Новый мир. Книга 4: Правда (СИ) - Забудский Владимир

— Ты видел, что сейчас происходит в городе? Настоящий хаос. Благоприятный момент…

— Хватит, Джером, — взмолился я. — Ты, во-первых, городишь херню, а во-вторых, говоришь вещи, за одно упоминание которых светит лет 20 тюрьмы. Это тебе не дикая пустошь! Я — не полный маргинал, и не буду обсуждать с тобой организацию вооруженного восстания.

— А что ты предлагаешь, умник?! Сдать им Клаудию и остальных с потрохами?!

Я тяжело вздохнул и опустил взгляд. Мой язык не способен был вымолвить такое.

— Вам надо найти адвоката, который занимается такими вещами, и деньги. Он сможет сделать так, чтобы Катьку не отправили на каторгу, а просто выслали назад в Бургас, — пробормотал я.

— Да хер там! Я что, по-твоему, совсем тупой?! Ты же сам только что сказал, что за всем этим стоит СБС! Она у них в заложниках! Они предъявят ей что-то связанное с терроризмом, и не выпустят из своих лап, пока я не сделаю то, что они хотят!

Выслушав его, я вынужден был кивнуть.

— Да, скорее всего, ты прав.

— Так какие твои предложения, а?! Раз ты такой умный! Бывший коп! Так придумай что-то!

— Я свое предложение озвучил давным-давно — не якшаться с Клаудией и ее друзьями, если тебе дорога семья! — не удержался я от встречного выпада. — Теперь ситуация довольно дерьмовая. У меня нет для тебя рецепта магического избавления. Могу только одно посоветовать — оставайся в живых и на свободе. Не надо ничего штурмовать, взрывать или творить еще что-то дикое. Пока есть ты — у Катьки и Седрика есть тот, кто может помочь им, дождавшись подходящего момента. Если и ты попадешься — все, конец.

Джером тяжело вздохнул. Принять такой взвешенный подход человеку с его взрывным и импульсивным характером было очень непросто. Его лицо сделалось упрямым и гневным, а затем так же резко стало несчастным и отчаянным.

— Господи, Дима. Я просто не в состоянии воспринять то, что ты мне говоришь. Ты в жизни не стал бы городить такое, будь у тебя самого семья. Когда я думаю о том, что моя жена сейчас в какой-то камере, за решеткой, одна, и какие-то жирные легавые, может быть, уже пялятся на нее и думают, как над ней поглумиться, а мой сын, которому одиноко, страшно, плачет где-то в окружении чужих ему людей… ты правда думаешь, что я могу просто сесть и ничего не делать?!

Я не выдержал прицела его взгляда и отвел глаза в сторону.

— Мне очень жаль, дружище. Правда. Можешь не верить, но когда я думаю обо всем этом, мне почти так же херово, как будто это мои родные. И я готов на все, чтобы помочь. Но суровая правда в том, что эти суки из спецслужб крепко взяли нас с тобой за яйца. Оставили два выхода: обречь своих близких на страдания или предать друзей. Я уже такое переживал когда-то, в 89-ом. В очень похожей ситуации я и пошел в этот чертов Легион.

Некоторое время мы оба задумчиво молчали.

— Есть третья альтернатива, — добавил я через время. — Ситуация изменится, если в Содружестве произойдут какие-то серьезные перемены. И я говорю не о «всемирной революции», о которой талдычат эти идиоты, поддерживающие Сопротивление. В нее я не верю.

— Значит, ты веришь в Элмора? В этого болтуна? — презрительно хмыкнул Джером. — Да он уже и так в тюрьме. А его сторонники — это просто сборище блеющих овец. Если их разгонят и заставят сидеть по домам — будут сидеть и молчать, как миленькие. А их разгонят. Сегодня в три. Для того и затеяна эта херня с токамаком.

Я неопределенно покачал головой.

— Я все еще не считаю Содружество до такой степени прогнившим. Систему — да, возможно. Но не людей. Нельзя просто так заткнуть их и делать с ними все, что вздумается. Может быть, кто-то и собирается кого-то разгонять в три часа. Но мне на их планы до сраки. В три я буду на Сентрал-авеню. Сборы НСОК никто не отменял. И я абсолютно уверен, что по всему городу будут десятки тысяч людей, которые тоже никуда не уйдут. Разогнать их всех? Ну-ну. Если власти настолько глупы, чтобы так явно продемонстрировать всему человечеству свою отмороженность и настроить против себя еще больше людей — вперед.

— Значит, ты решил не сотрудничать? — хмыкнул Джером.

— Миро с семьей и мой пес сейчас на пути в надежное место. Еще кое-кто из моих ребят, попавших под прицел — тоже. Я сделал всё, что мог, чтобы забрать у подонков рычаги давления на меня через моих близких. За себя лично я не боюсь. Но даже если мне не удастся обезопасить близких — я все равно не пойду у них на поводу. Договорняки закончились. Это я для себя решил окончательно.

Несмотря на трагичность ситуации, мой друг детства усмехнулся.

— Жаль, что ты не послушал меня двадцать лет назад, грека, когда я уговаривал тебя остаться в Европе, а не переезжать в это чертово Содружество.

— Думаешь, я сам никогда об этом не думал? — вздохнул я. — Я обо многом в жизни жалею. Очень обо многом. Но жалея о прошлом, будущего не изменить.

Он кивнул.

— Я не стану говорить тебе о том, что буду делать дальше, — заключил он. — Так будет лучше.

— Да, пожалуй, — кивнул я, почти не сомневаясь, что именно он будет делать.

— Удачи тебе, Дима.

— И тебе, Джерри. Надеюсь, еще увидимся.

— Не на этом свете, так на том.

§ 22

Организовать массовое мероприятие — не шуточное дело. Определенно не та работа, которой я хотел бы посвятить остаток жизни. Это очень суматошное и нервное занятие, а вдобавок неблагодарное, ведь как бы много телодвижений ты не сделал и как бы ни старался удержать в памяти сотни важных мелочей — все равно все никогда не пойдет по плану.

В умных книгах пишут, что, хоть идеал и недостижим, ключом к успешному мероприятию является опыт, тщательная подготовка, удачный выбор места, времени и аудитории. В случае с 1-ым внеочередным собранием членов НСОК ни одно из этих условий не было соблюдено — до такой степени, что мероприятие вполне могло стать энциклопедическим примером того, как делать ни в коем случае нельзя.

Ответственными за организацию была кучка аматоров-самоучек, никогда не делавших ничего похожего. Подготовка проводилась впопыхах, в условиях недостатка человеческих и материальных ресурсов и постоянной перемены исходных данных. Местом сбора был центр 40-миллионного мегаполиса, охваченного истерией из-за массовых протестов и угрозы катастрофы планетарного масштаба, парализованного тотальным транспортным коллапсом и перегрузкой всех городских систем. Время проведения — ровно за час до дедлайна, с наступлением которого городские власти открыто грозились применить силу против участников всех массовых сборищ, которые не разойдутся по домам. Аудитория — сборище практически не знакомых друг с другом асоциальных элементов.

Сложно объяснить, как вообще могло выйти так, что собрание было объявлено формально открытым без опозданий, ровно в 02:00 пополудни. Но пусть этот вырванный из контекста факт не вводит никого в заблуждение насчет того, будто мероприятие шло по плану его организаторов. Нет, оно жило своей жизнью — беспокойной и изменчивой.

В огромном обшарпанном зале здания Китайского молодежного театра — самом дешевом помещении такого размера, которое можно было нанять в центре Сиднея, знававшем лучшие времена — на момент открытия собрания набилось порядка семисот людей. Точно сказать было сложно, так как некоторые люди проходили в зал, игнорируя столики у входа, где четверо волонтеров проводили регистрацию, а некоторые — все еще толпились в очереди около этих столиков. Все новые и новые люди продолжали хаотично прибывать с улицы.

Оргкомитет из трех членов — Сильвестр Торнтон, Альберто Гауди и Чако Гомез, восседал за прямоугольным столом, размещенном там, где в театре была сцена. На отдельном небольшом столике сидела Мелани Спаркс, выступавшая секретарем собрания. Чарли Хо вместе со своей бывшей однокурсницей, которую он привлек в качестве помощницы, носились то за кулисами, то перед сценой, координируя работу аппаратуры, обеспечивающей беспрерывную съемку и прямую трансляцию собрания в Интернете. В теории все это выглядело как слаженная командная работа. Но на практике не было похоже, чтобы кто-то из них контролировал ситуацию.