Шаг третий. Ключи и калитки - Антон Витальевич Демченко

Старицкий был прав. Рогнеда Владимировна не стала расстреливать меня прямо у входной двери и практически весь вечер вела себя безупречно. Даже в эмоциях, исходящих от неё, я не чувствовал негатива. А вот интереса и любопытства… м-да. Учитывая же бурное прошлое уважаемой госпожи Багалей, пожалуй, даже не стоит удивляться тому, с какой лёгкостью она удовлетворила обуревающее её любопытство, одним коротким допросом просто-таки вытряхнув из меня историю наших со Светой приключений. И ведь ни увильнуть, ни сгладить некоторые углы мне не удалось. Уж очень характерные взгляды кидала на меня Света, порой так и фонившая виной. Ну да, уж на беседу с дочерью у Рогнеды Владимировны было не в пример больше времени, так что ничего удивительного в эффективности нынешнего допроса нет и быть не может. Это ведь было не выдавливание какой-то новой информации, а лишь подтверждение и уточнение уже известных следователю фактов. Тьфу ты, чёрт!

С другой стороны, а как ещё это называть? Милым разговором за ужином? Нет, ужин был, тут не поспоришь. И вполне даже вкусный. Но вот с «милым разговором» у нас как-то не задалось. Впрочем, надо отдать должное хозяйке дома. Почувствовав сопротивление, она не давила, а отступала, кружила и заходила с иной стороны, потихоньку-полегоньку, исподволь вытаскивая нужную информацию, дополняя её и тут же препарируя полученные сведения для углубления и расширения темы «допроса». М-да, со Старицким разговаривать было куда проще.

Но всему на свете приходит конец. Закончился и этот ужин, а с ним и беседа о наших со Светой приключениях в прибийских лесах иного мира. И надо заметить, Рогнеда Владимировна не выглядела недовольной и рассерженной. Нет, она вполне спокойно восприняла мой рассказ, изредка дополняемый Светой. Да что там! Её даже известия о боевых действиях, разворачивавшихся в непосредственной близости от дочери, не вывели из себя. И это настолько не соответствовало моим представлениям, что я не удержался от вопроса.

— А смысл, Ерофей? — отрешённо глядя куда-то поверх наших голов, протянула Рогнеда Владимировна. — Это было и прошло. Моя дочь сидит передо мной, ничуть не пострадавшая, улыбающаяся и довольная. Значит, вы всё сделали правильно. В тех условиях и при имеющихся у вас возможностях. Так чего сейчас переживать? Вот когда она исчезла прямо из этого дома, тогда да… я рвала и метала. Готова была хоть к чёрту в пасть залезть. Каюсь, даже на его сиятельство в приступе гнева орала, как пожарная сирена, а уже этого вашего профессора и вовсе чуть по лабораторному залу не размазала в кровавый блин. Хорошо, Виталий Родионович удержал…

— Но ведь тогда я… — начал было говорить я, но Багалей-старшая прервала меня одним жестом.

— Не стоит брать на себя вину, которой нет и быть не может, молодой человек, — довольно резко отозвалась женщина. — Эту историю я знаю не хуже вас. Как и причины, сподвигшие заигравшегося волхва на похищение моей дочери. Переплутов последыш виновен, да. Вы — нет. К тому же, насколько мне известно, именно вы и наказали похитителей. Как прямых участников, так и самого волхва. И, поверьте, наказали достаточно, даже на взгляд матери похищенной. И тут я могу вас только поблагодарить, Ерофей. Слышите?

— Наказал? — Света перевела непонимающий взгляд с матери на меня и обратно. И Багалей-старшая неожиданно смутилась. Всерьёз, без игры. Замешкалась, но, всё же, бросив на меня виноватый взгляд, ответила дочери прямо и без экивоков.

— Твоих непосредственных похитителей Ерофей убил прямо там, у круга камней, где Остромиров хотел провести свой ритуал. Пулей в лоб отоварил, — твёрдо и чётко проговорила она. — А раненый им волхв впоследствии был приговорён государевым судом к смертной казни, проведение которой возложили на Яговичей. Так те и вовсе лишили его не только жизни и бессмертия, к которому он так стремился, но и самой возможности перерождения в теле разумного существа. Волхвы других школ, наблюдавшие за казнью, подтвердили это со стопроцентной гарантией. И уж в чём в чём, а в таких вещах их мнению можно доверять. Хотя, конечно, довольны таким поворотом они не были, но с государевой волей тягаться им не с руки. Вырежет же, и скажет, что не было никаких волхвов. Вообще. Никогда.

— Ера… — Света, кажется, даже не слышала пояснений матери. Она уставилась на меня совершенно нечитаемым взглядом, а уж что творилось у неё в душе! Я чуть мигрень не схлопотал, пытаясь разобраться в бушующих эмоциях своей девушки.

— Да? — не чувствуя ни грана уверенности, я вновь взглянул в глаза Светы. А та, поднявшись из-за стола, подошла ко мне вплотную, наклонилась и… положив ладони мне на щёки, впилась в губы долгим и страстным поцелуем. Оторваться друг от друга нас заставил только делано-возмущённый голос Рогнеды Владимировны, в эмофоне которой так и плескалась насмешка и… одобрение? Вопрос «в чей адрес?» можно не задавать. И так понимаю, что не в мой.

— Молодые люди, я вам не мешаю?

— Спасибо, милый, — прошептала Света, отодвинувшись, и, заалев, постаралась как можно быстрее вернуться на своё место за столом, по ходу дела чуть не своротив скатерть, а с ней и стоявшие на столешнице блюда. Кстати!

— Рогнеда Владимировна! Я же чуть не забыл! — хлопнув себя по лбу, воскликнул я, переключая на себя внимание хозяйки дома, сосредоточенно разглядывающей Свету, что никак не могла найти себе места под взглядом матери. — Светик, в коридоре лежит тючок с подарком, что мы подобрали для твоей мамы в остроге. Принесёшь?

— Ой! Ты взял его с собой⁈ Сейчас принесу, — Света подскочила со стула и моментально умчалась прочь.

Проводив взглядом спину дочери, скрывшейся за дверью столовой, Рогнеда глянула на меня и, усмехнувшись, демонстративно трижды хлопнула в ладоши.

— Молодец, зятёк, хорошо сработано, — протянула она. — И тёще угодил, и жену из-под удара убрал.

— Рановато вы, Рогнеда Владимировна, о зятьях-тёщах-жёнах заговорили, — откинувшись на спинку стула, отозвался я. — Мы со Светой этот вопрос ещё не обсуждали. И говорить на эту тему не торопимся.

— Что, повалял девку, да в кусты? — прищурившись, с ядовитыми нотками в голосе проговорила Багалей-старшая.

— Не передёргивайте, уважаемая, — ощерился я в ответ. — Как я отношусь к вашей дочери, вам известно лучше многих. Как она ко мне относится, можете расспросить у неё самой в моё отсутствие.

— Боишься узнать правду? — ухмыльнулась Рогнеда, продолжая разыгрывать стерву.

— Не