Клинок Гармонии (СИ) - Кишин Илья

— Не самая лучшая тема для разговоров, Эхо, — отстранился он, едва услышав первое упоминание об Илии.

— Знаю, но прошу вас, хотя бы выслушайте меня, — взмолилась я, выдавая на лице все свои переживания. — Ради этого разговора я больше десяти часов собиралась с мыслями.

— Десяти часов? — оторопел Ашидо. — Тебя так задело вчерашнее происшествие?

— Н-нет, не в этом дело, я лишь хотела сказать, что…

— Эхо, ты не подумай, я вовсе не держу на тебя зла, — перебил Ашидо. — Мне важно, чтобы ты не чувствовала вины за то, что подняла руку или чего-то не досказала. И не обращайся ко мне на «вы», я тебе не папочка и не начальник, а в первую очередь друг, хорошо?

— Друг? — тихо промямлила я.

— Конечно, — с улыбкой на лице подтвердил Ашидо. — Если бы я на каждого из вас был обижен и считал виноватыми, как бы мы могли называть себя орденом?

— Одна большая семья, да? — вдруг вспомнилось мне, что мастер однажды так говорил.

— Именно, Эхо, ты все правильно говоришь, — вновь улыбнулся он.

— В таком случае, разве Илия не может быть частью семьи? — спросив это, я со стыдом на лице отвернулась, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди.

— Не пойми меня неправильно, Эхо, но Илия сам виноват в том, что я к нему так плохо отношусь. Ты бы смогла сохранить свою лояльность к человеку, который весь период дружбы только и делал, что врал?

— Не знаю…

— Я не смог, — тяжело вздохнул Ашидо. — Знаешь, я очень ценю концепцию дружбы и всех своих приближенных, потому что именно они вытянули меня из того омута, в котором приходилось тонуть, но есть на свете такие люди, которым чужды внутренние переживая других. Я хорошо понял мотивацию Илии, но этот человек мог решить все иначе и сохранить дружбу, однако предпочел поставить семейные узы выше всех остальных. Не могу осуждать, но и простить не могу, ибо друзья так не поступают, а если жизнь вынуждает пойти на отчаянные меры, что ж, так тому и быть, пусть живет своими идеалами и добивается своих целей, но я этого не поддержу.

С каждой секундой в голове все пустело, все мои аргументы и тщательно подобранные слова куда-то исчезли, а им на смену пришел ступор, выражающий себя в пустом молчании и бессилии перед человеком, который имеет куда больший опыт общения с людьми, чем у меня.

— Не знаю, что и сказать, — промямлила я, едва не плача.

Разумеется, Ашидо заметил это и спохватился, подумав, что наговорил лишнего, хотя его вины в том, какие эмоции я показываю людям, не было. Это и значит быть слабым — оказываться ведомым сильными людьми и все время кому-то подчиняться, но больше всего подобные мне люди прогибаются под собственные ограничители, не дающие жить полноценной жизнью.

— Ты чего? Я что-то не так сказал? — переживающим голосом вопросил Ашидо. — Прости, если мои слова прозвучали грубо и напугали тебя, я вовсе не хотел…

— Это вы меня простите, — наконец заговорила я. — Мне очень хочется помочь и вернуть все, как было, но я никак не могу собраться с мыслями и донести все то, что хочу сказать. У меня никогда не было настоящих друзей, до того момента, пока я не попала в «Спектр». Поначалу я думала, что могу использовать вас для того, чтобы спрятать Кирея и самой укрыться подальше от внешнего мира, но, когда ко мне стали проявлять знаки внимания, я наконец поняла, каково это — иметь друзей.

— …

— Именно из-за своей замкнутости и того положения, в котором мы жили, я совсем упустила тот момент, когда у людей появляются первые друзья. Я не знаю, что говорить, чтобы люди не злились, не знаю, что говорить, чтобы выразить свою благодарность, не знаю, что говорить, чтобы люди простили тебя за серьезный проступок. В голове один туман, пустые надежды и переживания, которые в конечном итоге выливаются в слезы от осознания собственной никчемности и бессилия перед проблемой, которую очень хочется решить.

— …

— Я просто хочу, чтобы все стало как раньше, чтобы вы жали друг другу руки при встрече, громко кричали, напившись алкоголя, спорили о каких-то глупых вещах, но все равно оставались друзьями, потому что иметь друга — это прекрасно. Друзья созданы для того, чтобы поддержать и суметь помочь в трудную минуту, чтобы разделять мирное время за веселым делом, а в тяжелые времена встать бок о бок. Разве вы не такие? Разве Илия рисковал собой ради собственных целей? Не ради вас, мастер? Разве может плохой друг все время находится рядом и оставаться верным тем, кто считает его другом? Все ли так безысходно, или есть шанс все вернуть?

На этом моменте я вдруг осознала, что отключилась от реальности и говорила без умолку, выдавая все свои самые ненужные мысли, что доносились до ушей, которым их лучше было не слышать. Как обо мне теперь будет думать Ашидо? Я снова все испортила…

— Простите, пожалуйста… я не хотела, — с горящим лицом и переполняясь стыдом, промямлила я, замкнувшись в себе еще сильнее, потеряв какое-либо желание говорить.

В ответ на мои откровения Ашидо замолчал и лишь тихо пилил взглядом, в котором читалось непонимание и, наверное, осуждение за все вышесказанное. Скорее всего, после этого разговора я и на милю не подойду к этому кабинету, снова запрусь в комнате с детьми и буду играть во все самые дурацкие игры, лишь бы отвлечься от реальности, от которой даже музыка уже не спасает. Подумать только, не так давно мы бок о бок сражались с гвардией, и там я чувствовала себя в разы увереннее, чем в разговоре один на один в мрачном тусклом помещении, где царит лишь гробовая тишина.

— Ты хороший друг, Эхо, — внезапно заговорил Ашидо, широко улыбнувшись и положив мне руку на голову.

От такой реакции я быстро потеряла нить, которая связывала меня со здравым смыслом. Почему он так сказал? Разве я не наговорила лишнего? Почему я сейчас сижу здесь с заплаканным лицом и смотрю ему в глаза? Что со мной не так?

— Хватит плакать, солнце, ты все правильно сделала, высказав мне свои переживания, — нежно проговорил Ашидо. — Как ты думаешь, что больше всего красит человека перед другими?

— С-смелость, наверное, — предположила я.

— А вот и нет, — опроверг Ашидо, — именно доброта и неподдельная искренность реальнее всего описывают внутренний мир человека. Поэтому я назвал тебя хорошим другом, ведь во время того, как ты говорила, я понимал, что все эти слова исходят от сердца, а потому поддельными быть не могут. В обычных условиях ты вечно витаешь в облаках и с трудом выговариваешь простые предложения, но сейчас, когда столько всего было сказано практически без запинок, я могу полностью понять тебя и довериться всем тем словам, что, казалось бы, вырвались случайно.

— С-спасибо, мастер, — поблагодарила я, склонив голову в стыдливой позе.

— Не называй меня так, мы же друзья в конце концов.

— Хорошо.

— Лучше скажи мне, что ты хотела до меня донести, раз уж целенаправленно пришла сюда ради одного разговора — только честно. Обещаю, что я не стану злиться, обижаться и осуждать тебя за что-либо. Мне правда очень хочется знать.

— Я, наверное, так не могу…

— Не бойся, все хорошо, я правда очень хочу знать, во что ты вкладываешь столько усилий.

— Только если пообещаете выполнить мою просьбу, — робко промычала я.

— Зависит от просьбы, я не могу ничего обещать, если не знаю, что от меня требуется, — отстранился Ашидо.

— Я прошу вас прислушаться к словам Илии, если он решит пойти навстречу ради примирения, либо постараться самому восстановить дружеские взаимоотношения.

— Насчет собственной инициативы не могу ничего обещать, однако, ради тебя, если Илия решит что-то до меня донести, обещаю его выслушать.

— Правда? — искренне удивилась я, не ожидая одобрения со стороны Ашидо.

— Правда, — улыбнулся он, пусть и с натяжкой. — Ты, должно быть, пришла сюда именно за этим, но мне почему-то кажется, что это не все. Есть ли еще что-то такое, чего тебе нужно от ордена?

— Я хочу… чтобы вы все стали моими друзьями, — нерешительно произнесла я, запинаясь между словами. — В особенности вы с Илией — я хочу узнать вас обоих получше, хочу стать вашим другом.