Новая Переменная - Канира

разница, особенно когда я промахивался по юркому старику, буквально в щепки разнося ствол деревьев.

Насчёт копирования и гипноза Шарингана ничего дельного не вышло. Старик один раз изо рта стрельнул водой, а я пытался понять, откуда такой объём воды появился из его ротовой полости. Чакра буквально создавала воду из ничего. Скопировать ничего не вышло, как и загипнотизировать кролика, которого принесли мне для эксперимента.

На вопрос об обучении меня ниндзюцу мне посоветовали сходить в долгие края, образно. Мне ещё было рано с моим контролем, тем более с объёмом чакры. Справедливое замечание, сколько бы я на него ни гнал: я скорее взорву себя, чем выдам хоть что-то дельное из ниндзюцу.

Так проходили дни в спаррингах, разговорах и о величии Узумаки. Мы обходили все населённые пункты по пути, хотя я их не видел, но знал, что они есть — не могут не быть. Не знаю, в чём была причина, но мне было не до этого. Я игрался с новой игрушкой.

И так наше приключение подошло к концу четвёртой недели. Старик после обеда пропал на час с наказом не уходить никуда и появился так же внезапно.

— Собирайся, Оками, Город Тысячи Ночей ждёт нас.

Сэн но ёру но мачи. Город Тысячи Ночей. Звучно. Кто дал такое интересное название?

— А что ты делал в городе, дедуля, просто интересно? Ты вроде говорил, что тут несколько минут бега.

Он уже не обращал внимания на моё обращение к нему. Привык, поди. А я не стал долго играть в ребёнка и просто начал его называть дедушкой.

— Проверял округу и ставил сигнальные барьеры, чтобы знать, если кто-то придёт с чакрой больше, чем у обычного человека. Нам ведь долго тут жить, и лучше заранее всё сделать. А тебя я оставил, чтобы не мешал мне.

Не знаю, к чему слова про помеху в моём лице, я всё понимал. Если нападут на него, лучше я буду здесь, под барьерами, которые он ставил на всех стоянках, чем буду забирать внимание в бою. Слишком опасные времена, везде все друг друга режут.

Собрав свои пожитки, мы двинулись в путь.

Побежали через лес по прямой, не встречая препятствий, не считая коряг, из-за которых я первое время падал. Тоже в каком-то роде тренировка — бежать несколько часов до следующей стоянки и не упасть в грязь лицом. Чакры у меня было целое озеро, так что я перестал сидеть на спине старика уже на следующий день, когда смог провести по каналам чакру, полноценно усиливая тело. Уставал, конечно, но немного. Чакра и молодое тело имеют много плюсов.

Через полчаса бега мне открылся вид на город. Хотя городом это назвать можно с натяжкой. Дома, как удивительно (нет), в японском традиционном стиле, дым из труб, который выходил по всему городу. На дворе стояла тёплая погода. По какой причине дымили — не было ясным. Средневековый город был окружён номинальным забором из бамбука и дерева в высоту четыре метра. Даже я смогу его перепрыгнуть. Заборчик тут скорее для людей и зверья, которое нападает.

Шиноби здесь не жалуют, как я понял из рассказов старика. Обычные люди, кто может за всю жизнь не встретить ни одного чакра-пользователя, не верят рассказам о них, а те, кто знают про них правду, лишний раз не раскрывают рот. Опасно для жизни, как считает простой люд.

Мы вышли из леса на дорогу и пошли медленным шагом, как обычные люди, в сторону ворот, которые я видел ранее.

— Дедушка, как мне себя вести-то? Я разговаривал только с тобой, Акихико и ещё несколькими людьми в клане. Просто хочу сразу узнать, что можно говорить, а что нет.

Не хотелось бы смертей из-за своего небрежного рта. Судя по рассказам и отношению к простым людям, Сецуна лучше убьёт проблему, чем будет её решать.

— Я как раз хотел тебе сказать об этом. — Он поправил свою бамбуковую шляпу, которую носил, и сказал: — Не говори о том, что ты шиноби или используешь чакру, особенно другим детям, которые будут в городе. — Как будто я буду играться с детьми. — И не используй чакру вне дома, особенно по отношению к обычным людям. Только в случаях прямой угрозы или если меня не будет рядом. Но дозируй силу, если придётся биться против обычного человека: обычные люди слишком хрупки, словно муравьи под ногами. Убьёшь и не заметишь. Ты, конечно, ещё ребёнок, но даже весь этот город не представляет для тебя угрозы. А теперь просто улыбайся и веди себя, как обычный ребёнок, хе-хе. — Он улыбнулся своей незатейливой шутке, и мы подошли к воротам города, возле которых стояли двое стражников в какой-то старой броне самураев. Мечи на поясах и копьё, что твёрдо держали эти двое, были интересным зрелищем. Косплееры, будто бы. О, точно, тут же есть самураи, которые используют чакру. Интересно было бы на них посмотреть.

— Здравствуйте, молодые люди, можно ли войти нам в данный славный город?

«Старик, ты кто такой и куда дел моего боевого дедулю?» Я, конечно, удивился, но не подал виду. Улыбка до ушей всё ещё украшала моё лицо. Но внутри я подумал: голос старика изменился. Я, конечно, шутил, что он тот ещё старик, но голос у него был точно не старческий, твёрдый и низкий, под стать этой махине. Сейчас его голос был словно у умирающего, он сгорбился и был укрыт плащом, что скрывал фигуру, шляпа и седые волосы добавляли виду. Обычный старик с внуком. Нужно будет потом узнать, как менять свой голос.

Ответил нам тот, что слева, правый же лишь мазнул по нам взглядом и продолжил смотреть вокруг. Шлем закрывал им рты, так что голос звучал глухо.

— Здравствуй, старик, расскажи, откуда идёте, причину прихода в славный Город Тысячи Ночей, после заплати за вход. Проход всем старше десяти лет — пятьдесят рё. Для тех, кто младше — двести. Город обещает защиту от зверья, а Даймё выступает защитой от разбойников.

«Почему детям столько?» — не понял. Я пока не понимал валютную систему этого мира и её расценки, но странно это всё. Но, возможно, есть причины. Он взял в руки свиток и ждал ответа.

— Мы — обычные потомственные фермеры, славный воин, пришли из деревни Отама, что на севере от этого города. Мы шли восемь ночей,