Николай Прокудин - Остров Амазонок

«Бедные! Видно, истосковались без самцов-аборигенов, соскучились по мужской ласке. Ну да, ласка-то у меня одна, а вас тут о-го-го сколько!» — подумал Серж, предчувствуя что-то недоброе.

А действительно, сколько же их? Строганов начал считать и сбился на четвертом десятке, потому что тетки продолжали лихо приплясывать, сотрясаясь всем телом. Танец был явно эротического характера, одновременно забавный и интригующий, потому что во время хоровода тетки поворачивались спиной к путнику и нагибались. Вульгарный, с точки зрения цивилизованного человека, совершенно первобытный танец!

Невольно наш скиталец стал вуайеристом. Постепенно эти чертовки пробудили желание своей эротической пляской, раздразнили и оживили былые возможности. У Сереги мелькнула шальная мысль: «А не овладеть ли кем-нибудь по согласию, без насилия? Но вдруг не поймут, полезут драться? Как объяснить добрые намерения?» И он тотчас отбросил эту дурацкую идею. Нет! Забьют, растерзают, затопчут толпой. Желательно в начале попить, поесть, а потом уже и все остальное, если повезет. Договорится он потихоньку с какой наиболее симпатичной особой за бусы или пуговицы.

Сергей через некоторое время осмелел, освоился и начал изъясняться на разных языках. Матерно и литературно по-русски, по-английски, по-французски, по-немецки, по-испански, но все попытки завязать диалог закончились ничем.

Бабы ничего не понимали, они щебетали, тэкали, мекали, бекали. А что за язык? Что за наречие? Папуаски, как есть папуаски! Фиджийки, малайки, аборигенки Вануату или Санта-Круз. Они каннибалки, или у них только самцы чужих мужиков жрут, а женщины рыбу да фрукты? А где мужская часть населения? На охоте? Ну и как же с этими дамочками общаться? Никаких матов не хватит, пока поймут что к чему.

Сергей съел преподнесенное угощение — гроздь спелых бананов и выпил кокосового молока. Силы прибавились, стало легче, прекратилось головокружение от голода и рези в желудке. Он решил перво-наперво коллектив построить, пересчитать. Почесывая грудь и живот, Строганов встал с корточек, обтер руки о штаны, оглядел гомонящее бабье стадо. Вспомнился товарищ Сухов. Надо перенимать опыт.

— Строиться! Становись! Эй, вы! — громко крикнул Строганов, но женщины его не поняли и продолжали галдеть.

Пришлось одну за другой брать за руки и ставить в ряд, плечом к плечу. Выровняв шеренгу, он скомандовал: «Равняйсь, смирно!» Но бабы не понимали, улыбались, щерились. Одни белозубыми улыбками, которые на фоне шоколадных физиономий особенно выделялись, другие щербатыми или вовсе беззубыми ртами. Ужас! Только таких самозваному российскому «графу» в наложницы и не хватало!

— Становись! Строиться! — в который раз крикнул Сергей.

Контингент подравнялся, выставив вперед поникшие груди, только у некоторых эта эротичная часть тела была округлая и крепкая, с бесстыдно торчащими вперед сосками. Бабы замерли. Сергей начал зачем-то пересчитывать их вслух. Оказалось сорок штук! Сам сорок первый, прямо как в книге о гражданской войне. Главное, не повторить судьбу того белогвардейца, сорок первого...

— Теперь будем знакомиться! — произнес вслух Сергей и достал из сумки блокнот и ручку.

Он оглядел шеренгу и громко назвался:

— Меня зовут Сергей! Серж! Серега! Я — Сергей! Сергей Иванович или по-простому — Сергей! Девушка, а как тебя звать?

Серега ткнул пальцем в огромную, словно спелая дынька, сиську, которая по цвету напоминала гигантскую сливу. Он попал точнехонько в коричнево-лиловую грудь дородной девицы, прямо в сосок. Туземка хихикнула, грудь колыхнулась, а она продолжала улыбаться.

— Я Сергей! А ты кто? Как тебя, милая, зовут, твою папуаса мать! — рассердился Строганов на непонятливую туземку и снова указал на нее пальцем.

Естественно, имя мамы или папы этой дородной аборигеночки Строганова не интересовало.

— Тэнэ! — вдруг с придыханием ответила девица. От нового прикосновения шоколадная грудь девушки опять всколыхнулась, и она нежно повторила: — Тэнэ!

— Тэнэ! Танька значит! Так и запишем: «Сисястая — Тэнэ». Вот и хорошо. Запомню как Татьяну. Танька! А тебя как величать? Имя!

Серега ткнул пальцем в грудь губастой дикарки, стоящей рядом с Танькой, но не рассчитал, хотел лишь указать на нее, а получилось, что болезненно тыкнул острым ногтем. Губастенькая поморщилась и ойкнула. Это не понравилось огромной папуаске с высокой кудрявой шевелюрой, торчащей во все стороны, словно пакля. Эта тетка громко заверещала, и ее истошный крик подхватили бурными воплями старшие соплеменницы. Строй рассыпался, и дамочки преклонного возраста с угрожающим выражением на физиономиях окружили белого пришельца. Они размахивали палками, тянулись с кулаками к лицу незваного гостя, пытаясь ударить.

Не долго раздумывая, Строганов отскочил, выхватил из кобуры браунинг и выстрелил в воздух. Эффект оказался потрясающим. Та тетка, что возмутилась первой, обмочилась, а губастая, в которую он ткнул пальцем, упала навзничь, широко раскинув ноги и руки и лишившись чувств. Бабы, которые устояли на ногах и не описались от страха, в панике сиганули врассыпную, по кустам. Но беглянок было лишь несколько, в основном юные девушки. Остальные дикарки лежали на песке, прикрыв ладошками лица. Другие части тела они даже не подумали прикрывать.

«Видимо, чувство стыда им совершенно не знакомо. Что поделать, дети природы», — подумал Сергей.

— Страшно? То-то же, бойтесь меня! Прекратить галдеж! Слушайте мужчину и повинуйтесь! — грозно крикнул Строганов.

Женщины замерли, услышав окрик, и тотчас замолчали. Новоявленный командир повторил попытку построения, одну за другой начал ставить баб плечом к плечу. Таньку как старую знакомую он поставил первой во вновь образованной шеренге, очнувшуюся губастую девицу — рядом, а остальных как попало, без разбора. Одна старушенция так и не поднялась с земли, точнее, с песочка.

«Надеюсь, этот песок на берегу высыпался не из нее? — ухмыльнулся Серега и решил делать вид, что не замечает испуганной насмерть старухи. — Ладно, пусть пока лежит, отдыхает».

Молодые девицы продолжали выглядывать из густых зарослей.

— Эй, идите сюда, живо! — прикрикнул на них Сергей и замахал руками.

Убежавшие девчонки, несмело семеня, вышли из джунглей и прижались к мамашам, теткам, старшим сестрам.

— Ну вот, трусихи! То-то же! Не галдеть и всем молчать! — Сергей выразительно вытаращил глаза и зажал свой рот раскрытой ладонью. — Молчать! — И он повторил жест, опять закрывая рот ладонью, потом внимательно и сурово оглядел притихших аборигенок. Шоколадка к шоколадке, как на подбор, правда, некоторые слегка пригорели, прокоптились на солнце. Они были заметно чернее подруг.

— Итак, как тебя звать? Имя! Меня зовут Сергей, а тебя как? Имя!

Серега вновь указал на ту самую губастую девицу, стоящую в шеренге второй.

— Мо! — гордо ответила папуасочка, тряхнув густыми, мелко сплетенными косичками. — Мо!

— Ну вот! Я — Сергей, а ты — Мо! — обрадовался Серж, записывая новое имя в блокнот. — Мо! Будешь именоваться Маша или Машка!

— Следующая! Имя!

Рослая женщина, на голову выше Строганова, глупо улыбнулась и, глядя сверху вниз, вымолвила:

— Key!

— Key? Значит — Катя! Так и запомним.

Серж краснел и уже не знал, куда девать глаза, как смотреть на женские обнаженные тела, на эти торчащие груди и кудрявые лобки.

«Ну и бесстыдницы! Никакого представления о скромности, о рамках приличия, об этикете. Одеть бы их во что-нибудь, но они и понятия не имеют о тряпках! — возмутился про себя Строганов, а на будущее решил: — Нужно им юбки сплести и лифы».

В течение получаса Серега не без труда провел перепись населения островного государства. Самую быструю перепись населения в мире! Давая новые имена островитянкам, он делал это в первую очередь для собственного удобства, подробно описывая характерные приметы — длинноногая, со шрамом на лице, без пальца, в ноздрях бамбук и т. д., — имена писал через дефис, сначала подлинное, а затем переиначенное на русский манер. Так появились еще Наташа, Люся, Фрося...

Тридцать девять баб, бабенок, бабищ и бабешек. Одна изможденная старушка, сороковая по счету, продолжала молча лежать на песке, не подавая признаков жизни.

— Эй, старая карга! Проснись, пора вставать! Хватит притворяться, ты одна осталась непереписанной. Как зовут тебя? Эй, Шапокляк! Ау-у-у-у!

Он попробовал найти пульс, который, увы, почти не прощупывался.

«Да, эта, похоже, уже чуть живая. Как бы не преставилась бабуся со страха!» — расстроился Сергей. Надо же, ведь он невольно чуть не стал причиной смерти человека.

Темнокожие дамочки тоже забеспокоились и попытались приподнять старушку. Из ее приоткрытого рта чуть высовывался темно-бордовый язык, глаза закатились, лицо посерело. Женщины окружили недвижимое тело, начали теребить, дергать бабусю за нос, трепать ноги и руки. Бесполезно, ничего не помогало.