Эльвира Плотникова - Игра в дракошки-мышки

Ознакомительный фрагмент

– Я давно уже не девочка, Олле. Вот, забери, – я сняла браслет и отдала его дракону, – кристалл активирует телепорт в замок заказчика. У него мой…

– Сынок, просила же, никаких разговоров, – недовольно произнесла мама Аля, входя в комнату с новой порцией лекарства. – Пей, детка.

– У меня есть…

– Пей, – снова перебила мама, поднося чашку к губам. – Потом расскажешь.

Не успела. Наверное, в отвар было подмешано сонное зелье. Едва сделав последний глоток, я устало зевнула и уснула.

Глава 2

Искушение

– Мама! Ма-а-а!

Тонкий голосок сына выдернул меня из забытья. Ян захлебывался в плаче. Я бросилась на зов. В густом тумане ничего не видно.

– Ма-а-ама!

Луч света разрезал туман, выхватив дверь, которую я узнала. Вход в донжон, самую высокую башню замка. Быстрее! Внутрь!

– Ма-а-а!

Бегом наверх, по каменной лестнице, вьющейся внутри башни. Сердце колотится от страха. Ступени крошатся под ногами. Быстрее! Выше!

– Ма-ма-а-а!

Узкий проход затянут паутиной – липкой, толстой, упругой. Пальцы тонут в паучьем кружеве. Вырываю прелые куски и швыряю на пол. Быстрее! Уже можно пролезть!

– Ма-а-а!

По крыше донжона гуляет ветер. Небо затянуто низкими темными тучами. Вспышка молнии. И тут же раскат грома. Гроза прямо над башней. Снова вспышка. Успеваю разглядеть фигурку ребенка между зубцами галереи.

– Ян, нет!

Хлынувший дождь смывает его вниз.

– Ма-а…

– Не-е-ет!

Я проснулась от собственного крика, судорожно хватая ртом воздух. Села рывком, отбрасывая одеяло. И замерла.

Где я? В помещении темно, лишь немного света попадает в комнату через окно. Судя по звукам, снаружи идет сильный дождь. Ветер швыряет капли в стекло. Босые ступни чувствуют ледяной пол. Камень? Пахнет неприятно: затхлым, кислым, тоскливым. И еще лимонным и медовым. Лимон и мед? Нет, наверное, показалось.

В голове прояснилось, и вернулись воспоминания. Последнее – пью отвар и пытаюсь рассказать о Яне. Не успела. И где я теперь?

Еще раз попыталась разглядеть, где нахожусь. Сижу на кровати, жесткой и узкой. Справа окно, под ним небольшой ящик. Сундук? Чуть дальше у стены стол, рядом – два табурета. Напротив – дверь. Остальное скрывает темнота.

Пошатываясь, подошла к окну. Ноги ватные, звуки приглушены. Я все еще сплю? Сквозь плотные струи дождя едва различима серая кирпичная кладка. Где-то наверху горит фонарь, он и дает скудное освещение.

Полыхнула молния, раскатисто прогремел гром. Я отпрянула от окна и вернулась на кровать. Вероятно, это тюрьма. Драконы избавились от меня, пока я спала. Просто и быстро. Спасибо, вылечили. Чувствовала я себя вполне сносно, только слегка кружилась голова и подташнивало от голода и жажды.

Картинки из страшного сна вернулись и смешались с безнадежной реальностью. Но Яна еще можно спасти! Еще есть время! Я сорвалась с кровати и всем телом припала к двери. Конечно же, заперта!

– Кто-нибудь! Пожалуйста! Откройте!

Звала, пока не охрипла. Плакала громко, в голос. Стучала кулаками и ногами, насколько хватило сил. Тишина. Никто не отозвался.

Всхлипывая, сползла на пол и села, привалившись боком к двери и обхватив колени. Холодно. Пусто. Горько.

– Терпеть не могу плакс.

Фраза прозвучала неожиданно. Я вздрогнула и обернулась на шум. Никого. Померещилось?

– Все еще хуже, чем я ожидал, – посетовал тот же мужской голос.

Раздался хлопок в ладоши, и в комнате стало светло.

Я зажмурилась и прикрыла глаза рукой. Щурясь, выглянула из-под ладони. На кровати сидел мужчина. Поздравляю, Дженни. Ты уже тронулась умом. Стоп! Сейчас же ночь. Навряд ли кто-то благоразумно позаботился об освещении, чтобы я смогла рассмотреть галлюцинацию. Значит, он настоящий?

Постепенно глаза привыкли к свету, и я разглядела ночного гостя.

Мужчина был молод и хорош собой: фиалковые глаза, нос с горбинкой, легкая улыбка на чуть припухлых губах, смуглая кожа, растрепанные смоляные волосы, длинная челка. Одет во все черное: кожаные брюки, наглухо застегнутая рубашка, жилетка, высокие сапоги и перчатки. Он небрежно опирался локтем о спинку кровати, закинув ногу на ногу.

Я ущипнула себя за ухо. А вдруг снова сплю? Больно! Рейо его побери, и как он тут оказался? Или я не в тюрьме?

– Где я? – На всякий случай лучше уточнить.

– Тебе и этого не сказали? – легко рассмеялся гость. И снисходительно объяснил: – В тюрьме у драконов, девочка.

Логично. А он тогда кто? Может, у них тут стражники дверью не пользуются? Не верится что-то. И не спрашивает же, зачем звала. Я вытерла лицо руками, шмыгнула носом и встала с пола. Вот и пусть сам объясняет, с чем пожаловал. Устроилась на табурете, отодвинув его подальше от кровати, и выжидающе уставилась на гостя.

– И долго будем в гляделки играть? – чуть обиженно поинтересовался он.

Я неопределенно пожала плечами.

– Скучная ты, – пожаловался он. – Могла бы удивиться посильнее, повизжать для порядку. Совсем не страшно?

– А должно быть страшно? – Я поджала пальцы на ногах и поежилась. Пол ледяной, и в комнате прохладно, а на мне только ночная рубашка, длинная, но тонкая. – Давай пропустим визги. И говори уже, кто ты и что тебе от меня нужно.

Гость встал и широко развел руки. Прямо на глазах его облик стал меняться: кожа почернела и пошла буграми, на голове выросли два закрученных рога, глаза полыхнули огнем, туловище увеличилось в размерах, ткань лопалась и опадала клочьями, обнажая черное чешуйчатое тело.

Сердце екнуло: я узнала гостя. Черный бог Рейо, один из братьев-близнецов Двуединства. Точно, умом тронулась!

– А так? – спросил тот, кто только что был человеком. – Страшно?

Это и стало его ошибкой. Изменив внешность, гость не позаботился о том, чтобы изменить голос. Он не подходил божественному облику, и у меня мелькнула мысль об иллюзии.

– А где хвост и копыта? – наугад брякнула я.

В некоторых источниках упоминались и эти отличительные особенности черного Рейо, хотя официальная религия наличие хвоста отрицала. А если я ошиблась и он на самом деле бог? Сейчас как испепелит! И даже не узнаю, зачем приходил.

– Тьфу на тебя! – в сердцах сказал гость, разваливаясь на кровати.

Так и знала! Иллюзия исчезла, и я опять лицезрела молодого и наглого парня.

– Хорошо, я не он, – признался гость, – но я – его посланник. И, смотрю, хозяин в тебе не ошибся.

– Хозяин? – Сердце екнуло от нехорошего предчувствия.

И куда только делась расслабленная поза. Гость подобрался, с лица исчезла улыбка, взгляд стал жестче, брови словно срослись над переносицей. Даже двигался он теперь иначе: резко, отрывисто, скупо.

– Вижу, ты осознала важность момента.

Его снисходительный тон раздражал. Хочет, чтобы я боялась? Обойдется!

– Послушай, как тебя там, – если уж наглеть, то хоть с пользой для себя, – ты не представился, извини. Если ты посланник бога, то наверняка умелый маг. Может, наколдуешь мне стакан воды? Пить очень хочется.

В замешательстве он взъерошил пятерней волосы.

– Потом тебе захочется поесть? – Теперь это был сарказм.

– Уже хочется, – я поскребла пальцем столешницу, пряча невольную улыбку, – но голод можно и перетерпеть. А вот жажда замучила. И еще я замерзла, потому что кое-кто занял мою кровать.

– Зови меня Бесом, – произнес гость ледяным тоном. – Загляни вот сюда. – Он ткнул пальцем в сундук, стоящий под окном.

И исчез. Пожалуй, это удивило меня сильнее, чем сам визит.

Я потерла глаза и зевнула. Гроза стихла, но дождь все еще стучал в стекло. Подошла к окну, зябко переступая с ноги на ногу. Вот бы открыть его и хоть дождевой воды напиться! Может, посланник намекал, что в сундуке вода?

Откинула крышку и закусила губу, борясь с эмоциями. Хотелось смеяться и плакать одновременно. Сверху лежала моя любимая шаль. Та самая, из пушистой белой пряжи, связанная много лет назад мамой Алей. Драконы отобрали шаль вместе с другими вещами, когда выставили меня из дома. А теперь вернули. Хоть согреюсь.

Накинув шаль на плечи, я стала копаться в вещах, сложенных в сундуке. Только одежда: нижнее белье, пара рубашек, юбка, платье, чулки, кофта. На самом дне – башмаки из тонкой мягкой кожи. В отдельном мешочке – разные мелочи вроде расчески и зубной щетки. И маленький незапечатанный конверт.

Я натянула теплые носки и забралась в кровать. Повертела конверт в руках. Очень хотелось выбросить его, не читая. Но все же открыла и вытащила сложенный вдвое листок.

«Милая Дженни! На аресте настояли представители власти. Прости нас, мы не смогли тебя защитить. Верь в лучшее и поступай так, как велит тебе сердце. Твои мама и папа».

Я несколько раз перечитала послание, а потом скомкала листок и швырнула его прочь. Милая Дженни? Не смогли защитить? Мама и папа? Звучит как насмешка! Почерк отца, а вещи, несомненно, собирала мама. Зачем? Какое им до меня теперь дело? Чувствуют вину?