Чёрные скрижали - Павел Сергеевич Комарницкий

— М-да… — понимающе-сочувственно кивнул Денис. — Мне бы тоже стало обидно. Ну да ладно, на обиженных воду возят… А здесь как, он тебя в самый подъезд подбросил? Или, может, вообще в кабину лифта?

— Неа… Мы очутились в каком-то гараже, большом, но почти пустом. Там ещё только мотоцикл с коляской стоял.

— Мотоцикл? — Изя захлопала глазами.

— Ну да. Чёрный такой, марки «Урал». Таур свой чемоданчик в коляску, в багажник сзади, а меня спереди… И прямо сюда доставил. А сам укатил… По-моему, он очень сильно спешил, — мальчик шмыгнул носом. — Я у него был попутный груз.

— Слушай, а родные тебя не хватятся? — спохватился Иевлев. — Или в школе…

— А мама моя уверена, что меня направили на собеседование с одним учёным, в Петербург. Что в целом довольно точно соответствует истине.

Юный гений вновь поправил сползающие очки.

— Ещё Таур мне подарил вот этот ноут, чтобы я не с голыми руками к вам… Крутая машинка, маме бы такую не купить. И ещё он денег дал, на билеты. Сказал — вы меня доставите к цели. Это так?

— Доставим, — пообещал Денис. — Или я, или вот на крайний случай Изя со Степаном.

— Степан, это кто?

— Это ещё один знакомый Туилиндэ. Он очень талантливый художник.

Изольда вздохнула, вставая.

— Ну вот что… Ты с дороги, наверняка голодный. Идём, я тебя покормлю. Потом на твоё усмотрение — или ещё побеседуем, или в ванную и спать до завтра.

— А можно вопрос? — мальчик вновь ткнул пальцем в оправу. — Вы правда отказались перенестись в Бессмертные Земли?

— Правда, — чуть улыбнулась девушка.

Помедлив, мальчик обернулся к Денису.

— А вы?

— И я, — Иевлев также улыбнулся. — А ты нет?

— Конечно. Я согласился сразу.

Хозяева квартиры переглянулись.

— А можно узнать мотивы вашего отказа? И вашего.

Пауза.

— Видишь ли… — осторожно начал Денис. — Это довольно сложно…

— Нет. Кто чётко мыслит, тот чётко излагает. Если какую-либо мысль нельзя выразить в одном абзаце, то это не мысль, а неясные ощущения.

В который раз за вечер Денис и Изя переглянулись. Вот это даёт Станислав Станиславыч…

— Отчего же, можно и в одном абзаце, — слово взяла Изольда. — Здесь мы люди. Частички огромного человечества, понимаешь? А там… там будем экспонатами в зоопарке. И ты будешь тоже.

На этот раз юный гений замолчал надолго.

— Похоже, ты не согласен?

— Нет.

Мальчик вскинул голову, сверкнув очками.

— Это здесь я в зоопарке. Сижу в клетке обезьянника, именуемого классом. Меня пытаются дрессировать пожилые обезьяны, именующие себя учителями. Они же ничему не учат, они просто дрессируют. Марат Иваныч был один человек… так они его сообща выжили, всем стадом!

Пауза.

— А во дворе имеется Витька. Доминантный самец в стаде мелких обезьян. И убить его нельзя… то есть технически это несложно, но у него отец мент. Меня найдут и посадят в клетку с ещё худшими обезьянами. И мама не переживёт…

— У тебя совсем нет друзей? — очень тихо спросила Изя.

Пауза.

— Есть. Бонифаций.

— Скажи, — осторожно спросил Денис, — а отец твой, он кто?

Пауза.

— А моего папу я совсем не помню. Очень маленький был. Он ушёл на работу и не вернулся… Его нашли только весной, когда стаял снег.

Мальчишка вновь сверкнул очками.

— Мама говорит, его убили менты. Пьяные обезьяны в погонах. Что-то не то он им сказал… им не понравилось. И этого хватило. И доказать ничего не удалось, понимаете?

Долгая, долгая пауза.

— Скажи… — теперь Изя подбирала слова так осторожно, будто гранату разбирала на части. — Зачем тебе спасать этот мир, если кругом одни обезьяны?

Стасик помолчал.

— Нет. Это не так. В этом мире много людей. Мама… Марат Иваныч… вот вы, к примеру… вы же не обезьяны?

Мальчик вновь вскинул голову.

— Только я здесь не останусь. И если… когда задача будет решена — всё равно не останусь. Туи говорит, я могу забрать маму, это у них предусмотрено. И она больше не будет работать допоздна, и её не будет унижать толстая обезьяна-начальница, которая даже по-русски говорит с трудом… Всё, хватит! Я хочу туда, в Бессмертные Земли, даже если там моя смерть!

…

Серый ноябрьский снежок сыпался с серого неба, неохотно покрывая землю серым покрывалом. Дворцовая площадь, обычно строгая и официальная, выглядела сейчас как заброшенное, давным-давно не паханое поле. Или того хуже, кладбище…

Холмесов тряхнул головой. Дожился, товарищ старший лейтенант… Уже в центре Питера кладбища чудятся. Что дальше? Ассоциация собственной квартиры с гробницей? Тутанхамона, ага… Нет, что-то с этим надо делать. Два дня отгулов плюс пара выходныху это ж рехнуться можно, наедине с такими переживаниями. Напиться, что ли, в хлам? Вот взять да и устроить загул, на все четыре дня…

Алексей усмехнулся. Не стоит врать самому себе. Не поможет тут загул, всё равно как анальгин при зубной боли. Отпустит на чуть, а потом вообще хоть на стенку лезь. Нет, загул тут не выход…

А где же выход?

Ему нужна ОНА. Аэлита, и никто кроме. Во попал, да? Воистину, «любовь нечаянно нагрянет… и по затылку топором».

— Дяденька, купи бинокль!

Прервав грустные думы, Холмесов разглядывал пацана, стоявшего перед ним. Типичный уличный шнырёнок, коих в изобилии наплодила молодая демократия. И не слишком махровый, кстати — махровый разглядел бы мента и сквозь штатский костюм.

— Морской! Во, двенадцать крат!

— Где взял?

— Что значит «где взял»? — оскорбился шнырёнок. — Фамильная вещь! От деда наследство!

— Ну, если фамильная… — улыбнулся Алексей. — Держи.

— Э, дяденька, да как бы маловато…

— А ну-ка возьмите себя в руки, молодой человек. Вполне достаточно.

Сообразив, что отжать добавку за «фамильную вещь» с клиента не получится, шнырёнок исчез из поля зрения. Повертев покупку в руках, Холмесов приложил окуляры к глазам, покрутил настройку резкости. И в самом деле хорошая оптика… но для двенадцати крат нужно смотреть с упора, иначе панорама скачет…

Старлей вдруг напрягся. Один из пешеходов, пересекающий площадь, повернул к нему лицо, украшенное зеркальными очками. Тёмные очки в такой-то пасмурный день… и лицо… боже мой… удача, не улетай!

Парень в зеркальных очках между тем уверенно проследовал ко входу в Большой Эрмитаж и скрылся внутри здания. Первым порывом Алексея было устремиться за ним, но интуиция буквально взвыла — нельзя, нельзя! Нельзя подходить к этому парню даже в толпе. Даже на двадцать шагов нельзя. И даже на тридцать крайне нежелательно. Или даже на все сорок. Почему? Да потому что!

Сейчас главное — не спугнуть.

Мысли в голове пролетали