Дороги (СИ) - Панченко Сергей Анатольевич

Глава 11

Глава 11

Времени на принятие решения у Петра и Марины не оставалось. Лужа кипятка быстро растекалась в стороны. Видимо люк сместился во время толчка и не встал на место. Исправить эту неприятность не было никакой возможности, вода кипящим водопадом стекала вниз. Остался один вариант, самый очевидный, отползать подальше по боковому отводу вдоль труб.

— Кто первый, ты или я? — Поинтересовался Петр у супруги.

Он боялся оставить Марину позади из-за подступающего кипятка. Если бы он уперся в тупик, то поменяться в тесноте уже не получилось бы, и ему пришлось бы видеть, как она умирает первой.

— Какая разница? — Супруга не поняла его чувств.

— Тогда ты лезь вперед, но осторожно, а я, если что, заткну проход для горячей воды вещами. — Предложил Петр. — Только не спеши, впереди могут быть ямы или завалы, или вообще дыра наружу из которой тоже течет кипяток.

— Ладно, буду осторожна. Но ты не отставай. Я буду проверять тебя ногой. — Предупредила Марина. — Не вздумай проявлять героизм и затыкать проход собой. Если ты погибнешь, а я останусь одна в этом жутком мире, буду считать твой поступок слабостью и предательством. Мы семья, мы в ответе друг за друга и должны жить.

Марина для верности нащупала мужа ногой.

— Я и не собирался помирать героически. — Ответил Петр, убирая от лица ее галошу. — Не на того напала. У нас еще полрюкзака колбасы, жри да живи. Ползи уже, гусеничка.

Бетонные стены и трубы покрылись влагой. Началась частая капель. Одежда промокла насквозь. Кожей и дыханием ощущалось, что в тоннеле висит плотный туман, но тьма была непроглядной. Наверное, им удалось отползти на полсотни метров, прежде чем Марина произнесла:

— Петь, тут, кажется тупик. Здесь земля и обломки бетона.

— Наверное, тут был перегиб во время землетрясения. Я вообще удивлен, что мы одолели такое расстояние без всяких последствий.

— А что нам делать?

— Ощупай всё вокруг, определи, есть возможность перебраться в другую часть тоннеля или нет. Его могло присыпать землей, а дальше он свободен. Потолкай рукой, земля поддастся, если за ней пустота. — Посоветовал муж.

Марина из неудобного положения попыталась потолкать перед собой землю. Она не поддавалась ее усилиям совершенно. Приподнялась на корточки и попробовала протолкнуть ее в том месте, где трубы загибались вверх. Марина определила, что в этом месте их расплющило и выгнуло. Трубы терялись в земле, попавшей в тоннель после того, как развалилась бетонная коробка. Она попробовала потолкать. Земля здесь показалась ей податливее, но усилий протолкнуть не хватило.

— У меня не получается. — Пожаловалась Марина мужу. — Тут мягче, но я не могу нормально упереться и толкнуть. И еще мне страшно, что начнется обвал. Мне кажется, что над нами яма, в которой собирается вода. Если потревожить ее, то сюда хлынет кипяток.

В ее словах имелось здравое зерно. Петр провел мысленный эксперимент и согласился с женой.

— Тогда мы достигли конечной точки маршрута, и будет пережидать все невзгоды здесь. — Решил он. — Расстилаю палатку.

Марина согласилась.

— Жаль, теперь мы не сможем вовремя узнать, закончился там горячий дождь или нет. — Произнесла она.

— Завтра я сползаю на проверку. Заодно помоюсь. — Пообещал Петр. — Жаль тут не получается понять завтра уже наступило или нет.

— Я боюсь, что в такой темноте отключится вестибулярный аппарат и больше никогда не смогу ходить. А еще у меня развивается клаустрофобия. Кажется, что стены сжимаются, и уходит воздух. — Призналась Марина.

— Так, дорогая, бери себя в руки. Мы не можем позволить в нашей ситуации панические атаки. Предлагаю лежать и общаться на отвлеченные темы. Есть и спать в промежутках.

— Знаешь что, Петь, мы с тобой сейчас как раз находимся в месте, которое можно назвать промежутком.

— Между чем и чем?

— Жизнь и смертью, землей и небом, бытием и небытием. Мы с тобой в черной кишке и не знаем, то ли родимся скоро, то ли нас переваривают.

— О, да вы философ, милочка. Из ваших вариантов получается, что мы не в промежутке, а в промежности.

— Дурак. — Марина засмеялась. — Такая красивая теория получалась.

— Безумно красивая, но в обоих случаях нам надо умереть. Я бы еще пожил в своем теле. В нем припасен жирок, который поможет нам продержаться без еды.

— Да не собиралась я умирать. Это была красивая аллегория на тоннель, в котором нет ничего, кроме стен и труб, как будто мы в каком-то странном междумирье, напоминающем кишку, по которой движемся навстречу неизвестному.

— Да все я понял, просто хочу, чтобы ты отвлекалась на разговор. — Петр нащупал в темноте лодыжку супруги и нежно погладил ее.

Петр изо всех сил старался разговаривать с женой, но в какой-то момент понял, что очень хочет спать. Уснул, проснулся, лежал, пока Марина тоже не проснулась. Они перекусили колбасой и оба отметили, что она начинает портиться. Затем им по очереди приспичило в туалет, и это была та еще эквилибристика. Возможным это было сделать в нормальной позе только в месте разлома тоннеля. Чтобы до него добраться, Марине приходилось тесниться, подлезая под трубы, иначе Петр не пролез.

Чтобы не жить в атмосфере зловония, они догадались присыпать землей продукты жизнедеятельности. Потом долго разговаривали, вспоминая себя в первые месяцы отношений, рождение сына, смерть матери и прочие вещи, определяющие семейные этапы. Марина больше не проявляла признаков клаустрофобии. Петр все ждал, когда вода начнет подходить к ним, но не дождался. Хотелось верить, что снаружи губительные процессы закончились.

Они с женой уснули еще раз и когда проснулись, посчитали, что завтра уже точно наступило. Петр полез ногами вперед проверять, до каких пор дошла вода. Чтобы понять тенденцию, он начал считать. На ста семидесяти он коснулся края лужи. Вода оказалась теплой и отвратительной на вкус, как будто в нее добавили всю таблицу Менделеева. К языку прилип яркий вкус и долго держался. Петр разделся и пополз дальше, пока не погрузился полностью.

Из этого эксперимента он сделал вывод, что тоннель имеет уклон. Тот уровень, где они обосновались с Мариной, оказался выше. По мере погружения вода становилась горячее. Долго в ней находиться у Петра не получилось. Он помылся и выбрался на сушу. Надевать на себя грязные вещи не стал, сполоснул их в воде и вернулся к Марине.

— Ты так долго. — Произнесла она взволнованно.

— Прости, но ты же слышала, как я там плескался.

— Тут такая капель стоит, что я слышу, как она начинает наигрывать мотив. — Призналась Марина.

— Мне кажется, у тебя тонкая душевная организация, как у музыканта или поэта. — Петр до всех этих событий понятия не имел, что у жены могут быть психические расстройства. — Ползи, помойся. Там вначале вода ничего, чуть теплая, а дальше уже горячее. Смотри, не перегрейся.

— А я всегда хотела стать актрисой, но у меня страх перед публикой. — Призналась Марина, протискиваясь мимо мужа.

— Только не это. У актрисы должны быть стальные нервы и пустота внутри, заполняемая ролью. Нам в семье такая женщина, играющая жену не нужна.

— Да чтоб тебя знаток женщин. — Фыркнула Марина и поползла как рак, задом наперед.

Петр слышал, как она тоже считала, чтобы определить изменение уровня воды. Вскоре капель из конденсирующейся влаги забила ее голос. Супруги не было больше получаса. Хотя Петр не был уверен в том, что адекватно оценивает время. В темноте и при однообразии звуков оно могло, как растягиваться, так и сжиматься сильнее обычного. Время, не что иное, как наши воспоминания, и если за определенное время ничего не поменялось, то и вспоминать особо нечего. Не было события, и мозг сжал это воспоминание в один импульс информации.

Пока дожидался, тоже отметил, что падение капель иногда складывается в мелодию. Вероятно, если задержаться в этом тоннеле на долгие недели и слушать однообразные звуки, то вскоре могли почудиться целые песни, а то и сложные симфонические произведения.