Хроники Дерини. Компиляция. Книги 1-15 - Кэтрин Куртц

слабая горечь появилась на языке через несколько секунд... но в свои двадцать лет он еще не слишком хорошо разбирался в винах.

— А что будет, если Горони все-таки заметит разницу? — спросил он, подождав некоторое время, но так и не дождавшись эффекта. — Или если вы не сумеете подменить вино?

— Ты хочешь пойти на попятную? — ответил вопросом Стефан. — Время для этого еще есть, коли так... хотя, если кто-нибудь заподозрит, что ты ушел из школы, потому что ты Дерини, Джемилу и его семье придется покинуть Гвиннед.

Денис только глубоко вздохнул, зная, что выход Джемила из королевского совета сведет на нет все те преимущества, которых Дерини сумели добиться за последние десять лет.

— Если меня разоблачат, — тихо сказал он, — это все равно произойдет. Джемил, ты будешь присутствовать?

Джемил засмеялся.

— Разумеется, братишка. Как я могу это пропустить?

— Значит, твое присутствие — часть плана.

— И часть проблемы, и часть решения, кажется.

— Мы сделаем все, что можем, — мягко продолжал Стефан. — Видит Бог, никто не хочет, чтобы ты повторил участь Джориана. Но ты сам хочешь стать священником, и ты так нужен нам в этой роли... боюсь, у тебя просто нет выбора.

— Почему мне нельзя знать, что вы придумали? — спросил Денис. — Ведь от этого зависит моя жизнь. Я имею право...

— «Право» здесь не при чем. Все дело в опасности, которая нам грозит, если ничего не выйдет и тебя схватят. Насколько нам известно, Джориан никого не выдал... никто не говорит, что ты выдашь, но зачем тебе тревожиться еще и из-за этого? Если все получится, процесс посвящения пройдет без всяких неожиданностей. А если нет... что ж, об этом ты узнаешь первым.

Этого-то Денис и опасался, но не мог не признать, что подобные рассуждения вполне разумны. Он не может выдать того, чего не знает... а тончайшее чутье Дерини к ситуации само предупредит его, благополучно ли обстоят дела. В конце концов, там будет Джемил. Надо надеяться, брат продумает заранее, как ему исчезнуть в случае неудачи.

— Ну, что ж, — подавив зевок, сказал он. — Я — с вами, если вы со мной. До Сретенья я еще получу от вас весточку?

Ларан усмехнулся и, когда Денис зевнул снова, покачал головой.

— Может быть... но не жди особенно. Между прочим, как тебе нравится человеческая реакция?

— Что вы имеете в виду?

— Я же сказал, что этот напиток подействует на тебя, как мераша на людей. Чувствуешь сонливость?

Денис засмеялся, зевнул еще раз и встряхнул головой.

— Надеюсь, я не засну на лошади?

— Нет; Хуже, чем сейчас, не станет. А пока доедешь до аббатства, и это пройдет.

Однако Дениса Арилана меньше всего беспокоило, в каком виде он приедет в аббатство, когда он торопливо прощался с домочадцами и отправлялся в обратное путешествие в Arx Fidei. Он думал о том, как ему прожить оставшиеся до Сретенья три месяца — и хватит ли этих трех месяцев, чтобы выполнить то, что задумали его друзья.

* * *

Утром того дня, когда его должны были посвятить в сан, Денис Арилан, одеваясь в библиотеке при помощи Элгина де Торреса, выглядел вполне спокойным. Спокойствие это, правда, больше походило на оцепенение, поскольку он после своей ноябрьской поездки домой не получил ни одного известия от брата и его друзей-спасителей. Из-за этой поездки его лишили рождественского отпуска, видимо, потому, что близилось посвящение и надо было наверстать пропущенные занятия. Денис надеялся, что других причин не было, и изо всех сил старался не думать, что означает молчание его союзников.

Хорошо, если не случилось что-то, сорвавшее все планы... каковы бы эти планы ни были. Но вдруг его ожидает все-таки участь Джориана, отправившегося на смерть, так и не успев вкусить радости, которой он жаждал всю жизнь, в тот самый миг, когда он стал наконец священником?

Он машинально бормотал слова положенных молитв, пока Элгин помогал ему надевать облачение, но никак не мог перестать думать о Джориане. И подозревал, что и остальные четыре кандидата в священники, одевавшиеся рядом, один молчаливей другого, думают о том же. Мысли о судьбе Джориана преследовали всех семинаристов Arx Fidei, но только Денис знал, что злосчастного священника Дерини предали люди — не Бог. Чарльз Фитц-Майкл, главный соперник Дениса в борьбе за высшую академическую награду, осмелился даже однажды задать на уроке этики вопрос — что случилось бы с тем, кто не знал, что он Дерини, и попытался бы стать священником. Поразил бы того, кто согрешил по незнанию, наш справедливый, но любящий Господь?

У аббата Калберта не оказалось на этот вопрос готового ответа и в результате половина его учеников целую неделю пребывала в замешательстве, поскольку не знать о своем происхождении было вполне возможно — из-за двухсотлетнего преследования Дерини, что заставило многих из них скрываться и таить даже от детей и внуков, кем они были и какими способностями обладали. Практически, любой мог оказаться Дерини и не знать об этом!

Так они думали, во всяком случае. Денис-то считал, что тот, кто по крови Дерини, обязательно должен был заподозрить в себе эту кровь, особенно если это был кандидат в священники, которого обучали медитативным техникам и ментальной дисциплине — но это не меняло важности главного вопроса. Поразил бы любящий, но справедливый Господь грешника, который не знает о своем грехе?

Обсуждая шепотом этот вопрос в перерывах между занятиями, по дороге в часовню и после отбоя, расходясь по спальням, однокашники Дениса пришли в конце концов к неприятному выводу, что в данном случае трудно согласовать справедливость Божию и Его любовь — кто может сказать, чему Он отдал бы предпочтение? Ведь церковь Господня запрещает Дерини духовный сан; следовательно, наказать дерзкого, который пренебрег запретом, только справедливо с Его стороны.

Но и обратный аргумент был не менее весом. Если любовь Бога столь же бесконечна, сколь и Его справедливость, накажет ли Он — может ли Он наказать — любящего сына, который ослушался скорее по неведению, чем из дерзости?

Рассуждения эти не помогали Денису, который знал, что делает, но юношей, что должны были сегодня пройти вместе с ним посвящение — Чарльза, Вениамина, Милваса и толстяка Аргостино Ланнеди, — они несколько утешали. Денис же мог только молиться, чтобы его представления о справедливости совпали с Божьими и чтобы ему и другим Дерини, желавшим служить этой