Людоеды (СИ) - Mиxoнoв Cepгей

Дурман улетучился без остатка. Лабух уже жалел, что предложил Молдове попугать преподов и отвадить от райского сада раз и навсегда, а тут такое…  Одно слово — засада! И сами попали, а понятия не имели, с чем можно столкнуться в дебрях близ лагеря. И им ещё повезло, как и тем, кто остался жить там, поскольку доберись сия зверюга до бараков, протаранила бы их и не заметила, а студентов точно бы передавила и перетоптала — всех без разбора. Даже практикантропов с их жалкими доспехами.

Лабух пообещал Чёрту что-нибудь придумать. Да что можно, когда ума — кот насрал. А ощущение примерно один в один после дурманящих плодов. Взялся за камень, да один не сумел оторвать от земли.

Выручил Молдова. На пару с ним под чутким руководством Валенка они подтащили его к краю ямы, еле столкнули вниз.

Раздался треск. И гробовая тишина на какое-то мгновение. Чёрт молчал, а студентам с класукой не хотелось взирать на то, что, возможно, осталось от него.

Да где там — досталось монстру в яме, а не Чёрту. Тот снова заорал вне себя от испуга.

— Уж лучше бы ему по голове трахнули этим булыжником…  — посетовал Лабух.

Камень раскололся о крепкую костную основу черепа рептилии. И не сказать — хищной. Вероятнее всего плотоядной. Нет, бивнями она обладала, но не как торчащими клыками. И старалась вести себя смирно. А в её положении ни на что другое рассчитывать не приходилось. Похоже, сидела в яме уже не первый день и выбилась из сил.

— Ай да мы! — присоединилась Тушёнка ко всем. — Такой добыче, даже практикантропы со своим хренозавром обзавидуются!

Она предложила припрятать находку — завалить сверху ветвями с корягами до лучших времён и потихонечку наведываться сюда, как в закрома.

— Ага, держи рот шире! — выдал Лабух. — Лично я дохлятину есть не намерен! А его ещё завалить попробуй!

— Вы про меня там?! — всё ещё трепыхался Чёрт нервно на роге у рептилии.

— Мы ж не людоеды, как эти как их…  — призадумался Молдова, закосив глаза на себя, силился собраться с мыслями. Но в голове у него полнейший бардак в виду отсутствия чердака. А снесло вместе с плодами и ещё вчера.

— Люди…  — подсказал Лабух.

— Вот и я о чём — будьте ими, а? А-а-а…  — не унимался Чёрт.

— Тихо ты…  — попросила его в свою очередь Тушёнка, не привлекать к себе лишнего внимания.

А тому только этого и надо было, поскольку надежды на спасение от этих — никакой.

— Да не бросим мы тя тут! Хотя кто-то же должен охранять нашу находку…  — сначала обрадовала Тушёнка, а затем огорчила, точнее огорошила, как умела — и всегда. Одно слово — баба.

— Нельзя его там бросать…  — задрожал голос у Лаптевой, видимо при воспоминании о муже. Всё ещё никак не могла смириться с его потерей.

— Ну, нельзя, так нельзя, — уступила Тушёнка, наседая на студентов, чтобы те вытащили Чёрта из ямы.

— А мы его туда не сталкивали…  — отказались они наотрез лезть в яму с чудовищем за ним. — И вас сюда не звали! Сами пришли! Вот и валите, пока целы!

— Я кому сказала! — замахнулась Валенок корягой. — Живо, если самим не надоело жить!

— Не ты слышал, а видел, Лаб-Ух…

Молдова едва успел отскочить от дубины, и сам оступился, угодив туда, куда столкнул ещё и напарника.

— А-а-а…  — донеслись их крики из ямы. И затихли.

Класуки замерли на краю, стараясь разглядеть, что происходит внизу у дна. А там полная идиллия. Три мужика и в лучших русских традициях «напиваются» дурманящими плодами, кои оказались за пазухой у одного из них.

— И что ты будешь делать с ними…  — всплеснула руками Тушёнка, обзавидовашись, а вновь облизывалась, несолоно хлебавши.

— Горбатого даже могилой не исправить, — прибавила Валенок.

Ну и фразы у неё, а юмор также чёрный. Сразу и не поймёшь: то ли шутит, то ли правду говорит то, что думает, а явно на уме — и не в себе.

Огрызки полетели под ноги монстра, и оно потянулось к ним, зачавкало.

— Точно, плотоядное, аки корова…  — констатировала факт Тушёнка.

— А ежели бык? — были завёрнуты все мысли у Валенка на то самое, чего не хватало, лишившись мужа.

— Даже и не знаю, а чё те на это сказать, подруга! Пожалуй, нам и впрямь с тобой пора в лагерь возвращаться. Эти ещё нескоро пожалуют оттуда, а и нас не особо! Так что давай, пойдём и всё расскажем, как есть!

Тушёнке всё ещё хотелось есть, а всегда и была намерена есть. У неё по жизни, когда не спроси — будешь? Ответ однозначный — хочу!

Вот и решила: Вежновец поделится с ними жарким из хренозавра, если она расскажет ему про собственный трофей с Валенком.

— Только ты молчи, говорить буду я сама — дескать, Лабух с Молдовой и Чёртом по моему наставлению ещё вчера в лесу устроили ловушку, а сегодня в неё загнали эту доисторическую корову. Всё поняла?

Поймав на себе недоумевающий взгляд подруги, Тушёнка остановилась.

— Ну, чего опять не так, а не Слава Богу? Я дело говорю — предлагаю! Надо же и нам, как устраиваться в этой жизни, тем более диком мире! Я для себя, например, решила: выбью себе должность шеф-повара! Зато всегда буду сыта! Пойдёшь ко мне в помощницы — командовать иными девками? Выберем себе таких, кто не особо привередлив, и будем жить припеваючи, а долго ли умеючи!

— Ты явно не в себе, подруга!

— Сама ты…  Валенок…

Ссориться класуки и не думали, меж ними как подругами состоялся обычный в таких случаях разговор.

— Да делай что хочешь, а как знаешь! И поступай, только меня больше не привлекай…

— Да тут ответственности никакой! Ну, сама посуди, Валенок! Прикинь, что к чему, а взвесь все «за» и «против»! Можно и тут пристроиться жить, не тужить, если особо не заморачиваться, а радоваться тем мелочам, которые предоставляет нам жизнь!

— Чтобы ты и мелочилась? Явно прибедняешься!

— Ну так, лиха беда начала, Валенок! Обживёмся и мужиков себе найдём…

— Среди студентов?!

— Ну, ни дикарей же! Хотя…

— Ты с ума сошла!

— Да это я так…  сказала…  не со зла, а…  Не подумавши ляпнула! Забудь, словно ничего и не было, а я и не говорила! Соответственно ты ничего не слышала!

* * *

Мих замер, Зуб рядом с ним и их ручная зверюга тут как тут. А чуть в стороне от них остановился Варвар с пятью новоявленными практикантропами. Все прислушивались, затаив дыхание. А затем по сигналу старшего соединились.

Он указал им на отпечаток необычного следа, который обнаружил по запаху Вый-Лох. На зверюге вздыбилась шерсть, а глаза налились кровью. С клыков и вовсе закапала бешеная слюна. Животное не было похоже само на себя — прежнего. С ним вообще творилось нечто невообразимое.

— Что это, а кто, может быть? — озвучил Зуб резонный вопрос возникший не только у него.

— Думать всем…  — настоял Варвар.

Да только ничего путного на ум не приходило. Примитивное воображение человека рисовало жуткое чудовище, но надо было сопоставлять домыслы и догадки с реальностью. А были таковы: огромным оно быть не может. И весить от силы центнер. Если не меньше того. Да и рост вырисовывался не такой большой. Но чтобы оно могло насторожить и разозлить такого гиганта в сравнении с ней, как ручную зверюгу людей — нонсенс? Загадка, а та ещё тайна и покрытая завесой мрака.

— Думайте, парни! Думайте! — настаивал Мих.

Меж тем держал руку на тетиве, а на ней стрелу, готовясь выстрелить в любую секунду, если вдруг последует визуальный контакт с обладателем отпечатка на земле.

След выглядел точно лапа курицы, но увеличенная в размерах до человеческой стопы — три когтистых фаланги-пальца спереди и одна сзади в качестве упора.

Следопыты из числа неопытных натуралистов закрутили головами по сторонам, силясь обнаружить иные следы — и не только на земле.

Вывод верный — с одной стороны, а с другой — кто знает, с чем пока столкнулись заочно. А, похоже, с тем, с кем ночью, перепуганный до смерти часовой.

Мих намеревался у него об этом спросить, надеясь: к нему вернётся дар речи, а с ним и нормальное восприятие здешнего мира. Да — жуткого и жестокого. Но такова уж их участь. Однако сдаваться на милость судьбе не собирался и шёл наперекор, а обычная для него практика. Вот и эта получалась такой — полевая: хуже некуда. А и быть не могло, когда действительность с завидным постоянством опровергала данное мнение человека, считая его ошибочным.