Орден во всю спину 3 - Константин Владимирович Ежов

с растерянными лицами. Они никак не могли понять, как Ярослава сумела исчезнуть так тихо и незаметно – ни скрипа ветки, ни шороха шагов.

– Вам не кажется, что она ведёт себя странно? – наконец нарушил молчание Людвиг, глядя то на темноту, куда ушёл Косой, то на сторону, где растворился Хромов. – Она ведь заплатила нам немалые деньги, чтобы попасть в нашу группу. А выходит, что у неё здесь своя игра… своя цель.

С этими словами он шагнул ближе, пытаясь уловить хоть какой-то звук. Но там, в глубине леса, уже не было ни Косого, ни Хромова. Оба исчезли так же стремительно, как и Ярослава.

– Что за чертовщина тут творится?! – голос дрожал, как у человека, которого предали. – О каком разделении ради поисков вы говорили? Вы же просто сбежали вдвоем!

Косой, Хромов и Журавлёва каждый по-своему приняли решение избавиться от обузы, когда добрались ближе к сердцевине уральских гор.

Их нельзя было винить: они прекрасно знали, какой силой обладали войска Консорциума Потанина. Прорываться ли напролом или петлять в обход, чтобы выжить – с Людвигом Булавкиным, Любовью Синявиной и Ван Леем в придачу это стало бы самоубийством.

Никто никому ничего не был должен, и потому троица оставила спутников без лишних колебаний.

И все же Косому было горько: ведь он столько дней ухищрялся, пытаясь заслужить благодарность этих людей. Девяносто три жетона признательности – неплохой улов, но теперь, когда ему предстояло двигаться в одиночку, собрать новые будет куда труднее.

А брошенные спутники – Людвиг, Любовь и Ван Лей – растерялись и запаниковали. Их первой мыслью было обратиться под защиту Консорциума Потанина. Но стоило лишь вспомнить слухи о том, как Консорциум поступает с лишними свидетелями, как эта идея обернулась смертным приговором. Выход один – держаться за Ярослава и остальных. Но едва они потянулись за ними, те трое один за другим растворились в камнях и еловых тенях, оставив лишь треск веток под ногами.

И тут, когда на них навалилась тягучая растерянность, вдруг раздалось глухое, тянущееся по земле эхо. Будто по камням и корням елозили железные цепи. Металл скрежетал, застревал, а потом с протяжным "дзынь!" рвался снова вперёд.

У троих, что остались, по позвоночнику побежали холодные мурашки. В висках защёлкало, голова отозвалась тупым давлением – будто невидимая рука схватила их за черепа. Они вспомнили слова: чудовище не выходит днём. Но почему же оно шло за ними, шаг за шагом?

Перед глазами Людвига вставала жуткая картина – окровавленный труп пропавшего солдата, полузадушенные звери, что накануне панически вырывались из чащи. Он даже услышал снова – густой, тягучий звук: капли слюны, вязкой, как смола, падали на листья. Шлёп. Шлёп.

В груди Людвига что-то хрустнуло, и он сорвался с места. Плевать на то, убьёт ли его Консорциум, плевать на всё – лишь бы ноги унесли подальше.

Когда он рванул вперёд, Любовь и бывший раненый словно очнулись и бросились за ним. Но тут выяснилось, что бежать Людвиг мог хуже других. Лёгкие будто обожгли огнём, ноги налились свинцом.

Последний солдат, хоть и был ещё недавно искалечен, успел за эти два дня восстановиться благодаря силе чёрного лекарства. Шрамы затянулись, тело вновь налилось силой. Испуг гнал его вперёд, и в какой-то миг он настиг Людвига, готового вот-вот упасть от усталости.

И тогда произошло невероятное: Людвиг резко выставил ногу поперёк его пути.

Солдат не успел сгруппироваться – с глухим треском и хриплым криком он грохнулся в мокрый мох, камни впились ему в кожу, лёгкие вышибло.

Людвиг не обернулся. Он только стиснул зубы, мысленно пробормотав извинение. Кто-то должен был задержать тварь. И лучше уж не он.

Он мчался, хватая воздух ртом, кашляя и спотыкаясь. Но через несколько ударов сердца донёсся протяжный вопль отставшего, а затем – тот самый жуткий, животный хруст, от которого вены стыли: будто кто-то смаковал свежую плоть, перемалывая её огромными челюстями.

Крик последнего солдата разорвал тишину, как ржавым ножом по живому. Этот вопль вонзился в душу Людвига Булавкина, словно проклятие, от которого не укрыться. Но крик оборвался слишком быстро, словно его перерезали грубой рукой. Повисла зловещая пауза – а потом снова донёсся леденящий душу звук: гулкий звон цепей, волочащихся по камням и корням, как если бы сама земля тащила свои кандалы. Монстр уже гнался за ними.

Людвига охватило отчаяние. Лёгкие горели, сердце колотилось, но паника толкала его вперёд. Мелькнула мысль – подставить Любовь Синявину, сбить её с ног, как он поступил с тем неудачником. Но женщина уже успела убежать слишком далеко, и ему оставалось лишь скрежетать зубами и глотать пыль.

Вдруг впереди раздался голос, резкий, как щелчок затвора:

– Кто идёт?!

Булавкин, задыхаясь, всмотрелся в просвет между стволами и увидел тёмный силуэт. Человек стоял прямо на тропе: на нём была чёрная, до скрипа чистая форма, а в руках поблёскивал пистолет.

– Монстр! Позади! Там чудовище! – завопил Людвиг, захлёбываясь страхом и слюной.

Чёрная фигура махнула рукой. Из-за деревьев, словно из воздуха, вышло ещё два десятка вооружённых людей. Их сапоги глухо хрустели по подмёрзшей хвое, и каждый шаг отдавался у Булавкина в коленях. Целый взвод – слаженный, холодный, как стальной механизм.

Командир, идущий впереди, сдержанным голосом приказал:

– На колени! Руки за голову!

Булавкин рухнул на влажную землю, колени больно ударились о корни. Грязь липла к штанам, но он даже не заметил. Он знал – ослушайся, и его прошьют пулями. Теперь его судьба была в чужих руках.

А за спиной грохот цепей нарастал, становясь всё ближе и ближе. Воздух словно сжимался, наполняясь металлическим звоном и запахом ржавчины, будто монстр тащил за собой полмира.

Когда же из тьмы наконец вырвалась эта неведомая тварь, ведущий солдат тут же рявкнул в переговорное устройство на шлеме:

– Подтверждаю побег подопытного! Срочно пришлите подкрепление! Всем открыть огонь!

Лес разорвали очереди. Автоматы загрохотали, как громовые раскаты, вспышки выстрелов метались между стволов, а запах жжёного пороха накрыл всё вокруг, перебивая сырость хвои.

Глава 4

Полный взвод – тридцать человек – стоял в боевом порядке, как оловянные солдатики в руках ребёнка, только здесь каждая фигура дышала, двигалась и была вооружена до зубов. Вся их мощь могла в любой момент обрушиться на цель: автоматы, гранатомёты, тяжёлые стволы – всё это могло вспыхнуть разом, сметая противника, словно лавина. Даже дикие звери, почуяв их, пятятся назад, не решаясь броситься в