Восход Сириуса, часть 2 - Битва за хрустальный гроб - Людмила Владимировна Белаш

– Садись, Фил. В ногах правды нет.

– Роман, я по поводу деяния Ракитина, не совместимого с честью и достоинством офицера…

– Синтаксис, Фил, – предостерёг Деев. – Кто не совместим – деяние или Ракитин?

– Роман, ты меня понял?

– Я читал бумажку твоих аналитиков. Бред сивой кобылы.

– Это доказательный материал. В конфликтном трибунале он будет воспринят со всей строгостью. Дело должно быть решено путём экспертизы на полиграфе. И затем… конфликт исчерпан! От тебя я хочу встречного жеста доброй воли. Ради братства Востока и Запада.

– М-м, жестикуляция. – Деев придвинул к себе некую папочку; пальцы его задвигались таким образом, словно хотели сложиться в кукиш. – А что, собственно, случилось? Из-за чего шум-то?

– Как? – Макартур художественно поднял брови. – В те дни, когда Земля понесла миллионы жертв, когда мы ведём бои и теряем бойцов, кто-то вдруг глумится над наградами, которые даются кровью. И твои, и мои Звёзды, Роман! Вспомни ранения, павших друзей…

– Даже если допустить, – Деев сделал упор на «если», – что это вброс с Востока… то я тем более не вижу повода для беспокойства. Всего лишь дань традиции!

– И какая же традиция вам позволяет с особым цинизмом осмеивать святыни? – Макартур обрёл вид средний между грозовой тучей и гранитной скалой.

– Назовём её критической иронией. Ребята любят пошутить над государством и его придатками.

– Разве так можно?

– Необходимо, Фил. Это проверка. Если государство не выдерживает критики, то на фиг оно такое нужно?

– Прошу прощения, сэр, – масленым голосом обратился к Дееву один из особистов Макартура. – Могу ли я считать ваши слова косвенным признанием того, что…

– Не можешь. И вообще заткнись, я не с тобой разговариваю. Так, о чём бишь я?.. Давай по сути, Фил! – Деев опасно оживился. – Ракитину двадцать семь лет. Он холостой, резвый, вчера сбил трёх сириан. Ты помнишь, что сам вытворял в двадцать семь? Например, как мы с тобой – оба пьяные, – угнали штурмовик и полетели на Венеру к проституткам?

Особисты, как цветы к солнцу, потянулись ближе к месту разговора, а Фил Макартур потерял вид грозной тучи и стал похож на помидор.

– Роман! при посторонних!..

– …но Му Чаньгун – тогда ещё не шеф китайской оборонки, а простой полковник, – вытащил нас из-под трибунала. Далее! Когда тебе понадобилось пиво…

– Роман! я требую…

– …ты на спор привёз его с Титана. Скажи, коммодор – как ты тогда сберёг погоны? А уж на маршальском смотре, где ты маршировал голяком…

– Оставьте нас. – Макартур жестом изгнал особистов. Те удалились с чрезвычайной неохотой.

– Роман, эти сотрудники не вправе знать моё досье!

– А я не вправе сдавать работящих ребят. Хоть бы они на ушах ходили. Фил, у моих истребков средний возраст – двадцать три года. До тридцати доживают единицы. Ты и я для них – древние старцы. Пай-мальчиками они никогда не станут. Не успеют. Дай им подышать, а потом – Звезда хоть на груди, хоть на подушке впереди.

Макартур призадумался, но он дожил до золотых погон не потому, что уступал и отступал.

– Дело Ракитина следует решить. Оно – без моей накачки, – получило такой резонанс, который не вычеркнешь.

– Идёт! – с подозрительной лёгкостью пошёл навстречу Деев. – Утром во вторник вернётся Ракитин, и прямиком на полиграф, к твоим инквизиторам. Они выявят, где правда, где чего. Но с одним условием.

Генерал-майор погладил лежавшую перед ним папку.

– Тут список офицеров Запада, которые пройдут проверку вместе с ним. А вопросы будет задавать мой шеф-особист.

– Какие к ним претензии? – нахмурился Макартур.

– Я подозреваю, что кто-то из них работает на сириан.

Астро-коммодор давно не удивлялся столь искренне. Изумление пополам с гневом рванулось из него, словно из гейзера в Йеллоустоунском национальном парке. Он затрубил, заревел. Терпеливый Деев всё это выслушал и добавил:

– То есть я совершенно уверен – в списке есть предатель. Осталось выяснить, кто именно. Пусть определит «детектор лжи».

– Где твои доказательства?!

– Вот. Зная график наших вылетов, сириане спокойно пытались сесть на ночной стороне Иньяна – и сели бы, не вздумай Сокол испытать новую машину. Затем история Запад-B-3. Два роя ждали эскадрилью, как свою мишень на стрельбище, и тренировались на ней, пока не подоспел Филин. И наконец – минувшей ночью полсотни ВАШИХ киберов напали на «Вектор», стоящий в эллинге. Кибер-дублёр отбился, но много служак поломано. Когда нападавших разобрали, в их схемах нашли вот что, – Деев предъявил трёхмерное фото. – Это называется «диверсия». Успешное внедрение на базу техники со вражескими вставками. Полагаю, таких служак с сюрпризами у вас ещё много. Твоим сыскарям, вместо чтоб процеживать брехню в Сети, надо бы заняться настоящим делом.

Макартур с лицом заживо похороненного глядел на плоды микросъёмки. Земная электроника была пронизана разрастаниями сирианских волокон. Деев, выжидая, тихо бормотал:

– А пуговка не наша, – сказали все ребята, –

И буквы не по-русски написаны на ней.

– Ну, как? продолжишь настаивать насчёт Ракитина? Или возьмёшься за шпионов, которые у тебя расплодились?

– У меня?

– Докажи обратное. Учти – ПОКА я это на Землю не отпостил. В надежде, что мы сами разгребём своё дерьмо. Но если ты хочешь встретиться с О’Харой и его особистами…

– Почему ты не сообщил мне сразу?

– Должен же я иметь джокер против твоего туза в рукаве.

– Да. Если они имели в виду сломать нам рабочий режим, цель достигнута. Сквозная проверка техники, тройная бдительность и всеобщие подозрения…

– Твоим не привыкать. И так друг за другом следят, кто где плюнул.

– Я отменю штраф, наложенный на Ракитина.

– И Хонку не забудь. Но главное, Фил – кто-то сливает нашу секретную инфу противнику. Вот что погано. Я могу понять врага – он враг, он извне; мы с ним лоб в лоб, кто кого.