Спаситель (СИ) - Лосев Владимир

— С этим трудно не согласиться, — сказал Майк. — Но у человечества есть разум, он должен помочь нам найти другие пути.

— Тогда люди должны стать чем-то большим, чем они есть, — сказал Вик. — В нас слишком сильна биологическая программа, когда мы все вместе, у нас что-то другое появляется вместо мозгов, мы становимся толпой, стадом, племенем, страной, и тут на нас начинают действовать другие законы, для которых разум только помеха…

И нашими вожаками становятся не самые умные, а те, кто хорошо понимает законы стаи.

— Почему ты так плохо думаешь о наших правителях? — спросил с улыбкой Майк.

— Ты видишь вокруг себя то, что они сотворили, заботясь о нас, — вздохнул Вик. — И они точно также продолжают заботиться о нас и дальше.

— А как же твой бог, душа-переросток? — спросил Майк. — Он-то где был? Должен же он был понимать, чем все закончиться?

— Я думаю, он понимал и знал, — сказал Вик. — И его вполне устраивало то, что случилось.

— Так какого же черта он создал нас? — спросил мрачно Майк. — Не было бы человека, не было бы ядерной войны, не пострадала бы земля и все живое на ней.

— Он почти не изменил нашу программу, которая нам досталась от обезьяны, — сказал Вик. — Но он дал нам душу, которая должна была все изменить, к сожалению, пока она нас не влияет…

— Конечно, мы же её не чувствуем, — спросил Майк. — А если это так, то зачем она тогда нам нужна?

— Душа нам нужна, потому что она следующий этап нашей эволюции, — сказал Вик. — В ней наше дальнейшее развитие.

— Что ты понимаешь под словом эволюция? — спросил Майк. — В кого мы должны превратиться по замыслу твоего бога?

— Все очень просто, — сказал Вик. — Мы должны сами превратиться в богов.

— Кто же интересно из нас может стать богом? — спросил Майк. — В нашем поколении нет святых, мы все циничны и прагматичны, и нацелены только на выживание, ну, конечно, если не считать тебя. Он с усмешкой посмотрел на Вика.

— Может быть, это ты станешь нашим новым богом?

— Не думаю, — покачал головой Вик. — Мне ещё потребуется не одна жизнь, чтобы что-то по-настоящему понять.

— А я бы не возражал против того, чтобы у нас появился такой бог, как ты, — сказал Майк. — Ты никому не желаешь зла, ты стараешься помочь всем, кто нуждается в твоей помощи. У тебя только один недостаток, ты — чокнутый, но ты уже говорил, что твоему богу нравятся чокнутые.

— Я не достаточно чокнутый, чтобы стать богом, — улыбнулся Вик. — Но за предложение спасибо.

— Оно мне ничего не стоило, — засмеялся Майк. — И тебе оно ничего не стоит. Я бы на месте твоего бога изменил эту чертову программу размножения, работающую в нас, одна пара людей должна была бы рожать только двоих, и этого было бы вполне достаточно.

— Я не уверен в том, что бог мог её изменить, — сказал Вик. — Похоже на то, что программу появления и развития жизни во вселенной создал кто-то другой, а наш бог, всего лишь сам результат этой программы.

— Ну вот, договорился, у тебя уже бог, не бог, — усмехнулся Майк. — Давай ещё выпьем, и будем спать. Вик разлил остатки водки в стаканы.

— А я не спал в кровати уже два года, — сказал он. — И сейчас даже как-то боюсь. Я и по-настоящему не мылся все это время. Хорошо ещё, что многие бактерии погибли под воздействием радиации, иначе мы имели бы ещё кучу разных болезней, и тогда бы точно человечеству не выжить.

Майк закрыл входную дверь на засов, разделся и лег на кровать

— Давай просто поспим, — сказал он. — Пусть человечество само разбирается в своих проблемах, а мы будем разбираться в своих. Сегодня мы прошли всего десяток километров, а я рассчитывал, что буду проходить в день по тридцать.

— Можем встать и идти дальше, — предложил Вик.

— Ну, уж нет, такое удовольствие, как поспать в настоящей кровати, я не пропущу, — сонно пробормотал Майк. — Может быть, даже сны приснятся хорошие, довоенные…

— Может, и приснятся, — сказал Вик, он выпил, разделся, с отвращением понюхал свою одежду, потом лег на соседнюю кровать и закрыл глаза.

— Только мне в последнее время снятся совсем другие сны, — пробормотал он. — Странные лица и странные места…

И мне бывает страшно в моих снах так, как никогда не бывает наяву…

Майк усмехнулся, услышав его бормотание, и тут же уснул и проснулся только тогда, когда услышал, как Вик хозяйничает на кухне. Он с наслаждением потянулся и встал.

Он надел на себя уже рваный в некоторых местах комбинезон и повязал себе на шею платок, с которым теперь никогда не расставался.

Лучше было дышать через него, чем потом харкать кровью, когда легкие откажут. Такие платки теперь носили все, это была новая примета времени.

— Что у нас на обед? — спросил он, входя на кухню. Вик смущенно улыбнулся.

— Я попробовал сварить новый суп с окороком и солеными огурцами, получилось очень даже неплохо, — сказал он. — Мне все больше нравится этот дом. Если у нас не получится добраться до твоего города, то я вернусь сюда, и буду здесь жить.

— Долго ты здесь не проживешь, — сказал Майк, садясь за стол. — Еда скоро кончится, и тебе снова придется возвращаться в город.

— В городе тоже еда кончается, — ответил Вик, разливая по тарелкам суп. — Не зря же Шрам начал новую войну. Все когда-то кончается, им всем придется уходить из города, или умирать.

— Это точно, — сказал Майк, беря ложку. — Если мы хотим жить, то пора самим начинать что-то выращивать для еды, а не пользоваться тем, что осталось от лучших времен.

— Крестьяне выращивают, но только им самим этого не хватает, — сказал Вик. — Пока не появится солнце, вряд ли урожаи будут хорошими.

— У нас в городе пока не стоит вопрос голода, — сказал Майк. — Мы используем стратегические запасы, благо, что склады находятся недалеко.

— Вам повезло, — сказал Вик.

— Но, за это везение нам пришлось воевать за то, чтобы не захватили нашу землю, — сказал Майк. — В том числе мы воевали и за вас.

— За нас вряд ли, — сказал Вик. — Наши радиоактивные земли никому не нужны.

— Возможно, в этом ты прав, — сказал Майк, беря ложку. — Как ты думаешь сейчас сколько времени? Утро уже настало, или нет? Теперь, когда солнца не видно, время стало измерять нечем.

— Сейчас раннее утро, — сказал Вик, садясь рядом за стол. — Примерно шесть часов, мы с тобой вчера легли спать около восьми часов вечера.

— Откуда ты это знаешь? — спросил Майк. — У тебя, что есть часы?

— Часов нет, они испортились сразу после взрыва, поэтому пришлось их выкинуть, — сказал Вик. — А время я просто чувствую.

— Ты постоянно говоришь о своих чувствах, — улыбнулся Майк. — Чувствую это, чувствую то, откуда у тебя появились такие чувства.

— Все это идет от души, — сказал Вик. — Во мне просыпается какое-то знание, которое, возможно, всегда было во мне, только я его раньше не ощущал. А может быть это что-то другое. Этот мир очень сложен, и мы успели понять только малую часть, а уже возомнили себя венцом вселенной.

— Да уж венец, — горько усмехнулся Майк. — Харкающий кровью, умирающий от всевозможных болезней, гниющий заживо от своей же глупости. Сейчас бы найти того венца вселенной, кто придумал эту страшную бомбу и показать ему то, что он натворил со всеми нами.

— Люди, которые придумали атомную бомбу, уже все благополучно умерли, — сказал Вик. — И, когда они её придумывали, то думали, что делают это для блага своей страны.

— Давно сказано, что дорога в ад вымощена благими намерениями, — сказал Майк. — И только сейчас эта мысль обрела свое практическое воплощение, мы создали ад на самой земле.

— А я подумал о том, что, когда люди уничтожили всех хищников, которые им угрожали, — сказал Вик — Тогда они сами разделились на группы и стали хищниками друг для друга.

Мы, как один биологический вид, не должны уничтожать друг друга, но мы это делаем. Самое забавное в том, что стоит появиться какой-то угрозе, мы сразу объединяемся, забыв все распри, а потом снова ссоримся и делимся на группы. И из этого сразу понятно, что против программы размножения работает программа нашего уничтожения.