Какого цвета счастье? - Всеволод Плешков

– Слушай, – прерываю тишину я, – а что там с барсами… Ну… – Лекрат повернулся ко мне, и я осёкся, – у них тоже есть душа получается?

– Конечно есть! – усмехнулся он. – Я же говорю, у всех есть!

– Хорошо-хорошо, да, я помню, а… а какая она у них?

– Ну… у каждого она своя…

– Ладно, скажи, а про них тебе дедушка ничего не рассказывал? – начал плавно подводить тему я, наблюдая за его реакцией.

Лекрат задумчиво отвёл глаза в сторону и после непродолжительной паузы сказал:

– Он говорил, что барсы – умнейшие животные, проживающие в этом лесу, – на его лице появилась улыбка, – они не глупее человека, а некоторые барсы даже умнее некоторых людей

– А… – на мгновение я задумался о том можно ли продолжать расспрос об этих животных или нет, но, посмотрев на собеседника и увидев, что он улыбается, всё же продолжил: – А ещё что-то про них рассказывал?

– Ну, на самом деле много чего, – Лекрат продолжает улыбаться.

– Расскажи, пожалуйста, – прошу я, повернув голову к нему. – Обещаю слушать и не перебивать, – добавляю я, когда наши взгляды встречаются.

– Барсы были у древних людей вроде священных животных, – отвернувшись, говорит Лекрат, – точнее даже… не знаю, как сказать. Считалось, что они единственные животные, которые обладают способностью к высшим чувствам. Сначала они обходили людей стороной, когда они ещё дикие были, а потом, когда в племени появились первые мудрецы, они начали появляться. Обычные люди их боялись, однако мудрецы говорили, что они дружелюбны по отношению к нам, и мы должны это понять, таково испытание.

Меня снова атакуют флешбэки, однако ходу им я не даю, сдерживаюсь. Во имя науки можно и выслушать бредни о «дружелюбных» хищниках.

– Из-за этого было много споров, но никто не прикасался к животным кроме мудрецов. Они уходили в чащу леса, где, по их словам, и общались с ними.

– Так… – вырывается у меня, Лекрат прекращает говорить и поворачивает ко мне голову. – Прости… продолжай, – суетливо проговорил я.

– Да… они общались с барсами, а о чём никто не знает, – будто почувствовав мой вопрос, говорит Лекрат, – просто приходили и уходили. Со временем барсы стали показываться всё чаще и подходили они ближе. Потом ещё ближе, люди со временем перестали их боятся, и тогда они начали заходить в деревню, подходить к кострам и сидеть рядом с людьми.

Я начинаю чувствовать физическую боль от того, что слышу. Спокойно… спокойно, это просто сказка, Тимаат, в ней может быть доля правды, хотя верится уже, конечно, с трудом. Продолжай слушать.

– … Их даже кормили, как настоящих гостей, уважали их могущество и силу… – Лекрат на мгновение остановился и, скорректировав наш путь, продолжил: – Всё было хорошо, но, когда племена начали воевать между собой барсы пропали. Перестали приходить к людям. Их не было даже видно. Только после того, как осталось одно племя… ну, я рассказывал, из всех выживших, они вернулись к людям на одном из первых собраний, – Лекрат снова замолчал.

– И что было тогда? – спрашиваю я, вспомнив об обещании не перебивать слишком поздно.

– Нам сюда… – пробормотал мой проводник, указывая в сторону, – тогда люди впервые увидели то, как с барсами всё это время общались мудрецы. Они сидели рядом с животными и медитировали, животные тоже медитировали, сидели напротив мудрецов с закрытыми глазами, и тогда люди увидели то, как пятна светятся бледно розовым светом, а когда мудрецы протянули к барсам руки и начали их гладить пятна стали ярче, а вскоре совсем яркими, ярко-розовыми. После этого животные ушли от людей навсегда, – Лекрат, замолчал.

– И-и-и? – в ожидании продолжения протягиваю я.

– И всё, – отвечает он, – потом люди продолжали собираться, начали делать практики специальные… медитировать, общаться с предками… вы знаете, я рассказывал.

– Да-да, это я знаю, а с барсами то что?

– Они больше не появлялись, люди надеялись, что они придут, что люди ещё раз смогут увидеть этот загадочный розовый свет, но они так и не пришли. А, когда настало время расходится, в них уже не было нужды. Люди всё поняли.

– Что они поняли?! – быстро подхватываю я. – Что такое «Розовое свечение», так?

– Да… но… но не только это…

Вот оно! «Розовое свечение», наконец я узнаю о возникновении этого мифа. Это отличное вознаграждение за выслушанный бред. Превосходно. Без доли иронии, превосходно!

– А о чём? – в нетерпении говорю я. – О чём тогда ещё?

– Ну… они разглядели в себе душу, осознали её, почувствовали настоящую любовь ко всему миру, к каждому живому существу и поняли, что должны нести её…

Снова эти религиозные бредни, всё, хватит!

– Подожди-подожди, – прерываю его я, – так что там со свечением? Что это было?

– Это была душа! Вы обещали не перебивать, – заметил Лекрат, однако, не теряя настроения, продолжил: – барсы розовым светом показали, что у них есть душа, что они умеют любить по-настоящему.

– То есть, – опешил я, – ты хочешь сказать, что барсы обладают душой, и пятна их светятся розовым, когда они проявляют к кому-то любовь?

– Не к кому-то, – поправляет меня Лекрат, – а просто любовь! Ко всему миру! Духовную любовь, которая запрятана глубоко в душе. Пятна светятся розовым, когда барсы демонстрируют свою любовь, свою душу. Теперь вы понимаете?

– Да… – смутившись, отвечаю я. – Душа у барса – причина «Розового свечения», серьёзно?!

– Да, – отвечает Лекрат, тем самым раздражая меня ещё больше.

– То есть, по-твоему, когда ты его гладил он показывал тебе свою душу?! – теряя самообладание, спрашиваю я.

– Да! – восторженно отвечает Лекрат. – Не прекрасно ли это?

– Но это же полный бред! – выпаливаю я, о чём сразу же жалею.

– Почему вы так считаете? – недоумевая, спрашивает Лекрат. – Вы же сами видели!

– Да, я видел «Розовое свечение», но душой это быть не может. Если это, как ты говоришь, любовь – значит в это время в организме животного выделяется определённый гормон, который отвечает за это чувство, а заодно и за цвет пятен. Это наука!

– Это душа! Наука разве отрицает её существование? – обижается Лекрат.

– Наука отрицает то, что под собой не имеет доказательств, – строго заявляю я.

– Но… Но вы же…

– Да, я видел «Розовое свечение». Видел! Но это ещё ничего не значит. Давай так, – я понижаю голос, стараясь подавить раздражение, – я тебе докажу, что у розового света есть логическое обоснование. Это будет не сложно, если ты мне