Душа машины - Илья Александрович Шумей

– А ты постарайся! У тебя-то плести небылицы всяко лучше, чем у него получается. Иначе, если он что-то заподозрит…

Капитан высунулся в окно, корректируя курс каравана, а Трасси все стояла у двери, переминаясь с ноги на ногу. Ей все же хотелось услышать окончание фразы.

– И что? – не вытерпела она. – Если он нас заподозрит, то что тогда?

– Понятия не имею! – Лажонн уже и сам был не рад, что затеял этот разговор, поскольку ясности он все равно не привнес, а вот Траську всерьез обеспокоил. – Хоть я и не чувствую в Вальхи зла, но пока бы поостерегся называть его нашим другом. А уж после того, как он сумел поставить на уши самого Голстейна, портить с ним отношения – не самая лучшая идея. Кто знает, что именно он скрывает в своих недомолвках?

Глава 16

Со стороны осаждающих крепость порядков донеслась череда упругих хлопков, и одно из ядер, басовито прогудев у Голстейна над головой, пробило очередную брешь в изрешеченной стене дворца. Атакующие, почувствовав близость победы, уже не утруждали себя прицельной стрельбой, придвинув орудия почти вплотную и осыпая укрепления противника хаотическим градом снарядов. Они даже не стремились нанести защитникам какой-то осязаемый ущерб, поскольку для окончательного сокрушения воли обороняющихся этого и не требовалось. Несколько суток непрерывных обстрелов способны любого превратить в трясущийся от страха и отчаяния кисель.

Весь опыт, все мастерство и вся харизма Голстейна оказывались тут совершенно бессильны. Сколько бы он ни хорохорился и не пытался излучать уверенность и решимость, исход битвы представлялся вполне очевидным. Генерал и сам не спал уже почти трое суток, а у его подчиненных от изнеможения банально подкашивались ноги, и оружие выпадало из рук. В таких условиях никакой полководческий талант уже не мог ничего изменить. До окончательного падения обороны оставались буквально считанные часы, и прибывшей на выручку армии Императора останется только похоронить павших.

– Мой генерал, – Голстейн резко обернулся, услышав за спиной мягкий женский голос, – насколько я понимаю, ситуация близка к критической?

– Моя Королева! – он отрывисто поклонился. – Вам не следует здесь находиться! Противник ведет непрерывный обстрел, и вам лучше укрыться внутри!

– Я только что оттуда, – стоявшая перед ним высокая темноволосая женщина демонстративно смахнула с плеча крошки штукатурки, – там ничуть не лучше и нисколько не безопасней. Если уж смерть неизбежна, то ее следует встречать лицом к лицу!

– Но ваши дети! – Голстейн похолодел, увидев, как следом за ней из дверей на гребень крепостной стены боязливо вышли два мальчугана – один темноволосый, как и мать, а другой – светло-русый, в отца. За их спинами виднелась бледная как мел монашка, присматривавшая за наследниками.

– В их жилах течет королевская кровь! – отрезала женщина. – И им не пристало трусливо прятаться от любой опасности, точно мышь в норе!

– Прошу прощения, Ваше Величество! – генерал был вынужден отступить перед ее напором. Он выпрямился и вновь посмотрел вниз на панораму битвы, исход которой с каждой минутой представлялся все более очевидным.

– Вы полагаете, что у нас не осталось ни единого шанса? – императрица подошла ближе и встала с ним рядом.

– Какой-то шанс есть всегда, Ваше Величество, – Голстейн покосился на ее горделивый профиль с взметнувшимися крыльями черных бровей и плотно сжатыми четко очерченным губами.

– Даже сейчас? – женщина повернулась к нему, пристально изучая его лицо, хотя прекрасно знала, что генерал никогда не позволял себе подобные неуместные шутки.

– Видите? – он вытянул руку, указывая на копошащихся вдалеке вражеских солдат, – герсейцы настолько уверены в своей победе, что уже утратили бдительность и начали вести себя откровенно расслабленно. Они придвинули свои артиллерийские позиции настолько близко к нашим стенам, что уже не смогут надежно защитить их в случае внезапной контратаки. Если предпринять дерзкую вылазку и ударить по ним, то мы могли бы одним ударом уничтожить значительную их часть.

– Думаете, это их остановит?

– Нет, не сразу. Однако тут куда важней моральный аспект. Подобная акция здорово их деморализует, и, одновременно, поднимет боевой дух наших солдат. А в такой ситуации становится вполне возможным переломить ход всей битвы. Впрочем…

– Что же вас останавливает, генерал? – его собеседница недоуменно нахмурилась, глядя на поникшего Голстейна.

– У нас попросту нет сил на такую операцию, – сокрушенно покачал головой тот. – Бойцы настолько измотаны, что даже смерть воспримут как избавление. Мои люди совершенно опустошены и уже полностью лишились всякой надежды.

– Если шанс есть, то его надо использовать! – женские пальцы скользнули по его плечу. – А надежду… ее я ее людям дам. Действуйте!

Каблуки ее сапог застучали по камням кладки, и Голстейн похолодел, увидев, как императрица направляется к выступу стены, нависающему над внутренним забитым войсками двором, точно скальный утес над бушующим штормовым морем. Она спокойно и уверенно поднялась на ограждение, словно многие метры не отделяли ее от булыжной мостовой внизу, раскинула руки в стороны и запела…

Чистый и громкий женский голос звенящей волной окатил бушующее внизу людское море, гулким эхом заметавшись в узких колодцах улиц, и заставил всех на мгновение замереть и поднять взгляды на дворцовую стену, где простершим крылья черным вороном на фоне темнеющего грозового неба стояла их Госпожа.

В час суровый сомкнем мы плотнее ряды!..

Голстейн пошатнулся и едва не упал, настолько мощным оказался удар ее голоса и заключенных в нем интонаций. Он почувствовал, как в его груди словно вспыхнул огонь, от которого по всем венам помчался обжигающий жар, наполняющий тело энергией и решимостью.

Кровь пролитая чертит дорогу Судьбы…

Он всегда знал, что Леди Кроанна обладает исключительным талантом к музыке и поэзии, но даже не подозревал, сколь