Сыщик Бреннер - Шенгальц Игорь Александрович

А я тут же со всей серьезностью закивал:

— Вы выглядите гораздо моложе своих лет. Уверен, вы еще будете оценены по достоинству. Но вот та ваша конкурентка, кто она?

— Белка-то? Это мы ее так зовем за глаза, потому что, во-первых, она Белкина, а никакая не Лямур, а во-вторых, Арабелла, то есть Белла. Белка, в общем, и есть. Шустрая, рыжая, наглая! Нашим директором почти сразу вертеть научилась, как только заблагорассудится. Он и рад стараться. Был умный человек, а теперь дурак дураком!

Робертина, начав сплетничать, как-то сразу потеряла добрую половину своего обаяния и шарма. Теперь передо мной стояла обычная стареющая завистница, довольно неприятная как личность. Но работа есть работа, приходилось терпеть.

— И он отдал ей все главные роли?

— Да, буквально за год она захватила в театре полную власть. Теперь временами я сама не понимаю, кто у нас директор — Аскольд или Белка?! Вы простите, что я вам это все высказываю, но у вас лицо располагающее, глаза добрые, и слушать вы умеете.

— Ничего. Так вы думаете, что у них интимная связь? Поэтому ей и удается управлять Аскольдом?

— Не иначе! Белка хвостом вертит и получает все, что хочет. Раз — и новое колье, два — и главная роль, три — и афиши с ее лицом по всему городу. А в последнее время совсем обнаглела — завела себе еще и любовника на стороне, точно вам говорю! Молодой, красивый, богатый. Какие он букеты дарил, все от зависти ахали, ни одного спектакля не пропускает, всегда в главной ложе сидит. Вот только приходит он неизменно в маске, так что имени его никто, кроме Белки, не знает. Тайна! И как Аскольд только терпит изменщицу, ума не приложу. Видать, больно уж хороша она в делах любовных…

Я многозначительно покашлял, давая понять, что эту тему лучше обойти стороной. Нет, все же одно дело — рыться в чужом мусоре, а совсем другое — лезть третьим, а то и четвертым в чужие постели. Тем более что я, кажется, догадывался, о каком именно любовнике идет речь, пусть он и носил в театре маску.

— Каждый спектакль, говорите? А потом, после, приходит к ней в грим-уборную?

— Разумеется, и торчит там часами, либо же оба едут в ресторан ужинать, а уж что потом — не знаю, свечку не держала, но догадаться вполне могу. Вон, кстати, ее гримерка — та дверь слева…

Я с любопытством посмотрел в указанном направлении. Дверь, на которую показывала Робертина, оказалась слегка приоткрыта. Я не преминул шагнуть ближе и заглянуть внутрь. А заглянув, одним движением выхватил револьвер и распахнул дверь уже во всю ширь.

На полу, рядом с изящным дамским туалетным столиком, широко раскинул руки мужчина с залитым кровью лицом. В двух шагах от мужчины на кушетке лежала рыжеволосая девушка, также без признаков жизни. Руки ее были в крови.

— Аскольд, Белла?! — Робертина, сунувшаяся в комнату следом за мной, статуей застыла на пороге. Она еще не до конца сориентировалась в ситуации, поэтому в шоковое состояние впасть не успела.

Я быстро подошел к телам и пощупал пульс. У мужчины он отсутствовал, у женщины был слабый и неровный.

— Что с ними? — Голос у Робертины дрожал. — Они умерли?

— Белла жива. Аскольд мертв. — Я присел на корточки и поднял закатившийся под кушетку подсвечник со следами крови и несколькими прилипшими волосами. — А если говорить точнее — убит. Вот этим самым предметом.

И тогда Робертина самозабвенно, на весь театр, завизжала.

VII

Тайная комната

Аскольда убили одним ударом по голове. При этом ему глубоко рассекли кожу — отсюда и большое количество крови. Я сомневался, что женская рука способна была поднять тяжелый подсвечник и с такой силой нанести удар. Для этого требовался человек и выше ростом, и более крепкого телосложения, но уж точно это не могла быть стройная, миниатюрная Белла.

Но риттер Семенов, снова явившийся по моему вызову с дежурной группой, думал иначе. По его приказу девушку под усиленным конвоем отправили в городскую больницу, чтобы после, как только она придет в себя, а врачи скажут, что ее жизни ничто не угрожает, заключить под арест.

Еще бы! Полиция только лишь свободно вздохнула, сняв с себя обязательства по поимке неуловимого маниака, как тут же очередное громкое убийство. Трагическая смерть директора театра, посещать который не брезговали ни великий князь, ни даже сам кайзер-император, когда бывал с визитами в Фридрихсграде, — событие значимое. «Настоящая сенсация!» — как сказал бы мой приятель Грэг.

Он, кстати, уже был тут как тут — журналистским чутьем проведав о происшествии. В грим-уборную его не пустили. Семенов блокировал коридор целиком, поставив с обеих сторон своих людей, дабы пресекать любые попытки проникновения посторонних на место преступления, пока сам риттер собирал все возможные улики, опрашивал служащих театра, актеров — и искал следы, кои, возможно, оставил убийца. Но я успел провести беглый осмотр до прибытия группы и мог с уверенностью заявить, что настоящий убийца был весьма осторожен и иных улик, кроме брошенного подсвечника, в помещении не имелось.

Я говорю «настоящий убийца», потому что в виновность Арабеллы я не верил, несмотря на улики, казалось бы ее обличающие. Да, причина преступления могла быть связана с ней, но и только. Жаль, что мне так и не удалось поговорить с ней. Я, как ни старался, не смог привести ее в чувство — даже настойка нашатыря не помогла, а приехавший в карете скорой врачебной помощи доктор только развел руками, сославшись на возможный шок, который и стал причиной обморока девушки. И как скоро она придет в себя, предсказать врач не мог.

Не верил я и в причастность к убийству людей князя. Им-то уж точно несчастный Аскольд Ромуальдович ничем не мешал, пусть даже он и был некогда любовником Беллы. Уж скорее генерал-губернатор с присущей ему высокородной простотой приказал бы убить саму госпожу Лямур, разом закрыв все вопросы.

Больше всего сейчас мне хотелось поговорить с сыном великого князя — Константином. К нему у меня имелось множество вопросов. Но где найти Костаса, я понятия не имел. Время едва перевалило за четыре часа пополудни, а отпрыск императорской фамилии предпочитал развлекаться в вечернее и ночное время.

Грэг Рат все же сумел перехватить меня на выходе, хотя я и старался избежать встречи. Одно дело рассказать парочку подробностей об убийстве маниака, а совсем другое — поведать о приватном поручении самого великого князя.

— Кира, буквально на два слова! Позволишь?

Я прикинул все плюсы и минусы и решил, что репортер все же может быть мне полезен, и даже больше, чем я ему.

— Подожди минуту, я сейчас.

Мехваген ожидал меня, все такой же хромированный и блестящий. Сторож получил обещанные пять марок и собрался было удалиться. Суматоха его совершенно не обеспокоила.

Мне пришла в голову одна мысль, и я придержал его за рукав:

— Послушайте, уважаемый, а сегодня вы присматривали только за моим мехвагеном? Или были и другие?

— Был еще один, уехал минут за пять до вашего прибытия.

Я почувствовал азарт охотника.

— А кто сидел за рулем? Вы его знаете?

— Кто таков — не знаю, этот господин предпочитал приезжать инкогнито — в маске, но он часто тут бывал. Как случается представление, так он обязательно являлся. Платил щедро, чтобы я за его железякой смотрел. Ну я и смотрел, не сложно.

— Узнать бы его узнали, коли понадобится?

— Если будет в маске, узнаю, чего там, — кивнул сторож. — Фигура статная, росту высокого, тонкие усики. Красавчик, как пить дать. Девкам такие нравятся.

— Благодарю. Если потребуется, я вас найду…

Я уже собрался было оставить сторожа в покое, но теперь уже он потянул меня за рукав, привлекая внимание.

— Вот еще что. После того как он уехал, я видел и другого. Бывший военный, хоть и в штатском, но с железным адлером[2] на груди. Он вышел почти сразу за красавчиком, но лица его я не разглядел. Ушел пешком.