Восход Сириуса, часть 2 - Битва за хрустальный гроб - Людмила Владимировна Белаш

казначеи Птаха взвешивали серебро, номарх поведал мне – злодеи, осуждённые на смерть, молят отсрочить им казнь до дня праздника.

Имхотеп задумался.

– Ты почти везир Обеих Земель… – напомнил Меру. – В твоей власти распорядиться об этом. Они всё равно обречены, сидят в узилище. Что значат какие-то сто дней, если впереди – вечность?..

– Я окажу им милость именем царевича. Вели объявить осуждённым – пусть славят Ка Джосера.

Пришла пора поговорить о делах. Немой раб внёс кожаный ларец Имхотепа, охваченный лентой с печатями. Следом вошёл храмовый служка с цилиндрическим футляром, а за ним – мальчик, державший пеналы с кисточками, рисовальные угли и набор флаконов с чернилами.

Прежде, чем отпустить девиц, украшавших собой трапезу, Имхотеп поманил танцовщицу. Та подбежала с проворством птички, пылая лицом – чёрные глаза её были расширены от возбуждения и страха, грудь чуть вздрагивала в такт биению сердца. Хенеретет опустилась на колени и склонилась низко, простерев пальцы к сандалиям жреца; волосы её стекали по надплечьям на пол.

– Милое дитя. Что скажешь об ученицах Скорпиона, дорогой Меру?

–Выносливы, как медные гвозди. Послушны, как воск в пальцах. Шаг их точен, как удар сокола с неба.

–Сладки и нежны, как мёд и масло… – Хенеретет замерла от прикосновения Имхотепа. Затем об пол рядом с её лицом звонко ударилось кольцо серебра. – Ступай, девочка.

Она поцеловала взятое в щепоть кольцо и повела глазами, насыщаясь счастьем, которое, быть может, впредь не выпадет. Какие мужчины! Мудрость богов, власть царей – небо над их головами; сила мужей и молния любви – свет в их очах. О!.. вот бы время замерло, и наступила вечность!..

А ведь они такие разные! Имхотеп – высокий, широкоплечий и крепкий в кости, истинный гигант, с глазами тёмными, как винные ягоды; нос с горбинкой, черты плавны и массивны, будто лик и тело его – из гладкого камня. Меру же, в противоположность ему, гибок и тонок, как дикий кот в тростниках, и глаза – кошачьи, топазовые.

Кланяясь, девушка отступила к двери и выпорхнула из трапезной.

– Как обстоит дело с постройкой священной ладьи? – Меру сразу взялся за своё.

– Все части корпуса выпилены и оструганы в Ха-уара. Ты должен был получить с гонцом письмо от распорядителя верфи – вес деталей, палубы, надстроек…

– …и украшений; письмо получено, – перебил Меру. – Когда она будет собрана и доставлена?

– Я повелел – к двадцатому дню месяца Ипип. Палки для нерадивых уже заготовлены.

– Пусть поспешат во имя целости своих спин. Что касается носильщиков ладьи – готовы две команды нубийцев, здоровые парни, тренированные как солдаты. Пронесут и ладью из меди, если потребуется. Даже если треть их одновременно подвернёт ноги, ладья не шелохнётся на ходу.

– Как ты добился этого? – полюбопытствовал Имхотеп, разворачивая папирус с чертежом.

– Велел собрать носилки нужной длины и нагрузить камнем по весу ладьи. Сверху – чаша, почти полная. Плеснёт – всех пороть. Вот и маршируют, не дыша.

–Остроумно. Так, а это что за план квадратной баржи?..

– Её настил будет сценой в четвёртый день мистерий. – На лицо Меру легла тень заботы. – Баржа встанет на священном водоёме. Якоря, балласт, места для переодевания – всё предусмотрено… Я не вижу иного выхода, чтобы оградить лицедеев от толпы. До берега – двенадцать локтей воды, на мостках – надёжная стража.

Имхотеп согласно наклонил голову. В четвёртый день играют оплакивание Осириса и зачатие Гора. Последняя часть действа – самая волнующая; зрители впадают в умоисступление, а девушки и женщины рвутся к воплощённому Осирису. Тем более в Праздник Вечности!..

– Ты не продумал освещение, брат мой. Завершение – в ночи…

– Над этим и страдаю. Корзин с дровами надо много, но пламя колеблет воздух, отсвечивает в глаза; станет хуже видно. Простой люд разъярится, могут случиться беспорядки.

Имхотеп сочувственно посмотрел на Меру. Сын мореходов и пиратов, тот умело составлял планы сложных сооружений, но с чудесами света иногда терялся.

–Зеркала.

Меру внимательно прислушался, вглядываясь в благородный лик Имхотепа.

–Вогнутые зеркала из полированной меди. Они соберут свет, как чаши – воду, и направят его со всех сторон на сцену. Заодно уменьшится число корзин с дровами.

–Преклоняюсь перед твой мудростью, брат! – искренне восхитился Меру. – Не откажи мне в помощи – рассчитай размер и кривизну зеркал.

– Это мы перенесём на завтра – кропотливая работа. Кроме того, надо прочесть наставление медникам… Взгляни и ты на мой труд. – Имхотеп выложил большой лист.

–Поясни – для которого из рукавов Хапи эта плотина?

Глаза Имхотепа чуть похолодели, губы поджались.

– Это гробница Джосера.

– Чудовищно… – вырвалось у Меру; он мигом поправился: – Чудесно!

Имхотеп понял: в плане что-то не так. На Меру можно сердиться за его горячность, за дерзость – но в глупости молодого жреца Осириса не обвинишь. И чутья ему не занимать. Но будущий везир берёг в запасе главный аргумент.

– Царевич поручил составить план жилища его вечности. Это должно быть нечто, прежде не виданное. Но размеры гробничной платформы – а они, как видишь, огромные! – не столь важны. Я решил выстроить её из камня.

– Охо, охо! – От удивления Меру воздел руки. – План поистине царский! Что за длина!