Чертова Мельница - Бушков Александр Александрович

На счастье Сварога, к ним подошел Ортог. Беззлобно хмыкнул:

– Шушукаетесь? Ну, и что интересного тебе наш новый попутчик порассказал?

– Пап, а он, оказывается, граф. И во дворце бывал…

Ортог фыркнул:

– Я ж тебе говорю: целуй его быстрее, не упускай, дуреха, своего счастья. Авось обернется графом…

– Пап, да ну тебя…

– О тебе же забочусь, глупая… – он отвесил Сварогу церемонный поклон. – Вдруг да вы холостой, ваше сиятельство? И, как в ее любимых романах, только и мечтаете, чтобы жениться на своей спасительнице? – он изменил тон. – А если серьезно, Маритана, завтра нам может и повезти. В десяти лигах от тракта есть фригольдерское село. Не знаю, чем они там живут, но если у них не страда, можем немного подзаработать. Всем придется потрудиться как следует… кроме нашего попутчика, понятно. Его, к превеликому сожалению, к делу не приспособишь никак.

Сварог смотрел через его плечо. Небо потемнело, но звезды еще не показались – только там, где обычно, колючим огоньком горела Багряная Звезда. Он вновь ощутил досадное бессилие – Чертова Мельница приближалась, а Сварог до сих пор не знал, что с ней можно сделать, и можно ли вообще… Считанные недели остались…

К ним подбежал Патек, на ходу пряча в карман трубку. Сказал радостно:

– Господа мои, есть еще мозги в этой старой лысой башке! Я такое придумал…

– Ну? – кратко спросил Ортог.

– Конечно, если наш попутчик согласится… Но, в конце концов, тут нет ничего для него унизительного… даже если вы, сударь, и в самом деле из благородных. Всего-навсего немного помочь бедным фиглярам…

– Ну, давай говори дело, – сумрачно поторопил Ортаг.

Патек обвел всех ликующим взглядом:

– Судари мои и сударыня! Мне вот пришло в голову, что наш попутчик и в нынешнем своем качестве способен принести немалую пользу для фиглярского дела…

– Дело давай.

– А вы еще не догадались? – воскликнул Патек. – Лопни мои глаза, ведь получится классическая Ученая Собака!

Глава XVI

Тихая уютная деревня

– Повезло нам, – тихонько сказала Маритана. – Нет у них страды, почитай, вся деревня собралась…

Она сидела рядом со Сварогом и тоже наблюдала за происходящим через щелочку в занавеске, прикрывавшей распахнутую дверь в задке фургона. Сварог подумал: знай он заранее и сохрани он членораздельную речь, мог бы их предупредить, что, действительно, никакой страды нет. Главные занятия здесь по скудости земель – овцеводство, рыбная ловля и охота. Есть еще не особенно обширные посевы ячменя (почти весь урожай сбывается на пивоварни в близлежащем городке), но его еще рано убирать…

– Почтенные! – неожиданно зычным, хорошо поставленным голосом возгласил дядюшка Патек, встав перед собравшимися. – Мы не самые лучшие на этом свете, но и не самые худшие…

К некоторому удивлению Сварога, ожидавшего шуток и кривляний на манер балаганного зазывалы, Патек держался осанисто, говорил серьезно, словно читал вслух очередную официальную бумагу из провинциария. Сварог недоуменно покосился вправо – там висел на гвоздике классический шутовской наряд: полосатое желто-сине-красное трико с пришитыми повсюду разноцветными помпонами.

Маритана перехватила его взгляд и, видимо, поняла:

– А он тут так и провисит, господин граф… Это в больших городах простонародье обожает, когда ломаются шуты, а крестьяне совсем другие, они кривляний не любят, и клоуны у них не в чести. С ними надо серьезно, обстоятельно…

Закончив свою недолгую речь, Патек отступил. Вперед вышли принаряженные Ортаг с женой. Зазвучали аккорды виолона, они запели на два голоса.

Встарь, во время оно, в сказочном краю Пробирался конный степью по репью. Он спешил на сечу, а в степной пыли темный лес навстречу вырастал вдали. Ныло ретивое, на сердце скребло: Бойся водопоя, подтяни седло… Не послушал конный и во весь опор залетел с разгону на лесной бугор…

Маритана шепнула: – Обожают крестьяне балладу о рыцаре, деве и драконе…

Действительно, стояла совершеннейшая тишина. Поэтом Ортаг наверняка был никудышным, но пел красиво, басом. Они с Кайей мастерски тянули в два голоса: временами, когда начинался очередной куплет, Ортаг понижал голос, так, что его едва было слышно, и над обширной деревенской площадью взлетал чистый, звонкий, совсем молодой голос Кайи:

И забрел в ложбину, и лесной тропой вышел на звериный след и водопой. У ручья пещера, пред пещерой – брод. Как бы пламя серы озаряло вход.

…И правда, похоже, собралась вся деревня, за исключением самых дряхлых и самых маленьких. Люди стояли почти замкнутым кругом, в центре на единственном табурете расположился староста – пожилой, с проседью, с лицом умным и хитроватым.

И в дыму багровом, застилавшем взор, отдаленным зовом огласился бор. И тогда оврагом, вздрогнув, напрямик тронул конный шагом на призывный крик. И увидел конный, и приник к копью, голову дракона, хвост и чешую. Пламенем из зева рассевал он свет, в три кольца вкруг девы обмотав хребет. Посмотрел с мольбою всадник в высь небес и копье для боя взял наперевес. Сомкнутые веки. Выси. Облака. Воды. Броды. Реки. Годы и века…

Слушали с величайшим вниманием, даже детишки больше не шумели и не возились. Звонкий голос Кайи был исполнен трагического надрыва.

Конный в шлеме сбитом, сшибленный в бою, верный конь, копытом топчущий змею… Конь и труп дракона рядом на песке. В обмороке конный, дева в столбняке. …То в избытке счастья слезы в три ручья, то душа во власти сна и забытья. …Но сердца их бьются, то она, то он силятся очнуться и впадают в сон. Сомкнутые веки… Выси… Облака… Воды… Броды… Реки… Годы и века…

И все закончилось длинным, затухающим аккордом. Люди, чуть присев, вразнобой, ожесточенно принялись хлопать себя ладонями над коленками – именно так у крестьян испокон веков и принято аплодировать, в отличие от города, где все же хлопают в ладоши. Староста, конечно, остался неподвижен – ему, надо полагать, неуместно… А человек за его правым плечом…

Самые обыкновенные жители провинциальной глуши: землепашцы с клочками соломы в волосах, рыбаки в высоких кожаных сапогах, чабаны в войлочных плащах, охотники. Все здесь самое обычное, заурядное даже…