Хроники Дерини. Компиляция. Книги 1-15 - Кэтрин Куртц

доверия с его стороны к людям, какое люди испытывали к Дерини. А ведь он сам порицал их за это, причем поведение Айво по сравнению с тем, что обычно происходит, когда люди вступают в какие-либо отношения с Дерини, которым вряд ли знакомы угрызения совести, отнюдь не могло послужить причиной для такого недоверия. Ничто в характере Келсона не дает нам оснований предполагать, что он использует свои способности во вред другим, хотя никто не может сказать, где находится та черта, за которой начинается моральное разложение. Остается надеяться, что Келсон одумается и вспомнит те времена, когда подсознательная подозрительность и отсутствие доверия еще не стали для него привычкой. Осознав это, он наверняка придет к выводу, что тогда те вассалы, которых не надо заставлять быть верным и принуждать держать язык за зубами, служат ему намного лучше, чем те, чьей верности и молчания нужно добиваться силой.

Собственно, этот поступок Келсона — вовсе не чтение мыслей, а установка, с помощью которой мальчик будет выполнять все его указания. Это, скорее, гипноз, навязанное силой состояние.

Таким образом, вероятно, в большинстве случаев, когда Дерини идут на прямой контроль чьего-то сознания, они используют элементы гипноза. Если использовать его возможности полностью, можно установить связь более высокого уровня, необходимую при выполнении различных более сложных действий, то есть когда нужно кого-либо усыпить, ускорить процесс выздоровления или ввести врага в бессознательное состояние, если нет необходимости его убивать.

Указания, введенные силой воли Дерини, помимо прочего, могут преодолеть любое сопротивление, и человек обычно вынужден выполнять любые приказы.

То, что Келсон проделал с Айво, не идет ни в какое сравнение с тем, что, например, Венцит сделал с Дерри. Под воздействием гипноза человека можно заставить выдать кого-либо или что-либо и даже вынудить его лишить себя жизни. Повинуясь такой команде, Ян со знанием дела ударил кинжалом в сердце стражника Майкла Дефореста. Нечто подобное заставляет вассала Моргана, Эдгарда Мэтелуэйта, скорее заколоть себя, чем допустить, что сеньор будет его допрашивать.

Однако не только люди оказываются жертвами такого воздействия. Воля Хамфри Галларо, священника-михайлинца, схваченного людьми короля Имре, была полностью сломлена Имре и его когортой. Он становится агентом Имре и затем внедряется в ряды повстанцев, что приводит к трагическим последствиям. Неспособный сопротивляться, несчастный священник подсыпает яд в соль, используемую при крещении первого сына Синхила, а потом пытается убить его самого, когда тот понимает, что произошло. Несчастный Хамфри умирает смертью изменника в магическом поединке. («Камбер Кулдский»)

Конечно, хотелось бы думать, что поступки Келсона и других положительных героев определяются совестью.

Поведение Келсона свидетельствует о том, что его постоянно терзали сомнения относительно роли, которую ему навязывали, хотя он и не видел, как от нее уклониться.

Однако Джорем сомневается в нравственности преображения Девина Мак-Рори в юного стража Эйдиярда Клюрского вовсе не потому, что Девин возражает против этого (он-то как раз готов, хоть это и опасно), а из-за того, что этот поступок — по сути своей насилие. Джорем мучается тем, что Эйдиярд вынужден отказаться от своей индивидуальности и права на нормальную жизнь, не говоря уже о другом.

Джорема также беспокоит, что Синхилу пришлось отречься от сана и принять корону, хотя избежать этой жертвы невозможно: иначе не удастся спасти королевство. Джорем сомневается и в том, будут ли они с Ивейн вправе вернуть Камбера. Дерини иногда бывают вынуждены принимать за других такие решения, обычно за людей, которые не могут этому противиться, но, по правде говоря, такое манипулирование всегда было и есть в нашем мире, хотя не на том уровне, который доступен Дерини.

Тем не менее епископ Арилан совершенно уверен, что считывание Морганом мыслей принца-священника Меары, отца Джедаила, вполне правомерно, хотя, казалось, для этого не было никаких оснований. Келсон, конечно же, имеет представление о разумных пределах того, как далеко может простираться его власть, хотя считает, что некоторые его поступки простительны ему как королю. Он утверждает, что никогда бы не воспользовался своими способностями для того, чтобы заставить Сидану ответить согласием на его предложение выйти за него замуж, и его очень беспокоит, что время от времени он серьезно раздумывает, не применить ли их. У нас, правда, нет никаких свидетельств, подтверждающих, что он мог поддаться такому искушению.

«Обещаю тебе, что первый и единственный раз я так поступаю с тобой без твоего согласия, конечно, если это не вопрос жизни и смерти», — уверяет он юного Айво.

(«Тень Камбера»).

Иными словами, Келсон обещает не использовать свои способности для того, чтобы прочесть мысли Айво или контролировать его разум ради собственного любопытства или корысти. Уже следующим утром это намерение подвергается испытанию, когда он и Дугал шутя заговаривают о возможности проверить, что на уме у оруженосца Конала, чтобы побольше узнать о его таинственной невесте, хотя разговор этот, без сомнения, дает понять, что ни один из молодых людей никогда не пойдет на это. Келсон не злоупотребляет своими возможностями, понимая, что вынужденное послушание продлится ровно столько, сколько он будет держать в своей власти того или иного человека, а долгое царствование должно опираться прежде всего на взаимное доверие. Иногда кажется, что Келсон совершает тот или иной поступок исключительно ради выгоды, однако это не так. У Келсона всегда есть конечная цель, и он стремится к этому идеалу.

Можно возразить, что подобные рассуждения отдают ситуативной моралью, простой и бесхитростной. Собственно, так оно и есть. Однако жизнь такова, что мораль не может не быть гибкой и многое зависит от конкретной ситуации, особенно если необходимо принять решение, основываясь не только на собственных интересах, но и на интересах тех, о ком вам нужно заботиться. И у нас есть свидетельства того, как Дерини, принимая то или иное решение, противопоставляют благо многих ущербу одного. Таков удел королей, и короли Дерини — не исключение, хоть они и обладают гораздо большими способностями и возможностями, чем большинство простых смертных.

Когда Камбер и члены его семьи воздействуют на сознание принца Синхила, чтобы похитить его из монастыря, а затем пробудить его потенциал Халдейна, им кажется, что ими движут интересы страны. Ими же Камбер руководствуется и тогда, когда принимает внешность убитого Эриеллой Элистера Келлена. Все его последующие поступки вызваны необходимостью сохранить эту внешность, и он использует свои способности, скорее, ради того, что считает благом других, чем своим лично. Время от времени Дерини влияют на поступки и даже мысли других ради того, что считают благом. До тех же пор, пока мотивация их поступков остается благородной,