Дороги (СИ) - Панченко Сергей Анатольевич

— Рядом. Надо перейти на другую сторону.

Через несколько минут они стояли у огромной пропасти, шириной не меньше двухсот метров. Края ее топорщились оборванными трубами, вывернутыми кусками бетонных плит, проводов и остатками старых фундаментов.

— Это должно быть здесь. — Растерянно произнес Петр.

— А что, люди провались туда? — Марина попыталась посмотреть вниз, подойдя чуть ближе к краю трещины.

Внизу раздался пугающий грохот. Она резко отпрянула, так и не увидев дна. Из расщелины потянулся черный дым. Земля под ногами задрожала, а края ее начали трескаться. Петр схватил Марину за руку и потянул подальше от пугающего природного явления. И правильно сделал, обрыв начал осыпаться, утягивая за собой развалины домов и даже часть дороги.

— Еще ничего не закончилось. — Припугнул он жену. — Надо быть осторожнее.

Он твердо решил идти по улице, не отвлекаясь больше ни на что. Хотел до темна успеть дойди до окраин города, переночевать в чужой машине и с утра пораньше продолжить путь со свежими силами, чтобы за следующий день покинуть разрушенную Москву, давящую на психику масштабом трагедии.

Марина молча шла рядом. Видно, что терпела боль, но не жаловалась. Петр был признателен ей за это. Никому не было до них дела, если не считать повредившихся психикой, бродящих между руин и пристающих к людям с одним и тем же вопросом. Их было жалко, но они сейчас находились в защитном состоянии, уберегающем психику от осознания личной трагедии.

К самым сумеркам они почти добрались до развалин развязки Варшавского шоссе и Нахимовского проспекта. Незадолго до этого они стали свидетелями еще более пугающего явления, чем разлом земной коры. Из развалин павильончика, накрывающего вход в метро, курился темный дымок. Петр издалека почувствовал его неприятный запах, напоминающий канализационный, но не придавал значения.

В тот момент, когда они поравнялись с ним, произошел хлопок, выстреливший облаком черного дыма, а развалины павильона и близлежащих домов вдруг пришли в движение. Загрохотали бетонными обломками, вспучились и опали. В тот момент, когда это произошло, из входа в метро наружу полез строительный мусор. Его выдавливало изнутри. Петр и Марина отошли на безопасное расстояние. Обломки продолжили вылезать, а потом в почти наступившей темноте показались алые проблески вулканической лавы, просвечивающие сквозь трещины застывающей корки. Петр не мог поверить в то, что видел. В этих широтах настоящая лава казалась слишком неправдоподобным явлением. Металлические конструкции павильона, соприкоснувшись с ней, загорались как спички и растворялись в тягучей раскаленной субстанции.

Её движение сопровождалось мелкой вибрацией земли. Обломки стен терлись друг о друга, наполняя округу мистическим шуршанием. Выжившие люди, опасливо озираясь на расползающуюся лаву, отходили подальше. Петра зрелище не столько пугало, сколько завораживало. Губительная мощь природы, продемонстрированная зарвавшемуся человечеству, вызывала благоговение.

И вдруг вся округа в диаметре нескольких сотен метров резко просела. Из входа в метро с шумом ударил залп вязкой лавы, выброшенный на сотню метров. Люди, попавшие под удар, начали кричать и слишком поздно обратились в бегство. Петр и Марина, потеряв опору под ногами, упали. Супруга в страхе попыталась подняться, но ноги ее не слушались. Она поддалась панике и ничего не понимая, лезла туда, где пробраться было непросто. Петр дернул ее за собой и потащил подальше от опасного места. Остановился через сотню шагов и протянул жене бутылку с водой.

— Пей. — Приказал он строго.

Марина беспрекословно подчинилась. Сделала несколько глотков и постепенно пришла в себя. Она удивленно посмотрела на мужа.

— Я это видела или мне со страха померещилось? — спросила она, не скрывая, что готова услышать любую правду.

— Да, мы оба это видели. Теперь у нас в метро лава и проделывать проход для поездов придется снова лет через двадцать, когда она окончательно остынет. — Пошутил Петр.

Он тоже сделал глоток воды. Пить хотелось еще, но он понимал, что найти воду в развалинах весьма проблематично. Все здания, оказавшиеся в поле зрения, были разрушены до фундамента. Немногочисленные ларьки по продаже фастфуда, мороженого и кофейни мало подходили для добычи питьевой воды. Разве что последние могли содержать большие бутыли. Но ларьки тоже не остались на месте, их сорвало с места и смешало с автомобилями, бордюрами и кусками асфальта, что не сразу получится различить их со стороны.

Заночевать решили, как люди без определенного места жительства, под мостом. Вернее, в машине, в которой не оказалось людей, а двери были открыты. Задний диван сложили, и получилось вполне пригодное спальное место.

— Я хочу проснуться завтра утром, а вокруг все как прежде. — Произнесла Марина. — Это ведь похоже на дурной сон, на кошмар.

— Если так случится, а мы будем помнить сегодняшний день вместе, то я пойду в церковь, куплю самую жирную свечку и поставлю ее за здоровье всех нас, а в церковный ящик для пожертвований брошу пять тысяч, нет, десять. — На полном серьезе поделился Петр своими планами.

— Скупердяй. Если такое случится, мы положим сто тысяч, не меньше. — Марина была готова отдать и больше.

Петр уснул почти сразу, но среди ночи проснулся от взрыва. В нескольких километрах от места ночевки ночное небо осветила вспышка взрыва. После него начался пожар, разгорающийся с каждой секундой. Пламя огня отражалось в низкой облачности, нависшей над городом. Петр вначале принял ее за дым, но потом сверкнула молния, и раздался гром. Почему-то гроза над погибшим городом выглядела, как мистический процесс, как будто высшие силы решили смыть последствия катастрофы. Дождь действительно начался вскоре. Лило, как из ведра.

Машина, в которой они ночевали, была без стекол и в оконные проемы с одной стороны залетали струи дождя. Петр снял с себя майку, повесил на оконный проем и зажал дверцей. Марина никак не отреагировала на его движения. Спала крепко, как будто компенсировала дневные переживания. Петр поцеловал ее, прижался и снова заснул под монотонно барабанящий по железу автомобиля дождь.

Проспали они до позднего утра. Спали бы и дольше, но у обоих желудки выписывали такие мелодии, что мешали сну.

— Доброе утро. — Марина приподнялась и посмотрела в окно. Громко вздохнула. — Не сбылось.

— Зато деньги сэкономили. — Пошутил супруг.

— А кому они сейчас нужны?

— Всем. Как выберемся из города, увидишь, что деньги стали нужнее, чем раньше.

— Не знаю. — Марина не согласилась с мужем. — Ночью шел дождь?

— Не просто дождь, а ливень с грозой. Гремело так, что закладывало уши. — Поделился Петр.

— Странно, я ничего не слышала.

— И хорошо. Зато выспалась.

— А ты?

— И я выспался. — Желудок Петра снова напомнил, что его пора покормить. — День придется начать с поиска пропитания. У тебя есть идеи с чего начать?

— Надо попросить мужа найти нам еду. — Марина улыбнулась. — Я могу только купить или приготовить.

— Тогда надо выходить, пока мародеры не проснулись и на нашли еду раньше нас. — Петр открыл дверцу, снял майку и выбрался наружу.

Выжал ее и надел на себя. Плечи передернуло от холода.

— Калорий нет, греть нечему. — Печально произнес он и вздохнул. — Последнее, что мы с тобой если, это вкуснейшая шаурма, но это было в другом мире, в другие времена.

Марина тоже выбралась из машины и зябко поежилась.

— Надо идти, чтобы согреться.

Они пересекли Нахимовский проспект и двинулись по Варшавской улице, внимательно рассматривая здания вдоль нее. Сотни людей спали в машинах, некоторые спали под перекрытиями обвалившихся плит. Были и те, кто уже бодрствовал. Одни пытались разбирать завалы, другие неподвижно сидели, не проявляя признаков интереса к жизни. Зная, какие мысли занимали этих людей, становилось не по себе. Петр и Марина уже не раз поблагодарили бога, что не оставили сына в Москве.

— Петь, смотри, там машина с будкой. — Марина отвлекла мужа от рассматривания домов.