Системный Кузнец. Трилогия - Ярослав Мечников

И в этот момент что-то внутри оборвалось.

Разум Димы, привыкший к контролю, был сметён в чистую. Ощутил, как сознание захлестнула слепая ярость мальчишки — боль брошенного щенка, который услышал самое страшное оскорбление — плевок в память о матери. Видел всё со стороны, будто наблюдая за чужим телом, но ничего не мог поделать — импульс, рождённый в глубине души, несся по нервам к кулаку. Понимал, что совершу самоубийство и не мог этому воспрепятствовать.

Пальцы сжались так, что ногти впились в ладонь. Уже заносил руку для удара, когда почувствовал на запястье сильную хватку.

— Ну-ну, старина, полегче! — весёлый голос Свена прозвучал совсем рядом. — Зачем ты мальчишку дразнишь? Ему и так несладко живётся. У Гуннара батрачить — та ещё доля, сам посуди!

Плотник крепко удержал мою руку. Я стоял, дрожа от сдерживаемой ярости, видя перед собой лишь ухмыляющееся лицо ублюдка, который намеренно меня провоцировал.

Рыжий мужчина шагнул вперёд, вставая между нами — его огромное тело стало живым щитом.

— Зачем это? — уже серьёзнее сказал Свен, глядя на Финна. — Ты — прославленный воин. Он — пацан. Убьёшь одним ударом. Чести тебе не прибавит.

Моя рука, до этого сжатая в камень, медленно разжалась. Пальцы болели, дыхание вырывалось из груди толчками. Как вообще справляться с этими бурями, доставшимися в наследство от Кая? Не понимал.

Взгляд всё ещё прикован к лицу бывшего охотника, но боковым зрением ко мне начал возвращаться остальной мир. Встревоженное, но твёрдое лицо Свена справа. Замершая за стойкой Фрида, сжавшая в руке мокрую тряпку. Охотники в углу, наблюдавшие за сценой с отстранённым интересом хищников. И даже подмастерья плотника — в их испуганных глазах отчётливо виднелось злорадство.

Финн глядел исподлобья, кривя губы в отвратительной усмешке, затем перевёл взгляд на плотника.

— Забирай его, Свен, — процедил сквозь зубы. — Ещё раз это отродье ко мне подойдёт — удавлю одной рукой, и ты не остановишь.

Рыжий сочувственно похлопал меня по плечу, его огромная ладонь почти накрыла всю спину. Он кивнул на стойку, где остывала нетронутая еда.

— Бери, — по-доброму сказал мужчина. — Пойдём к столу. Поешь и всё расскажешь. Давай-давай.

Свен не стал ждать ответа. Сам взял глиняную миску, вручил мне в онемевшие руки и настойчиво повёл к столу.

Шёл оглушённый яростью. Мы подошли к столику у мутного окна, в пятне тусклого дневного света. Плотник даже не взглянул на своих помощников — просто молча указал на дверь. Те, переглянувшись, недовольно поднялись и, бросив на меня ещё один полный ненависти взгляд, поплелись прочь из таверны.

Мужчина усадил меня на стул, а сам сел напротив. Я поставил миску на стол, а руки, лежавшие на грубой древесине, дрожали. Всякий голод исчез. Не видел лица Свена, не слышал абсолютно ничего — просто глядел на шипящую колбасу и чувствовал себя опустошённым.

— Ешь, парень, ешь, — тихо проговорил рыжий, подталкивая миску. — Горячее поможет.

Я не двигался.

— Зачем ты с ним сцепился? — вздохнул плотник с укором и беспокойством. — Финн — ходячая боль. Дело гиблое. Иногда лучше промолчать, стиснуть зубы и делать своё дело. Набираться сил, становиться лучше, понимаешь? Вот что нужно, а не кулаками махать, когда у противника сил на порядок больше.

Медленно поднял на него глаза. Взгляд мужчины то и дело метался в сторону стойки. Проследил за ним: Финн сидел там, не сводя с меня взгляда.

— Я не понимаю… почему он так… — пробормотал, чувствуя, что слова даются с трудом.

— А нечего тут понимать! — Свен наклонился, понизив голос. — Люди — как гнилые доски. С виду крепкая, а внутри — труха. У каждого своя червоточина. Что ж теперь, из-за каждого косого слова на рожон лезть? Так и жизни не хватит.

Мужик попытался улыбнуться, но вышло натянуто. Было видно, что плотник переживает. Я задался вопросом: а если бы дошло до драки, что тот бы сделал? Скорее всего, ничего. Финн, хоть и хромой, был легендарным охотником. Против такого Свен — как дерево против топора.

Наступила тишина, плотник больше не торопил. Постепенно чувствовал, как скачка в груди замедляется, а ледяная хватка чужой ярости ослабевает.

— Да… — наконец выдохнул. — Вы правы. Сам не знаю, что нашло.

— Вот и хорошо, — кивнул мужчина с явным облегчением. — Это от голода и усталости всё. Ты поешь, и мысли в порядок придут, а потом и о делах поговорим.

Он снова пододвинул ко мне миску. Запах жареного мяса и лука, до этого казавшийся бессмысленным, потихоньку возвращал к жизни.

Всё ещё дрожащими руками взял горячий кусок колбасы. Пальцы обожгло, но я стерпел. Мгновение просто держал его, глядя на поджаристую корочку, а затем поднёс ко рту и откусил.

Сначала — ничего, жевал механически, не чувствуя вкуса. Но потом рецепторы очнулись — в рот хлынул насыщенный вкус. Смесь солёного и пряного мяса, сладость жареного лука и горьковатого дымка от очага. Вкус сытной и живой еды, заставил вцепиться в неё с жадностью оголодавшего волчонка.

— Ну вот! — радостно выдохнул Свен. — То-то же! Еда, парень, всё лечит и мысли в порядок приводит. А тебе сейчас особенно нужно — щуплый, как осенняя ветка. Давай-давай, набирайся сил.

Я ел, почти не дыша, ощущая, как горячий жир пачкает кожу вокруг рта, как мясные волокна застревают в зубах. Первобытное чувство возвращало в реальность, вымывая из души остатки гнева. Плотник молчал и смотрел на меня с облегчением, словно только что предотвратил большую беду.

А в моей голове, на фоне вкуса и запаха, безостановочным эхом билась мысль Кая: «Вот бы отец был рядом…»

— Его нет рядом, — вырвалось глухим голосом само по себе.

Замер с куском в руке. Осознание того, что произнёс это вслух, обожгло холодом. Чёрт, я что, говорю сам с собой? На глазах у Свена? Схожу с ума.

Медленно, боясь увидеть в глазах мужчины насмешку или испуг, поднял взгляд. Плотник смотрел встревоженно, а затем его взор смягчился, будто тот увидел за моим лицом тень кого-то другого.

— Понимаю, — тихо сказал рыжий, наклоняясь ближе, чтобы его не услышали за соседними столами. — Понимаю, что тоскуешь.

Он помолчал, подбирая слова.

— Жизнь — место суровое, парень. А жизнь в Оплоте — вдвойне. Твой отец был героем, но даже они уходят, а живым нужно жить дальше. Ты должен к этому привыкнуть.

Свен поднял на меня свои ясные глаза