Ментаты Дюны - Герберт Брайан

После приема сафо пузыри-воспоминания стали ярче и свежее, чем раньше, и стали видны во всех подробностях. Она вспомнила, как шла на встречу с возлюбленным. Она очень сильно любила Хирондо, хотя он был всего лишь поваром и все считали его недостойным ее любви. Несправедливо! Их любовь продолжалась несколько недель, а потом их обнаружили и разлучили. Потом она пыталась увидеться с Хирондо, и его наказали, может, даже казнили – этого она не знала, – а ее сослали на Россак в школу Ордена сестер.

Сафо продолжало действовать, вызывая в ее сознании все новые картины прошлого.

Когда ей было пятнадцать, она взяла драгоценности императрицы Табрины, показавшиеся ей красивыми. Императрица обвинила в краже одну из служанок, и Анна обрадовалась, что ее не поймали. Но когда служанку в наказание приговорили к отсечению руки, Анна показала драгоценности и призналась.

Казалось бы, делу конец, но императора Сальвадора это не устроило.

– Сестра, ты должна понимать последствия и знать, что отвечаешь за других людей. – У него раздулись ноздри. – Приговор будет исполнен.

И Анну заставили в ужасающей тишине смотреть, как служанке, которая плакала и кричала, что она не виновна, отрубили руку.

Воспоминание было таким живым, боль такой ощутимой и сильной, что Анна даже натолкнулась на стену. Удержавшись на ногах, она пошла дальше, собираясь вернуться в спальню.

Словно летучие мыши, вылетающие на свет из темной пещеры, явились новые воспоминания, и чем болезненнее, тем ярче. Теперь она видела только свое прошлое и не замечала темных коридоров школы ментатов.

– Помогите, – прошептала она, но была очень далеко от своего загадочного друга, который разговаривал с ней только в ее комнате. Анна пошла, закрыв глаза, но это не помогло, в сознании продолжали возникать образы. Наконец она оказалась у двери, которая показалась ей знакомой. Анна открыла ее и вошла, надеясь, что не ошиблась.

Сафо в ее крови продолжало действовать.

Она вспомнила свою любимицу, собачку с шелковистой шерсткой, такую маленькую, что она могла свернуться у Анны на коленях. Но собачка лаяла по ночам, и Сальвадор ее невзлюбил. Собачка издохла, и Анна гадала, не приказал ли император кому-то из слуг ее отравить. Милый Родерик утешал ее и предложил заменить собачку, хотя это не могло ослабить боль в сердце девушки. Но Сальвадор запретил держать собак во дворце.

В темной комнате Анна пошла вперед и больно ударилась щиколоткой о стул. Свой стул. Потом случайно нашла кровать и легла. Вселенная прошлого продолжала вращаться вокруг нее, все больше набирая силу.

– Помоги мне, – вслух сказала она. – Я не могу остановиться.

Воспоминания становились все явственнее. Анна увидела, как девочкой играет в большом дворцовом саду и дендрарии. Но теперь она больше улавливала обстоятельства и больше понимала. Тогда она была слишком мала, чтобы сознавать, какие политические события происходят в империи, какие волнения вызвала публикация Оранжевой Экуменистической Библии, как люди ненавидели Комиссию по экуменическим переводам, присвоившую себе право говорить от имени Бога. Девочкой она не понимала, почему члены КЭП во главе с их руководителем Туром Бомоко укрылись во дворце.

Она была совершенно невинным ребенком, когда пошла по дворцовому саду к домику с водяным колесом, надеясь там поиграть без помех.

Теперь благодаря сафо в ее сознании возникло четкое воспоминание. Анна – снова ребенок – подбирается к открытому окну: она с удивлением услышала внутри голоса, ведь обычно этот дом пустовал. Тяжелое дыхание, странные звуки… судя по всему, драка. И женские стоны. Анна никогда еще не слышала подобного. Словно от боли или удивления, а может, и от страха…

Потом она увидела Оренну, а на ней обнаженного мужчину. Оренна махала руками, стараясь отогнать мужчину… или обнимала его? Анна не поняла.

Когда девочка позвала на помощь, мужчина соскочил, и Анна узнала в нем Туро Бомоко, главу КЭП. Теперь Оренна была в ужасе – она смотрела на Анну широко раскрытыми глазами. Девочка снова закричала, прибежали стражники, а Бомоко убежал…

Сафо помогло вспомнить, какой шум поднялся во дворце и как разгневался император Жюль. Оренну, так называемую Девственную Императрицу, терзали отчаяние и страх, и Анна решила, что она боится напавшего на нее мужчину.

Леди Оренне пришлось совершенно неубедительным тоном прилюдно обвинить Бомоко в изнасиловании. Всех членов КЭП, скрывавшихся во дворце, арестовали, но сам Бомоко исчез.

Анна никогда еще не видела отца в такой ярости, в таком волнении. Она никогда не забудет его слова. «Я горжусь тем, что ты раскрыла этот заговор, дочь. Ты поступила правильно, твой поступок укрепит империю». И в награду – Жюль настаивал на том, что это награда, – он разрешил ей, нет, он заставил ее смотреть, как членов комиссии вытащили во двор. Одному за другим, мужчинам и женщинам, им отрубали головы – этот древний варварский способ казни не применялся уже много столетий. Анна в ужасе, с залитым слезами лицом смотрела, как они умирали.

Теперь благодаря сафо она вспомнила звуки происходившего во всех мельчайших подробностях: тупой удар, треск перерубаемого позвоночника, плеск крови. Когда она хотела отвернуться, отец заставил ее смотреть.

Сальвадор и Родерик тоже там были. Хотя оба брата были гораздо старше Анны, они как будто тоже не понимали, что происходит. Но Тур Бомоко сбежал, и за все прошедшие с тех пор годы его так и не нашли. Он словно превратился в призрак; регулярно приходили сообщения, что его видели.

Анна старалась изгладить это из своей памяти, но сафо снова разбередило рану. Средство продолжало бродить в ее крови, открывая в памяти дверь за дверью, пока не выветрилось окончательно, и тогда воспоминания поблекли. Анна, всхлипывая, лежала в постели.

И только тут она наконец услышала голос своего нового друга, спокойный и успокаивающий, но и полный любопытства.

– Я вижу, сафо раскрыло двери твоей памяти? Ты должна рассказать, что случилось. Расскажи мне все.

От частого и энергичного повторения утверждение не становится фактом, и, сколько ни повторяй, разумного человека не заставишь в него поверить.

В главной больнице на Парментьере врачи школы Сукк обрадовались подарку от «Венхолд индастриз»: сканерам, анализаторам генетических образцов и диагностическим машинам, возможно, даже компьютерам. Джозеф Венпорт не объяснил устройство аналитических приспособлений, а врачам хватило ума не задавать неудобных вопросов; они приняли щедрый дар и выразили свою благодарность.

После того как Джозеф Венпорт закончил дела со школой Сукк, транспортный корабль «Венхолдз» улетел с Парментьера. Джозеф по длинной лестнице поднялся на навигаторскую палубу, чтобы побыть с бабушкой. Сложности управления огромной транспортной и финансовой империей должны были казаться такому продвинутому существу банальными, не стоящими внимания. Но он знал, что Норме он небезразличен, и сам хотел защитить ее наследие, в которое входили навигаторы (которых она считала своими суррогатными детьми) и необычайно важная добыча пряности на Арракисе.

Поднявшись на навигаторскую палубу, он посмотрел на изменчивое звездное небо. Рядом с Нормой Джозеф чувствовал себя так, словно сидел на коленях у мудрой и внимательной матери.

– За последнюю неделю, бабушка, наш флот расширился, – сказал он, как мальчик, докладывающий о хороших отметках. Новости в «Венпорт холдингз» распространяются быстро, но он не думал, что Норма уделяла много внимания этому каналу поступления информации. – Мы получили еще сто с лишним кораблей.

Он видел, как она двигается внутри бака, и знал, что она слушает. И хотя Норма ничего не ответила, он продолжил:

– Через посредников мы расширили базу акционеров и приобрели конкурентную транспортную компанию «Налган шиппинг». Большинство капитанов еще не знают, что компания поглощена «Венхолдз». – Он улыбнулся при этой мысли. – Когда я сообщу об этом Ландсрааду, поднимется большой шум. Батлерианцы очень рассердятся.