Империя. Тихоокеанская война - Марков-Бабкин Владимир

Год закончен. Большая часть того, что я напланировал – не сбылась.

Новый год. Пафос и формальности.

Большой императорский выход. Совпало же! И Новый год, и воскресенье. Большой императорский выход, будь он неладен. И хорошо ведь моим подданным, они могут себе позволить попробовать и рискнуть не прийти на это мероприятие. Но я-то явиться был должен. Хотя если бы не настойчивость Маши, я бы фиг сюда пришел.

Вру, конечно. Ближний круг и служба протокола подняли бы меня даже мёртвого и принесли бы сюда, но уж пусть лучше Маша поднимает, чем они, право слово.

Молебен. Рождество у нас сейчас, конечно, главный праздник, но и Новый год тоже не последний.

Патриарх служит. Прихожане стоят и крестятся. И я среди них стою и крещусь. Вспыхивают вспышки, стрекочут камеры, делают умное лицо репортёры. На каждом «умном лице» написано – «лучше дайте деньгами, и я пойду спать». Обойдутся. Один разве я должен тут страдать? Мне и денег никто не даст. И спать тоже.

Куда-то меня понесло не туда. Что и говорить, 1 января – тяжелый день.

Не могу сказать, что прям всё плохо, но и не совсем хорошо в целом. Самое большое достижение – нам удалось избежать массового голода. Тут Бог миловал. Но последствия этого будут нам аукаться ещё года три-четыре. Полностью расстроенное хозяйство, разрушенный рынок продовольствия, практически полное отсутствие экспорта зерна и, как следствие, минимум валютных поступлений. Я понимаю, что это всё стоит миллионов, спасённых от страшной голодной смерти, каннибализма и поедания собственных детей, но в экономике чудес не бывает. А тут ещё и дикие расходы на войну. А я ведь так мечтал сдвинуть её хотя бы на пару лет, дабы разнести по времени эти две жуткие нагрузки на бюджет. Но да, «хочешь рассмешить Бога…»

А тут ещё кайзер этот. Оба кайзера, прости Господи за хреновое слово.

Слава богу, церковная служба окончена. Идём на выход.

Площадь Торжества Православия.

– Ты как?

Величественно:

– Паршиво. По мне сильно видно?

Блистательная улыбка в толпу:

– Не сильно. Но я вижу.

Киваю.

– Хочу водки.

– Обойдешься. Веди себя прилично.

– Как писал… ну, или напишет Булгаков: «Что-то недоброе таится в мужчинах, избегающих вина, игр, общества прелестных женщин, застольной беседы. Такие люди или тяжело больны, или втайне ненавидят окружающих».

Улыбка.

– А ты любишь окружающих?

Качаю головой.

– Тебя – да. Детей – да. Империю и народ наш, насколько вообще это возможно любить абстрактные величины, – да. Но остальных… Вспомнился старый анекдот: «Гиви, ты любишь памидор? Ответ: кюшать – да, а так – нэт».

Маша рассмеялась, наплевав на этикет и протокол. Чай уже не в храме. Не помню, рассказывал я ей этот анекдот или нет, но, как мне показалось, смеялась она искренне. Может, оно и к лучшему. Дадим почву для работы аналитических отделов вероятных противников. Да и вероятных союзников тоже.

Блин, я даже в семье анализирую сказанное «высокими сторонами». Мне явно пора на отдых.

Или к доктору.

Как же я задолбался…

Вздыхаю сокрушенно:

– Ты даже не представляешь, как я рад тому, что этот проклятый 1921 год наконец-то закончился. Столько проблем…

ТЕКСТ ВИТАЛИЯ СЕРГЕЕВА

САСШ. НЬЮ-ЙОРК. ОСОБНЯК САЙЛИНГА БАРУХА. 1 января 1922 года

Война на Тихом океане подходила к концу. Пушки уже не гремели. Дипломаты заправляли чернила в «паркеры»… Новые границы уже фактически были проведены, старые союзы пересмотрены, а деньги сменили своих хозяев, часто не покидая хранилищ. Можно и дебет с кредитом подбивать. Но у «тех, кто знает» всегда есть ощущение, что где-то закралась ошибка в расчётах….

– Берни, как ты с Рокфеллером-младшим поговорил?

– Прекрасно, Сайли. Он весьма доволен.

Усмешка.

– Ещё бы. С такими-то прибылями. Да и крепко их «Стандарт ойлы» потеснили на Дальнем Востоке «Роял Дач Шелл».

Глоток виски. Согласное:

– Не только на Дальнем Востоке, Сайли. От англо-голландцев им перейдет и треть английской доли в Большой ближневосточной нефтяной сделке.

– А, кстати, он просил тебя, Берни, быть поручителем при приеме в Мраморный клуб?

– Просил, Сайли. Но я ещё думаю. Мне больше по душе «Морганы», наш и русский – Второв.

Настороженное:

– Отчего же ты сомневаешься, брат?

Ироничная улыбка в ответ:

– Не понимает Джон-джуниор наших клубных ритуалов. Когда я ему сказал, что пара свитков, раскопанных Гертрудой Белл под Багдадом для Паллавичини, дороже Бахрейна с Кувейтом, он счёл, что это шутка.

Понимающее:

– Да, Берни. Джон Рокфеллер – нувориш. А вот Михаилу не надо было объяснять эти тонкости…

Новый клуб сигарного дыма.

– Это меня теперь тоже беспокоит.

– Чем же?

– А тем, что мы могли ошибиться, называя нашего «тирянина» – «суффетом».

– Полно тебе, Берни! Это условности.

– Для нас. Но похоже не для него. – Бернард стал говорить уже серьёзно: – Тебе уже говорили, как он переименовал Бахрейн?

– Откуда, Бернард?

– Он пока не публиковал. Но у меня экстренные сведения прямо из Дворца. – Бернард сделал паузу. Редкая в его кругах интрига увлекла Сайлинга.

– Говори же, брат, не тяни.

– Он назвал его Тирус. Великое Княжество Тирусское.

– Для нас не новость, Бернард, что там начинался Тир.

Бернард Барух лишь покачал головой.

– Думаю, что он готовит трон Старого Тира для старшего сына.

Сайли хмыкнул.

– И, если учесть, что и половина богатств Тира куда-то исчезла перед взятием города Александром Македонским… Ерунда из досужих мифов, как мне кажется.

Берни прошёлся по кабинету, пуская клубы сигарного дыма.

– Да, брат, ерунда. Но его граф Суворин создаст из мифа ещё одну корону и точку влияния на регион. Мы его не понимаем. Он всегда выполняет все наши договоренности, но умеет удивить нас результатами. И это, Сайлинг, всё больше меня беспокоит…

Сайли пожал плечами.

– Поверь мне, Берни, не одного тебя. Принц и барон считают, что мы чрезмерно его усиливаем.

Скептическое:

– И потому ему не надо было нас предупреждать о случае с кайзером?

Раскурив очередную папиросу, Сайли лишь развёл руками.

– После прошлогодних событий с полупрезидентом Маршаллом они посчитали, что наши секретные службы слишком близки. Да и Ротшильды дали им ранее к такой осторожности немало поводов.

Вновь усевшись в своё кресло, Берни хмуро кивнул.

– Резонно, Сайли. Наши потери незначительны, а вот Михаил, похоже, проиграл не только на бирже.

– На бирже как раз не так уж и много. Ровно столько, чтобы мы могли поверить в его неведение. Но убийство Вильгельма Второго русским подданным – это удар по позициям Михаила. Сильный удар. Теперь, Бернард, ему придется не только поднимать Ромею и тихоокеанские владения. Ему нужно будет строить и Западный вал. Корабли, самолеты, масло, пушки… Денег у него своих на всё не хватит. Снова будет у нас просить.

Бернард Барух, откинувшись в кресле, лишь улыбнулся злорадно.

– А мы их ему, Сайли, не дадим…

Кивок.

– Да, Берни. Каштаны он уже для нас из огня достал. Да и куда уже больше-то? Корону он явно не будет закладывать.

– Михаил? Ни одной короны, уж поверь мне! Да и не кайзер он, а лицо защищенное. У такой головы короны в заклады не берут. Трогать его нельзя, а обеспечением венца всегда идут носящие их головы…

Новые клубы дыма из кресла.

– Это так, Сайли. А потому пусть Михаил убавит аппетиты и обороты. Слишком уж много стал на себя брать…

Бернард взял паузу и продолжил:

– Но всё равно, брат, у меня крепнет убеждение, что мы чего-то в его действиях не учитываем!

– С чего такой вывод?

– Из опыта, брат, из нашего печального опыта!

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. ПРИГОРОД КОНСТАНТИНОПОЛЯ. КОННАЯ ФЕРМА КНЯЗЯ И КНЯГИНИ ОСТРОВЫХ. 1 января 1922 года