Злая. Сказка о ведьме Запада - Грегори Магуайр

– Каких занятий? – переспросил Аварик и тут же расхрабрился: – Да любых!

– Я про билеты, сладенький. Бродить-бренчать по залам или валяться-кувыркаться в старых винных погребах?

– Всё и сразу, – заявил Аварик.

– Правила заведения вам известны? Двери запираются, заплатил – играешь?

– Давайте нам семь входных, и поживее. Мы не дураки.

– Полно тут таких не дураков, – ухмыльнулась отвратительная старуха. – Ну вот ваши билеты. И будь что будет. Или кто будет. – Она приняла карикатурно благопристойную позу, будто с унионистского изображения святой девы. – Войдите же, и будете спасены.

Дверь распахнулась, и компания спустилась по неровной кирпичной лестнице. У её подножия их встретил гном в пурпурном бурнусе. Он проверил их билеты и спросил:

– И откуда вы явились такие нежные? С предместий?

– Мы все из университета, – сказал Аварик.

– Разношёрстная компания. Ладно, у вас семёрки бубновые. Вот тут и тут видите семь красных ромбов? Выпейте за счёт заведения, поглядите, как девицы выступают, потанцуйте, если хотите. Каждый час я закрываю эту уличную дверь и открываю вон ту. – Он кивнул на массивную дубовую дверь, перекрытую двумя чудовищными брусьями в железных скобах. – Вы заходите туда все вместе или не заходите вовсе. Таковы правила дома.

На сцене певичка исполняла пародийную версию песни «Что такое Оз без Озмы» и ласкала себя кричаще ярким боа из разноцветных перьев. Маленький оркестр эльфов – настоящих эльфов! – аккомпанировал ей дудением и металлическим лязгом. Бок никогда не встречал эльфов, хоть и знал, что неподалёку от Раш-Маргинс есть их поселение.

– Диво, да и только, – пробормотал он, пробираясь ближе.

Эльфы выглядели как безволосые обезьянки, голые, не считая красных колпачков, и без каких-либо явных половых признаков. И ещё зелёные, как смертный грех. Бок повернулся сказать: «Гляди, Эльфи, это как будто у тебя родился выводок малышей!» Но её рядом не было, и он запоздало вспомнил, что она вообще не пошла с ними. Как и, похоже, Глинда. Проклятье.

Они отправились танцевать. Публика собралась самая пёстрая из всех, что Боку доводилось видеть за долгое время: здесь были и Животные, и люди, и гномы, и эльфы, и несколько машинерий непонятного или смешанного пола. По залу разгуливали высокие блондины с подносами, полными стаканов дрянного тыквенного вина. Друзья не брезговали им лишь потому, что оно было бесплатным.

– Не уверена, что хочу погружаться в это всё… дальше, – сказала Пиффани Боку в какой-то момент. – Вон, смотри, эта Бабуинша почти вылезла из платья. Может, нам пора закругляться?

– Думаешь? – переспросил Бок. – Я, конечно, за любую авантюру, но если тебе неуютно… – О, ура, выход нашёлся! Ему и самому было неуютно. – Ну, давай только вытащим Аварика. Он вон там, клеится к Шэн-Шэн.

Но прежде, чем они смогли протиснуться через толпу на танцполе, эльфы разразились истошными воплями, а певичка вильнула бедром и объявила:

– Это был брачный зов, крошки! Дамы и дружочки! А теперь мы как следует займёмся, если вы понимаете, о чём я, следующими гостями, – она взглянула на записку в своей руке, – Пятёрка треф, Тройка треф, Шестёрка червей, Семёрка бубнов и – ах, молодожёны, как мило, – она изобразила рвотный позыв, – Двойка пик. Добро пожаловать в устье вечного блаженства, трусишки и куропаточки!

– Аварик, нет! – взмолился Бок.

Но тут по залу двинулась та самая карга из-за стойки – Яккль. Она, видимо, уже заперла входную дверь на замок – и, помня всех владельцев назначенных карт, принялась выводить их вперёд с улыбкой.

– Лошадки готовы, наездники, на старт! – объявила она. – Вот мы и в самом конце вечера! Ну живее, ребятки, не похороны ведь, а развлечение!

«А ведь это были похороны», – подумал Бок, тщетно пытаясь вызвать в памяти тёплый тихий образ матушки Клатч. Но момент, когда можно было отступить, уже прошёл – если такой вообще был.

Их втолкнули за дубовые двери и повели по слегка наклонному коридору, стены которого были обиты алым и синим бархатом. Где-то впереди звучала весёлая мелодия, нестройный плясовой мотив. В воздухе витал запах жареных листьев тимма – сладковатый, размягчающий; казалось, даже можно было почувствовать, как их пурпурные края скручиваются от жара. Яккль шла впереди, а за ней в замешательстве шествовали двадцать три гуляки – кто с восторгом, кто с опасением, а кто распалившись от похоти. Гном замыкал процессию.

Бок попытался осмотреться, насколько позволял его затуманенный разум. Прямо перед ним шагал Тигр в лакированных сапогах и плаще. Пара банкиров с вечерними спутницами, все в чёрных масках – то ли в качестве меры от шантажистов, то ли для остроты ощущений. Группа купцов из Эва и Флиана, приехавших в город по делам. Несколько дам почтенного возраста, утопавших в бижутерии. Молодожёны из Гликкуса. Бок надеялся, что его компания не таращится по сторонам так же, как они. Он оглянулся: только Аварик и Шэн-Шэн выглядели воодушевлёнными. Ну, и Фиеро – но он, возможно, просто ещё не до конца понял, что тут происходит. Остальные явно чувствовали себя неуютно, практически до брезгливости.

Они вошли в маленький тёмный амфитеатр с круглой сценой, где места для публики были разделены на шесть лож. Над головой терялся во мраке каменный свод. Огоньки свечей трепетали, сквозь щели в стенах лилась приглушённая музыка, усиливая ощущение близости неведомого. Ложи окружали центральную сцену, затянутую чёрным занавесом. Гостей отделяли друг от друга решётчатые деревянные перегородки и зеркальные панели. Всех намеренно перемешали, друзей и спутников разделили. В воздухе как будто чувствовался ещё и запах ладана. От этого аромата разум Бока раскололся, точно скорлупа, и из него выпорхнуло на волю нечто мягкое, податливое, смиряющееся.

Он чувствовал, что понимает меньше и меньше, и это было всё более прекрасно. Чего он вообще боялся прежде? Бок сидел на табурете, а рядом, почти противоестественно близко, устроились человек в чёрной маске, Аспид, которого он не заметил прежде, Тигр, дышавший ему в шею жарким мясным духом, и красивая совсем юная девушка, наверняка первокурсница, – или это была новобрачная из Гликкуса? И тут, по ощущениям, вся ложа немного накренилась, точно аккуратно наклонили ведро. По крайней мере, все гости невольно сдвинулись вперёд, ближе к центральному возвышению – алтарю вуалей и жертвоприношений. Бок ослабил воротник, затем ремень. Жгучий голод внутри, между сердцем и желудком, постепенно переходил в ощутимое напряжение ниже. Дудки и свирели, казалось, замедлили свой напев… или это он сам замер, затаился, задержал дыхание и открыл в себе способность к тому таинственному состоянию, при котором не имело значения больше ничего?

На сцене появился гном, теперь в более тёмном капюшоне. С его позиции открывался обзор на все ложи, но сами зрители, сидевшие в них, не могли видеть друг друга. Гном наклонялся, протягивал