Клинок Гармонии (СИ) - Кишин Илья

— Гляди, — я показывал пальцем на экспонат, — это дисковый телефон, такие использовали лет сто назад, и стояли они на улицах в будках.

— А как по ним звонить? — недоумевал Леонхардт, — зачем нужен этот диск, если на нем и так есть кнопки?

— Это не кнопки, это циферблат, — поправил я. — Чтобы позвонить, нужно вставить палец в отверстие с нужной цифрой, а затем провернуть диск до указателя, пока твой палец в него не упрется.

— Так это же неудобно! — возмутился он. — Куда проще было бы нажать на кнопки.

— Нам все равно не понять, почему их делали именно такими.

Мы пошли дальше, внимание Лео зацепил весьма габаритный аппарат.

— Ашидо, а это что такое?

— Это один из первых ЭВМ.

— Электронно-вычислительная машина второго поколения, — вслух прочитал Леонхардт с таблички.

— Другими словами — второй в мире компьютер.

— А почему он такой большой?

— Первый был еще больше, тогда всю электронику делали на лампах, а этот уже можно было назвать чудом инженерии, потому что в нем стоят не лампы, а диоды и транзисторы.

— Ого, а это что? — он переключил свое внимание на предмет, пускающий небольшие «молнии».

— Это резонансный трансформатор, — в очередной раз я блестнул знаниями.

— Тут написано, что он производит ток высокой частоты и потенциала.

— Так и есть, поэтому и получаются «молнии».

— Откуда ты все это знаешь?

— У меня было много времени, чтобы познакомится с первыми творениями человечества. — с улыбкой ответил я.

Какое-то время мы бродили по музею, Леонхардт с видимым интересом и непониманием рассматривал каждое устройство или прибор, мимо которого мы проходили. Я впервые пришел в этот музей, потому тоже не упускал возможности вживую увидеть то, о чем так много читал в интернете. Хотелось посмотреть все возможное в этом здании, но подходило время закрытия, потому нас выставили за дверь. Лео уже говорил о том, что больница находится в этом районе, уходить из него куда-то далеко в поисках способов себя занять было совсем неразумно. Мало чего в такое время работает, на ум приходил лишь круглосуточный бар, куда мы в итоге и пошли. Заказав столик на двоих, мы уселись в самом дальнем углу и еще долго обсуждали много интересных вещей, в число которых не входило все предыдущее. Леонхардт был способен разговаривать и на такие серьезные темы, как воспитание детей, я не мог сказать ничего хорошего за неимением опыта, но зато послужил отличным примером плохого воспитания, когда родители спускают тебя на самотек, избегают, а впоследствии хотят убить. Мотив этих людей все еще находится за кадром, я мог бы назвать их психопатами, которых никто не начал вовремя лечить, но больно уж адекватными они были на людях, их сподвигло нечто иное, что-то, о чем я не знаю, или кто-то, о ком я не знаю. Одно ясно наверняка — в наших отношениях уже стояла жирная точка, я бы все равно оказался на улице и никогда бы не вернулся домой, даже если бы они остались в живых.

Леонхардт то ли время поглядывал на часы, пока наконец не заявил: «Пора». Рассчитавшись за ужин мы наконец пошли туда, куда собирались с самого начала. Более восьми часов я провел в компании одного человека и даже не устал от его компании. Мне нравилось общаться с Лео, он был для меня ближе, чем любой другой мужчина, с которым я был знаком. Теперь мы точно могли называться друзьями, куча времени, проведенного вместе, нас объединила, заставила привязаться друг к другу. На улицах города в поздний час нередко отлавливают подобных нам, потому идти приходилось сначала по закоулкам, потом через какие-то деревья. Пару раз мы чуть не столкнулись с гвардейцами, но умело их обошли, скрываясь в тени. Идя по тропинке под плотными верхушками деревьев, можно было наконец выдохнуть — здесь нам нечего опасаться.

— Как долго еще идти? — поинтересовался я.

— Почти на месте, как выйдем под открытое небо, окажемся на заднем дворе больницы.

— Ты изучил план территории?

— Конечно, — похвастался он, — без тщательной подготовки никуда.

Впереди наконец показалось здание, перед которым красовался небольшой сквер для прогулки, огороженный со всех сторон забором. Немного сложно называть такой пустырь сквером, ведь в нем деревья числятся единицами, а всего прочего практически нет, будто при застройке люди планировали лишь развести здесь участок для будущих пристроек, но в итоге передумали что-либо на нем возводить. Приблизившись к забору, Лео прислонил руку к решетке, та стала покрываться льдом, пока не начала издавать странные звуки потрескивания. Всем известный факт — металл становится хрупким под действием экстремально низких температур. Леонхардт приложил некоторую силу и пнул обледеневший забор, который сразу же рассыпался на осколки. Свет уже давно потух, в такое время никого на территории не встретишь, но меня не покидало тревожное чувство, будто я уже был здесь раньше. Несмелыми шагами мы ступили на чужую землю с целью похитить человека, Леонхардту такой поступок видится благим, но у меня другое мнение на этот счет — он пошел на осознанное преступление, а я согласился стать его соучастником.

— Зайдем с черного входа, я захватил отмычки, — скомандовал Леонхардт.

— Ага, вперед, — поддержал я.

В другое время суток нас бы уже заметили, ведь мы шли по пустой местности даже не стараясь шагать бесшумно. Опытный вор бы со стула рухнул, увидев это. В темноте уже виднелась крепкая металлическая дверь, выходящая на задний двор. Заходим, находим, хватаем, уходим — план предельно прост. Я не знал, насколько хромает его реализация, пока за спиной не послышался хруст какой-то сухой веточки. Сомневаться было не к чему, нас уже обнаружили.

— Прыток кабан в беге, да на поворотах заносит, — послышался до боли знакомый голос сзади.

Стоило услышать этот искривленный мужской басс, мое тело сразу же пронзила дрожь, дыхание сбилось за считанные секунды, я не мог пошевелиться, о развороте в его сторону не могло быть и речи. Буря всех возможных эмоций вспыхнула внутри меня, там был и страх, и ненависть, и боль, и отчаяние. Вся эта каша привела меня в замешательство и ступор, это точно был он.

— Как же нелепо мы попались, — пробурчал Леонхардт. — Может договоримся, док? — сказал он, обернувшись.

— Ммм? — вопросительно промычал мужчина.

— Меня зовут Леонхардт Акина, я пришел сюда за сестрой, какая сумма вас устроит?

Я не понимал, почему Лео пытается с ним разговаривать, я лишь дрожал, все так же стоя к этому человеку спиной.

— Боюсь, не получится, Леонхардт, твоей сестры уже нет в живых. Ты ведь об Амелии говоришь?

— К-как? — голос Лео задрожал.

Я не мог больше стоять и трястись, как какая-то тряпка, я долго ждал этого момента, и пришла пора им воспользоваться. Дрожь прошла, я молниеносно выхватил свою катану и с пронзительным криком кинулся на него — на того, кто отобрал у меня все, того, кто лишил меня будущего — Стивена Колдена. Мои шаги твердо упирались в почву под ногами, он стоял всего в нескольких метрах, ничто меня не остановит! Я был уверен в том, что настигну его, представлял, как мой клинок отсечет ему голову, но, не успев ступить и пары шагов, с грохотом рухнул на землю.

— Ашидо! Что ты творишь? — закричал Леонхардт. — Я не это имел в виду, когда говорил о том, что ты мне поможешь, если все пойдет не по плану!

— Ашидо? — с насмешкой фыркнул доктор. — А ведь это именно он отнял жизнь у твоей сестры.

— Что!?

— Чуть больше месяца назад он сбежал отсюда и…

— Заткнись, ты, лживая псина! — прокричал я.

— Видишь, он меня прекрасно знает, какие еще нужны доказательства?

— Ашидо, он говорит правду? — дрожащим голосом, едва сдерживая слезы, спросил Лео.

— Не слушай его! Этот ублюдок лжет!

— Ашидо и сам не знает об этом, он ведь не разбирал, кого кромсает, — Колден продолжал измываться.

Больше всего пугает тот факт, что он может оказаться прав, ведь я и правда не помню никого из тех, кого убил в тот день. Я думал, что нахожусь в предсмертном сне, просто плескал кровь по стенам, не вглядываясь в изуродованные от страха лица тех, кто оказался у меня на пути.