Новый мир. Книга 2: Разлом. Часть вторая (СИ) - Забудский Владимир

Мне и в голову не могло прийти, что я окажусь в месте, где со мной будут обращаться, как с пустым местом, нет, хуже того — с самым жалким и ничтожным из червяков. Для психопата, с которым я только что повстречался, мы не были людьми. И мы находились в полной и неограниченной его власти.

§ 40

Знакомство с коллективом прошло кратко. Оно состоялось в первый же час по прибытии, когда моя рука все еще саднила после удара тонфой. Вся учебная рота «А» была выстроена в просторном ангаре. Когда я ковылял к роте, стараясь не прихрамывать и соблюдать нечто вроде строевого шага (меня учили этому в академии, но в полиции мы строем не шагали), на меня смотрели больше сотни мрачных, обритых наголо лиц. Рота хранила безмолвие и не двигалась.

Еще издали я заметил нечто странное. И, чем ближе приближался, тем больше понимал — каждое из этих лиц выглядит совершенно затравленным и безумным. Все они были бледными, почти у каждого под глазами темнели черные круги, словно от недосыпания, а белки глаз были красными от лопнувших сосудов. А какие же они были худые! Самый крупный из роты, ростом выше меня, весил никак не больше восьмидесяти пяти килограммов. В основной же своей массе они напоминали сложением легкоатлетов: высушенные, жилистые, без грамма жира на костях.

Но самое страшное — выражение лиц. С осунувшихся, изможденных и каких-то невероятно однотипных лиц на меня смотрели множество пар глаз — смотрели с той показной жесткостью, за которой вынуждены скрываться люди настолько затравленные, что они не доверяют даже собственной тени. Это выражение было знакомо мне еще с «Вознесения». Но здесь оно было выражено намного ярче.

«Господи, что же с ними тут делают?!» — подумал я. Мой строевой шаг не произвел здесь ни на кого впечатления, и я поспешил занять место в коротенькой шеренге из десятка новоприбывших рекрутов, выстроившихся напротив роты, которую им предстояло пополнить. Различие между новоприбывшими — свежими, подтянутыми, загорелыми, и теми, кто смотрел на них с той стороны, было разительным.

Следом за мной в ангар вбежали еще двое людей — видимо, те, что прибыли на последнем конвертоплане. За ними бежал трусцой, держа руку на тонфе, безумный инструктор.

— Новое мясо — выстроиться по росту! — взревел он, угрожающе ступая к строю новоприбывших. — По росту, я сказал! Равняйсь! Смирно! Равняйсь! Вы что, сукины дети, не понимаете даже самых простых команд?! РАВНЯЙСЬ, я сказал! Смирно! К вам направляется генерал!

После знакомства с инструктором я и не ожидал, что здешний руководитель окажется душкой. Впрочем, я мог бы уже и догадаться. Глядя, как из-за угла выходит и тяжелым шагом стремительно направляется к строю генерал Чхон, я даже не стал удивляться, как он умудрился оказаться на острове раньше нас.

— СЭР! РОТА «А» ПО ВАШЕМУ ПРИКАЗАНИЮ ВЫСТРОЕНА, СЭР!

— Что ж, — над ангаром разнесся громогласный бас генерала. — На Грей-Айленд приехало новое мясо. Это последняя партия. Посмотрим, майор-инструктор Томсон, сможете ли вы переработать это мясо в бойцов Железного Легиона.

— Я сделаю это, сэр, или они сдохнут! — взревел инструктор, и жилы на его лице еще сильнее выдулись. — Только дайте мне шанс! Клянусь честью, генерал, это мясо уедет с острова в виде легионеров, либо в виде фарша!

— Хороший настрой, майор. Вам предстоит много работы! — зловеще провозгласил Чхон, обведя грозным взором исподлобья вначале мрачные лица в плотных шеренгах слева, а затем — слегка растерянные физиономии новоприбывших справа.

Его взгляд остановился на мне. Исполосованное шрамами лицо исказила ухмылка. Все-таки я был не одним из сотен рекрутов. Что-то особенное связывало нас с ним. Однако, как я быстро смог убедиться, это не тот случай, когда такой особенной связи приходилось радоваться.

— Ты! — он указал на меня пальцем. — Выйти из строя!

Я сделал несколько шагов вперед.

— Назовись, мясо! Твой номер!

— Димитрис Войцеховский, идентификационный номер триста одиннадцать семьсот восемьдесят девять триста двадцать четыре, — отрапортовал я, вытянувшись.

— Чушь. Твое гребаное имя и твоя гребаная фамилия остались там, — Чхон показал пальцем в железобетонную стену. — Забудь о них навсегда. Забудь обо всем, мясо, кроме последних трех цифр своего номера — ты теперь номер триста двадцать четыре. Понятно?!

— Сэр? — я слегка нахмурился, выражая непонимание.

Тихо прорычав, будто рассерженный моей тупостью, генерал повернулся к Томсону, сверлящему меня безумным взглядом маньяка.

— Майор!

— Да, сэр! — взревел тот безумно.

— Покажи, как должно вести себя мясо.

— Сэр, да, сэр! — инструктор, словно взведенная пружина, резко развернулся к основному строю и заревел так яростно, будто готов был убить всех находящихся перед ним людей за один лишь факт их существования: — Двести тринадцать!

— Сэр, да, сэр! — срывающимся голосом взревел один из худых людей в строю.

— Назовись, мясо!

— Номер Двести тринадцать!

— Кто ты такой?

— Мясо!

— Зачем ты существуешь?!

— Чтобы убивать!

— Я не слышу! — инструктор скривился от злости.

— У-б-и-в-а-ть!!!

Истошный крик парня, в котором утрированная ярость скрывала отчаянный страх быть жестоко наказанным, гулким эхо разнесся меж стенами железобетонного бункера. Садистское лицо Томсона, на щеках которого дрожали прожилки, и выпяченные глаза измученного бедняги, готового орать все что угодно, чтобы его не мучили, впервые продемонстрировали мне, что такое Грей-Айленд.

— Стать в строй! — приказал инструктор и, словно робот, повернулся к генералу.

Удовлетворенно кивнув, Чхон вперился в меня тяжелым взором.

— Я повторяю свой вопрос. Как тебя зовут, мясо?

— Номер триста двадцать четыре, сэр, — произнес я тихо.

— Я не слышу тебя, чертов педик! — взревел офицер, испепеляя меня взглядом.

— Номер триста двадцать четыре, сэр! — крикнул я громче.

— Кто отдавил тебе яйца, сукин ты сын?! Твой писк напоминает хихиканье стеснительной школьницы, триста двадцать четыре! Называть тебя будут теперь только так. Все запомнили, мясо?! Поздоровайтесь-ка!

— Здравствуй, номер триста двадцать четыре!!! — дружно прокатился грозный крик по рядам бритых затылков.

— Кто ты такой?

— Легионер, по-видимому, — произнес я.

— Нет, ублюдок ты вонючий! Ты станешь легионером, если выживешь здесь. А сейчас ты гребаное мясо! Кто ты такой, черт возьми?!

— Мясо! — покорно ответил я, но в голосе не было должного энтузиазма, и я своим ответом лишь привел генерала в еще большую ярость.

— Зачем ты существуешь?! — снова раздался его тяжкий бас.

Я хорошо понимал, чего от меня хотят. Система та же, что в «Вознесении». Призвана убить в человеке личность. Отнять способность самостоятельно мыслить. Превратить в безмолвное орудие. Я понимал, что разумнее было бы поддаться. Однако во мне вдруг взыграла злость, и вместо тупого громогласного «убивать!», которое от меня хотели услышать, я с иронией ответил:

— Чтобы сделать этот мир лучше. Стать достойным человеком, построить дом, вырастить детей. Перетрахать побольше баб, в конце концов. Хрен его знает, что еще.

Я услышал несколько смешков, но доносились они только со стороны новоприбывших. В шеренгах бритых худощавых постояльцев Грей-Айленда сохранялось гробовое молчание. И от этого молчания по коже пробегали мурашки.

— Этот говнюк считает себя самым умным, сэр! — взбеленился майор-инструктор Томсон, осматривая меня ненавидящим взглядом. — Позвольте мне преподать ему первый урок, сэр!

— Отставить. Первый урок преподам я сам. — сдержанно ответил Чхон. — Ты умеешь драться, номер триста двадцать четыре?

— Да, сэр, — ответил я.

— Посмотрим.

Размашистым, ловким движением генерал сбросил с плеч китель, оставшись в черной футболке, плотно облегающей тренированный торс, и снял с головы черный берет. Каждый поворот жилистого торса был четким, будто движение механизма. Сделав два шага ко мне и спокойно вытянув перед собой сжатые кулаки, генерал приказал: