Джон Робертс - Оружие и чародей

— Но это же не Нептун! — в страхе произнес жрец. — Это — его брат, внушающий ужас, божественный Плутон![41]

Дидона склонила голову и прикрыла ее полой одежды.

— О грозный владыка потустороннего мира, мы ожидаем знака от Нептуна!

— А я что, рубленная печень? Вы желаете получить знак, не так ли? Конечно, если вы действительно не желаете услышать того, что я должен сказать…

— Что вы, господин мой! — с трудом произнесла Дидона. — Просто я не была готова к тому, что придется общаться с подземным божеством! Я не подготовила соответствующего ритуала и…

— Думай не об этом! Теперь послушай меня! Ни при каких обстоятельствах ты не должна сочетаться браком с этим странствующим троянцем. У богов есть другие намерения в отношении вас обоих. Как мы полагаем, он, следуя велению обитателей Олимпа, плывет в Италию, Чтобы создать там царство для своего сына Юла. Ты должна пережить это, оставаясь в Карфагене, и дать начало другой славной династии. Забудь о нем! Я, Плутон, владыка подземного мира, брат Нептуна и Юпитера, сказал тебе это! — Голова превратилась в бесформенную массу и с громким шлепком выпала из рук Чалмерса на мозаичный пол храма.

Дидона, рыдая, упала на пол. Сестра, стараясь утешить ее, обняла Дидону за плечи, а подоспевшие жрецы подняли ее на ноги. Вдруг в храм с криком вбежал раб.

— Ваше величество! Отважный Эней собирается отплыть в Италию! Он известил всех о том, что Меркурий, посланец богов Олимпа, пришел к нему и приказал, не задерживаясь, отправляться дальше. Он передает вам свою благодарность, но просит вас не искать его и не пытаться удержать здесь.

— Так вот что означало обилие желчи! — негодующе произнесла принцесса Анна. — Он что, и вправду думал, что царица бросится умолять его остаться?

— А сейчас, — закончил свое сообщение раб, — его корабли выходят из гавани.

Дидона с горестным выражением лица поспешила к выходу из храма в сопровождении фрейлин и свиты. Ши и Чалмерс замыкали процессию.

— Док, — спросил Ши, — а это действительно был Плутон? Или очередной ваш трюк?

— Честно говоря, Гарольд, это мне и самому не совсем ясно. Но я никогда, никогда больше не буду снова есть печенку!

Выйдя из храма, они сразу же увидели горько плакавшую царицу. На водной поверхности гавани виднелись черные корабли, которые на веслах выходили в открытое море. На некоторых судах уже подняли паруса, поскольку дальновидные боги загодя побеспокоились о благоприятном ветре. Многие женщины также хлюпали носами, расстроенные тем, что перспективные мужья героического типа ускользают прочь.

Дидона медленно повернулась и направилась в сторону дворца. Придворные с мрачными и печальными лицами последовали за ней. Отдалившись на некоторое расстояние от храма, они попытались подбодрить и развеселить ее.

— В конце концов, — сказала Анна, — мы же еще не рассылали приглашений.

Придя во дворец, Дидона разрешила уйти всем, кроме Чалмерса и Ши.

— Побудьте немного со мной, — сказала она и заняла свое место на покрытом пурпурной тканью троне.

— Чем мы можем служить вам, ваше величество? — спросил Чалмерс.

— Вы пришли издалека, и вы можете поведать мне волю богов без страха и угодливости, свойственных моим жрецам. Скажите мне правду: то, что произошло, — к лучшему?

— Конечно, царица Дидона, — ответил Чалмерс. — Именно Энею предназначено судьбой основать город, который однажды станет Римом.

— Римом? — спросила она.

— Так они назовут его. Вам повезло, что вы избавились от него.

Дидона печально кивнула головой:

— Да, возможно, это так.

— Ваше величество, — нерешительно обратился к ней Ши, — вам ничего не следует делать… в спешке, разве я не прав? Я знаю, то, что случилось, было для вас ударом, но вы выдержите его.

Дидона посмотрела ему в глаза:

— Ты имеешь в виду то, что мне не следует убивать себя?

— Ну, э-э-э, да.

Она откинулась на троне, вцепившись пальцами в львиные головы на подлокотниках.

— А ты знаешь, каким образом я завладела этим городом?

— По правде сказать, я осведомлен об этом не во всех подробностях, — признался Ши.

Она склонилась вперед.

— Когда мы, подобно троянцам, прибыли сюда беженцами, я направилась к царю Ярбу. Он согласился продать мне землю, но столько, сколько я смогу охватить одной бычьей шкурой. Преисполненный презрения, он швырнул мне бычью шкуру. Я смирила собственную гордость и, к великому удивлению Ярба, согласилась на его цену и условия. Ошибка его заключалась в том, что он использовал слово «охваченной», а не «накрытой». В течение нескольких дней я разрезала шкуру на отдельные тончайшие полоски, скрепляла их между собой, а затем полученной кожаной тесьмой обозначила границы моего нового города.

— Вы поступили в высшей степени мудро, ваше величество, — сказал Чалмерс.

— Многие так считают. Царь Ярб все еще не прекратил докучать мне предложениями замужества. Теперь скажите мне, — она внимательно посмотрела сначала на одного, а затем на другого своего собеседника, — полагаете ли вы, что я отношусь к таким правительницам, которые убивают себя, лишая свой народ властелина и защитника, лишь потому, что бродяга, ищущий приключений, бросил меня ради собственной страны?

— Конечно же нет, вы слишком умны, чтобы поступить таким образом, — протестующе воскликнул Чалмерс.

— Согласна. — Она подперла обеими руками подбородок, затем встала с трона и прошла на широкий балкон тронного зала.

— Всем вернуться на работу! — громким голосом приказала царица Дидона. Город сразу же вновь наполнился стуком молотков, визгом пил, скрежетом резцов. — Вы свободны. — Чалмерс и Ши поклонились и направились к выходу из тронного зала.

Флоримель, увидев их, едва не упала в обморок.

— У вас ужасный вид!

— У нас была схватка с одним из богов и серьезная работа с печенкой, — ответил Ши. — Эней отбыл. Дидона не собирается лишать себя жизни, а у нас даже нет времени принять ванну. Надо поскорее убираться отсюда. Минуточку, я только прихвачу с собой свою саблю.

Чалмерс взял со стола рукопись на пергаменте.

— Здесь приведены уравнения, над которыми я постоянно работаю. Если мне удастся произнести их с требуемой точностью, то я уверен, что с их помощью мы вернемся в наш мир. Готовьтесь. — Он расстелил пергамент на полу, и они втроем, скрестив ноги и держа друг друга за руки, уселись вокруг него.

— Во имя арфы Гомера и стиля[42] Архимеда, — гнусаво затянул Чалмерс, — многоликости Протея[43]и логики Зенона[44]; искусства Муз и математики Пифагора призываю вас, обитателей Олимпа в свидетели того, что существует Р, а также Q; при этом Р не есть Q, так же как и Q, не есть Р… — Все были настолько поглощены процессом заклинания, что не заметили, как кто-то вошел в комнату.

— Вы покидаете нас? — спросил вошедший; это был раб. Это был тот самый раб, который вбежал в храм с известием об отплытии Энея. Чалмерс, глаза которого были прикованы к пергаменту, даже не взглянул на вошедшего.

— Убирайся! — прошипел Ши; необходимо было дать Чалмерсу без помех произнести уравнения.

— Вот тебе и на, — сказал раб. — И вы даже не собираетесь попрощаться? — В кривой улыбке раба было что-то знакомое. Внезапно человек начал как бы распухать. Он стал выше на несколько футов и при этом золотым.

— А вы и позабыли обо мне, так ведь? — сказал Аполлон. — Ну а я никогда не забываю о смертных, которые осмеливаются меня разозлить. — Он указал пальцем на пергамент, и луч слепящего света, вырвавшийся из пальца, мгновенно превратил свиток с заклинанием в пепел. — Приятного путешествия, смертные!

Комната и все предметы, находившиеся в ней, заколыхались, и их очертания начали размываться. Таким же неотчетливым стал и смех мстительного бога. Череда звуков завершилась шуршанием и потрескиванием, как будто пара гигантских рук сминала черновой набросок, перед тем как отправить его в корзину для ненужных бумаг. А потом они почувствовали себя летящими в пространстве.

Эпилог

Разноцветные пятна, точки и вспышки уже, казалось, не один час мелькали перед ними, словно в калейдоскопе. Гарольд Ши, сжимая костлявую руку Чалмерса, произнес:

— Послушайте, док, куда мы все-таки направляемся? При такой скорости полета мое дитя к моменту возвращения в наш пространственно-временной континуум превратится во взрослую женщину!

— В том, что моя формула верна, я уверен, — ответил Чалмерс. — В сферу ее воздействия попадает и Флоримель, к тому же я дважды перепроверял формулу перед тем, как начать заклинание. Но этот каналья Аполлон уничтожил пергамент с формулой в тот момент, когда я дочитал заклинание лишь до середины. Мне пришлось произносить вторую половину наизусть, напрягая что есть силы свою память; возможно, я поменял в формуле местами один или два члена. А поэтому я просто не знаю, что вам ответить. Остается только ждать и смотреть, что будет.