Флибустьер - Виктор Сергеевич Эрленеков

- А что делать теперь? – Анзуб тяжело сел на скамью у стены, - где взять сил?

- Как где? – Озем удивлённо посмотрел на Анзуба, - Из Алтаря, конечно!

- Значит, нужно его построить? – Анзуб попытался открыть окно домой, но не смог, - Ты поможешь мне?

- Не ссы! Мы своих на войне не бросаем! – Тут Озем топнул ногой по полу, отчего немного тряхнуло весь мир, и из открывшийся разом окон вышли все боги этого мира, начиная от самой младшенькой Лизы, и заканчивая Маатхи, который сразу же сел на свою огромную задницу, и начал с любопытством рассматривать храм, - Встречай гостей!

Первым к Анзубу подошла Мила, она поцеловала его в лоб, от чего у Князя немного прибавилось сил, а затем богиня положила букетик цветов прямо на пол, примерно по середине задней стены храма. Следом к молодому богу подошли Лада с мужем Усладом, они обняли Анзуба, и у него буквально закипела энергия внутри. Затем Лада задорно сняла свои трусики и положила их рядом с букетиком, а услад, не к обеду будет сказано, вытащил свой немаленький член и накончал прямо на бельё жены, да и вообще на пол и стену храма. Анзуб сидел с вытаращенными глазами, и не мог ни чего сказать. Дама Мария плавно подошла к Анзубу, и как-то по-матерински поцеловала его в лоб, от этого поцелуя он чуть не свалился со скамьи, столько энергии попало сразу в его тело. Мария не стала чудик как Лада с Усладом, а положила в общую кучку, к стати, трусики Лады стали чем-то вроде выхода драгоценной руды прямо на полу, а сперма Услада стала вкраплением опалов и топазов на стенах и полу, горсть мелких камней душ, из которых потом могут появиться дети, и эти камни слились с общей композицией, а букетик Лизы распался россыпью рубинов и изумрудов. Затем к дарам присоединился Озем, полив композицию из своей бочки и сыпанув сверху горстью земли, которую он достал откуда-то из кармана. Пойло застыло камнями аквамаринов и аметистов, а земля превратилась в чёрные бриллианты.

Последним стал Ториус, положивший сверху на уже внушительный холмик драгоценностей адамантовый молот, который так и остался адамантовым молотом, а что из него ещё получится? Теперь все стояли и ждали, что сделает Анзуб.

А пока Князь наблюдал, за тем, что происходит в храме, у него перед глазами проносились картинки из его прошлой и настоящей жизни. Что в ней было особенного, главного, связующего? Он видел Тики, и его физиономия сама расплывалась в улыбке, он видел Айсун, и его сердце наполнялось нежностью, он вспомнил рыжую Дайну, и почему-то почувствовал острое желание трахнуть её, и тут он вспомнил Надежду, свою приобретённую чудесным образом дочку, и Гаррах, поверженную им при обретении дочери…

Анзуб встал со скамьи, выдернул кинжал, и разрезав руку полил дары своей кровью, ведь именно кровь связывала его с жизнью, только через кровь он познал все свои радости и печали. И кровь его перетекала от камня к камню, надёжно склеивая и запечатывая каждый дар богов. Кровь всё текла и текла, Анзуб не хотел потерять ни одного камушка, ни одной песчинки божественных даров, и только небольшой толчок в спину, заставил его зажать руку и обернуться. За ним стоял Маатхи, потягивая воздух носом. Он посмотрел мудрыми глазами на Анзуба, и отпихнув сжимающую рану руку своим большим м влажным носом, облизал рану языком, буквально слизнув её и мгновенно залечив. Затем прародитель осмотрел композицию из драгоценностей и застывшей крови, удовлетворённо кивнул головой и протяжно выдохнул воздух из своей огромной пасти.

Вся куча моментально загорелась удивительным голубым пламенем, и казалось, что это не языки пламени возносятся к потолку храма, в воина танцуют свой удивительный танец боя, сражаясь с неведомым врагом. Пламя завораживало и постепенно прогорало, когда Маатхи вдруг остановился, и начал жадно нюхать застывшие слёзы Тики, потом резко махнул лапой, и целая горсть слёз полетела в огонь, раскрасив его ярко красными и жёлтыми всполохами. Пламя постепенно гасло, становясь всё ниже и ниже, постепенно открывая не то, чтобы алтарь, а целую композицию. На переднем плане был изваян со всеми пропорциями, но несколько увеличенным в размерах Анзуб, стоящий на одном колене, и опирающийся на меч, причём он держал его на лезвие, а гарда образовала стилизованный равносторонний крест, острие меча было воткнуто в пасть отрубленной головы Гаррах, которая в сою очередь и была алтарём. Дальше интереснее, за правым плечом Анзуба стояла маленькая девочка, Надежда, которую он защитил от зла этого мира, а за спиной , справа-налево стояли его женщины: Тики, положившая руку на правое плечо Анзуба, представляя собой поддержку в бою, Айсун с полотенцем в руках, как бы готовая принять его после боя и омыть раны, и Дайна, с караваем на руках, готовая накормить после боя, а он, Анзуб, склонил голову над павшим врагом, и защитил всё, что он любит, пусть даже ценой своей жизни, если потребуется.

Композиция была достойна аллеи славы, откуда боги смогли её взять? И откуда взялась Дайна? Может быть, не просто так он её нашёл и защитил? От алтаря веяло невообразимой мощью и славой, и теперь каждый, кто достоин может прийти в этот храм и попросить у своего бога помощи и поддержки.

Анзуб сам не понимая, что делает встал на колени и поцеловал пол у ног собственной статуи, не в силах сдержать набежавшую слезу, вспомнив всех тех, кого он не смог защитить, и слеза эта упала под ноги бога и впиталась в вечный камень, тут же выступив на щеке статуи, символизируя неправильность убийства, даже необходимого, а также горе по своим павшим друзьям, любимым, товарищам.

- Чего-то не хватает, - как-то глухо произнёс Анзуб, - может быть огня?

- Не боись, огонь появится, когда люди начнут приходить к этому алтарю, - Озем положил руку на плечо Анзуба, - Вставай молодой бог, вон, какой у тебя получился алтарь, даже мне плакать хочется, мощно получилось!

Маатхи ещё раз кивнул головой и неожиданно растворился в воздухе. Следом за ним ушли и остальные боги, тихо уйдя в свои окна. Анзуб остался один в собственном храме.

Глава четырнадцатая. Крестовый поход

Тишина в храме не была абсолютной, она давила на уши, гудела в голове, звенела в ушах, хлопала крыльями разноцветной бабочки (?), непонятно откуда взявшейся под сводом