урсеми-ба, как и положено, выступал перед собравшимся народом, говорил, что положено, красиво и звучно: славил богов и столичные власти, хвалил соплеменников и их такую размеренную и привычную жизнь. Слушать его каждому жителю было приятно.

– Так значит, отвязался челнок? – Мюсена-Кочевник с обидою плюнул в воду. – Ладно. Пешком пойду, берегом. В Марг-Койно другую лодку сыщу, вверх по реке прокачусь. За три дня управлюсь, пока очередь до моего дозора дойдет. Ну? Кто со мной? Что стоите?

– Ты иди себе, Мюсена, иди, – ответил за всех рассудительный Уюнка-на. – А мы к храму пойдем, сегодня жрец нас, почтеннейший Урсеми-ба, говорить о богах будет – а мы с надлежащим вниманьем послушаем.

– Так он каждый день говорит… одно и то же.

– И тебе не мешало бы послушать, друг, – толстяк улыбнулся. – Надо чаще с людьми быть, в том худа нету.

– Я и так постоянно с людьми, с вами! – огрызнулся Мюсена-ка. – В дозорах, в учении воинском…

– Верно. Но лучше б ты почаще склонял голову и слушал старших. И еще, я б тебе посоветовал…

– Так не пойдете? – невежливо перебил Кочевник.

Уюнка-на почмокал толстыми губами и скривился:

– Я ж тебе сказал, друг. Или один, коль так уж хочешь. А мы послушаем славного нашего колдуна.

– И слушайте! Только знайте – гнилую рыбу соль не спасет.

– Эх, Мюсена, Мюсена. Кабы не был твой покойный отец родным братом вождя…

Кочевник с вызовом сверкнул глазами:

– И что тогда?

– Выгнали бы тебя из селения, изгнали. Нам такие, как ты, не нужны.

– Ишь ты – нам…

– Пошли к храму, парни!

Уюнка-нэ махнул рукой, и все зашагали за ним следом.