Сухой закон 4 (СИ) - Дорохов Михаил Ильич

Сейчас это местечко, которому не исполнилось даже полвека, переживало настоящий бум. Нефть, найденная на землях осейджей, будоражила всех. Шулеров, старателей, мелких предпринимателей и крупных бизнес-акул. Даже банковских служащих, что бросали свою вполне выгодную работу и пытались вложить здесь свои накопленные деньги. В двадцать первом веке это место будет еле-еле насчитывать четыре тысячи жителей, но сейчас здесь стихийно открывались десятки кафе и закусочных.

В, казалось бы, небольшом поселении появилась масса таксистов. Дело в том, что все участки выработки нефти были конкретно разбросаны по округу. И тем клеркам или инженерам, что каждый день приезжали по делам в Павуску, нужно было быстро перемещаться между отдалёнными вышками и складами. Аренду машины здесь было не сыскать — для этого городок был пока мал. А вот частный извоз очень быстро развился так, что мне с Блум и моими людьми даже не пришлось искать машину. «Бомбилы» сами окружили нас, сразу вызвав у меня воспоминания о таксистах на вокзалах из моей прошлой жизни. В половине машин в качестве пассажиров сидели разодетые индейцы. Женщины — в традиционных пончо, а мужчины во вполне себе европейских пальто и костюмах, пошитых на заказ из очень дорогих материалов.

Всю дорогу до Оклахомы мы обсуждали с Блум ситуацию с маленькой Настей. Опекунские организации сейчас в Америке отсутствуют как класс. Ребёнок попадает либо в приют при церкви, либо в один из очень немногочисленных сиротских домов. Которые даже внешне выглядят так, что никакого желания заходить туда нет. Про суды по поводу родительских прав здесь вообще не слышали. Семья есть? Тебя там колотят смертным боем? Терпи и радуйся — у тебя есть крыша над головой и кусок хлеба.

Добровольно забрать ребёнка-сироту здесь проще простого. Правда, на тебя при этом посмотрят как на чудака. Для бедных это лишний рот. Для богатых это скорее редкая и странная прихоть. Проблема заключалась в другом… Я эмигрант. И пока без гражданства. Поэтому казалось бы, элементарная процедура превращалась в невозможную. А газеты демократов, я уверен, будут выкручивать это дело так, что я стану в глазах читателей исчадием ада.

Утром я дал нужные указания главному редактору моей «Нью-Йорк. Факты». Завтра новый номер газеты. В котором на первой полосе будет статья, от содержания которой Джефф Браун чуть ли не взвыл. Представляю, как газетчик рвал на себе волосы в телефонном разговоре со мной. Я ни много ни мало покушался на законы об опекунстве. И снова поднимал волну вокруг Аунего.

Если будет суд, то я предстану на нём во всеоружии. Тем более, Блум предложила такой вариант, от которого у меня даже дух захватило, а в моих глазах девушка сразу «поднялась на сто очков». Но об этом пока говорить рано…

Параллельно я думал: как там Илья Волков и Степан Молотов? Сегодня они оба с группой «поддержки» должны сесть на океанский лайнер и уплыть в Европу. Виктор передал им рекомендательные письма от Джонни Торрио для дона Де Луки. На Сицилии бойцам придётся действовать самостоятельно, и от успеха их операции зависит очень многое…

После размещения в гостинице и лёгкого обеда Брауни в сопровождении Матвея упорхнула на ярмарку лошадей. На сопровождающем настоял я. Негоже девушке в одиночку расхаживать там, где полным полно маловоспитанных мужиков. То есть, в принципе, по всей Павуске. Здесь таких «кадров» с лихвой.

Сам же я взял Вольгу и отправился к человеку, встречу с которым ждал даже с некоторым трепетом. Не каждый день встречаешь одного из первых крупных индейцев-политиков. Артур Бонникасл, восьмой избранный вождь осейджей принял меня в своём большом доме.

Этот человек прошёл индейскую школу, получил образование, ушёл в армию, сражался в Китае при Тяньцзине, а затем пробился в политику, представляя интересы своих соплеменников. Сейчас ему было сорок три года.

Артур встретил меня в дорогом костюме-тройке и пригласил к столу. А затем долго расспрашивал о Гайавате и Аунего. К концу моего рассказа, я чуть ли не физически чувствовал одобрение вождя, витавшее в воздухе.

Оказалось, что Гайавата тоже пересказал ему всё в мельчайших подробностях. Хитро. Получается, Бонникасл проверял меня на «вшивость». Узнавал: буду ли приписывать себе что-то, чего не было. Мне оставалось лишь не растерять этот кредит доверия, выказанный осейджами. А после мы перешли к разговору о нефтяных месторождениях, причём он быстро перерос в предложение «увидеть всё своими глазами».

Вождь сам сел за руль «тридцать пятого». Этот вариант Паккарда Twin Six быстро понёс нас по слабо запорошенным дорогам. Артуру явно нравилось самому быть за рулём дорогого авто. Я даже задумался, что у меня нет такой модели. Она стоила в два раза дороже, чем та, что была в моём распоряжении в Нью-Йорке. Осейджи в данный момент купались в деньгах и тратили просто баснословные суммы. При этом нанимали белую прислугу. Из-за этого приезжие их просто ненавидели. Американцы откровенно завидовали «везучим» индейцам, на землях которых нашли чёрное золото. По законам Штатов право на добычу нефти в индейских землях можно было только унаследовать. Либо арендовать землю и выплачивать владельцам-осейджам проценты.

— Нравится машина, мистер Соколов? — с улыбкой спросил Артур, заметив, как я осматриваю салон автомобиля.

— Да, у меня дома тоже Паккард. Но другой.

— Надёжный зверь, — похлопал по рулю Бонникасл, а затем указал направо, — Вон там земля семьи Аиджо, они, кстати, продают десять акров. И там в недрах точно много сырья. А горизонт добычи близко от поверхности.

Я посмотрел туда, где над полями торчали вышки. Вокруг некоторых на десятки метров земля была чёрная, как копоть. Несовершенство способов добычи этого времени во всей красе. Это ещё неплохая картина. Бывают варианты похуже.

— Меня интересуют земли около Бербанка. Говорят, там ведётся разведка?

— Они дешёвые. И право на разведку уже выкуплено, — удивился вождь.

— Но не на добычу? — уточнил я.

— Нет, на неё прав пока нет ни у кого. Мы стараемся не оформлять полный договор до того, как там находят источник, — покачал головой Бонникасл.

Логично, ведь цена на землю или её аренду сразу подлетает до небес на местном аукционе в Павуске, который отвечает за всё это богатство вокруг. Кстати, он весьма необычен. Ведь там торгуется не сама земля, а лишь право её аренды!

— А договор о разведке можно разорвать? — поинтересовался я.

— Да, но тогда придётся выплатить большую компенсацию компании, что там работает.

— Сколько?

— Почти сотня тысяч долларов, мистер Соколов, — серьёзно ответил вождь.

— Что, если я арендую эту землю у племени напрямую? И выплачу компенсацию развед-компании из своего кармана, — спросил я.

— Земля там такая же, как и здесь, — Артур кивнул на вышки справа, — Вы уверены?

— Чем дальше от Павуски, тем лучше. Мне не хочется связываться с аукционом и каждые три года снова бороться за право на землю. Я предпочитаю собственный кусок, но из тех земель, что пока не внесены в реестр торгов, — веско ответил я.

— Понимаю, — Артур усмехнулся, — Не желаете бодаться с другими приезжими и прочими компаниями на торгах?

— Именно. Хочу решить всё сразу и напрямую между владельцами и мной. Пока земля вокруг Бербанка не попала на аукцион. Тем более, не забывайте, я мигрант, а не гражданин Соединенных Штатов. Меня не допустят к «Вязу на миллион». Возможен только прямой договор аренды с владельцами без торгов.

«Вяз на миллион долларов» — это аукцион под несколькими священными деревьями в Павуске, где американцы борются за право разработки недр, принадлежащих осейджам. И там между собою могут «соревноваться» только граждане Америки. Мне нужно было решить вопрос аренды пока Бербанк не попадет в список паев для торгов.

Вождь задумался:

— Союз пяти племён в долгу перед вами за то, что вы сделали в Аунего. Но мне нужно что-то сказать Совету моего племени, если старейшины откажутся принимать такие условия.