Не тот год - Михаил Владимирович Баковец

— Есть. Выдан специально для охраны группы. Разрешение осталось с остальными документами.

Пистолет пришлось доставать из вещей под прицелом двух чёрных зрачков стволов.

— Ненашенская штука, — заметил Порфирий.

— Помолчи уж, — шикнул на него милиционер. — И поменьше своим кулацким обрезом свети. За него лет на десять в лагерь можно загреметь.

— И чегось-то он кулацкий? — возмутился тот. — Самый настоящий советский. Я из него кучу контриков и бандитов пострелял.

Под конвоем меня отвели в избу, выполнявшую роль местного отдела милиции. Здесь имелась комната без окон с дверью в виде решётки. Металл на неё пошёл ещё старый, кованный. Да и сама дверь была не сварная. Её прутья соединяли между собой проволокой «шестёркой», явно на горячую.

Было видно, что милиционер всё ещё мне худо-бедно верил и ждал приезда кинобригады, которая предоставит все нужные документы. Заодно, думаю, рассчитывал засветиться на киноплёнке. Я демонстрировал спокойствие и уверенность, что тоже играло свою роль. Кстати, по большей части внутри я себя чувствовал почти также. Мне… ну, сутки примерно продержаться, чтобы восстановился хоть немного запас внутренней энергии, который можно было использовать для какого-нибудь заговора. Например, на силу, чтобы сломать замок, или на контроль разума окружающих.

Но снова всё опять пошло не так. И снова из-за Порфирия. Хренов «красный дед» прошёл по моим следам и отыскал мою захоронку. После чего состоялся уже совсем другой разговор с милиционером.

Первым делом он приказал повернуться спиной и встать вплотную к решетке, просунув между прутьями руки. Когда я выполнил его указание, он накинул мне на запястья верёвочную петлю и с силой затянул её, защемив кожу грубыми колючими волокнами.

— Больно, — цыкнул я.

— Потерпишь, контра, — цыкнул он на меня.

Далее он вывел меня из камеры и посадил на шаткий табурет в своём кабинете. А на столе перед ним я увидел гору своих вещей. СКС был уже вынут из чехла и прислонен к стене позади милиционера.

Я не дал ему насладиться моментам и открыть рта, чтобы выдать нечто соответствующее эпохе и моменту.

— Товарищ старшина, требую немедленно связаться с особым отделом области и передать, что на связь вышел агент Карацупа. Личный код идентификации Яуза Дон двадцать два ноль шесть, — отчеканил я стальным тоном, в котором больше не было панибратства. — Все найденные вещи поместить в мешок из плотной ткани и опечатать. Взять расписку о нераспространении информации обо мне и предметах со всех, кто в курсе меня на текущий момент. В первую очередь с Порфирия, пока он не разнёс данные по округе. В противном случае и вы, и он попадёте под уголовную ответственность о передаче сведений сверхсекретной важности.

— А… — опешил он.

— Выполнять, старшина, — я постарался сказать так, чтобы в тоне лязгнул не просто металл, а оружейная сталь.

Звание я услышал от деда, когда он переговаривался с милиционером во время моего конвоирования. То, что красовалось на петлицах сотрудника внутренних органов я с ходу не смог опознать.

— Слушаюсь, — неуверенно ответил милиционер и медленно поднялся со стула. Его внутренний мир и настрой был в очередной раз сломан за этот день. Значит, я его правильно просчитал. В этом селе был посажен не самый способный и сообразительный сотрудник, без должной инициативы. Обычно такие мечтают о каком-нибудь громком событии с личным участием. Мол, я во какой и как могу, меня заметят и переведут на высокую должность! Такие даже в собственной службе не всегда разбираются. Впрочем, эта беда и в будущем распространена. Не раз встречал пэпээсников и даже молодых участковых, которые могли отлично без запинки пересказать закон номер три, а вот по основной службе знали столько, что им увольнение грозило. Разбирались буквально в десяти статьях КоАП и УК, с которыми постоянно работали. Думаю, этот старшина примерно такой же. Труды Ленина и прочие партийные мануалы у него от зубов отскакивают, да протокол за самогон с закрытыми глазами напишет. А вот есть ли особый отдел, называется он областным или по округу — фигушки. Как вариант, вообще решит, что в службе прошли изменения. которые ему не довели в этой глуши. Главное, чтобы он сообразил о чём я говорю.

— Развяжи руки, дай сходить по нужде и верни обратно в камеру, — продолжил я давить на него. — И ждём ответа. Разрешаю описать часть вещей при докладе в особый отдел. В первую очередь рассказать, что мной добыт рабочий образец новой записывающей аппаратуры из-за заграницы.

— Я понял, товарищ. А какая аппаратура? Как выглядит?

— Вон в том чехле лежит тонкий прямоугольник со стеклянной поверхностью с одной стороны. Открой обложки… нажми справа сбоку на узкий выступ…тот, что один.

Милиционер весь вспотел, пока дрожащими руками вытащил мобильный из защитного чехла, расстегнул клапан и нащупал нужную кнопку.

— Тут… вот, — он повернул в мою сторону экран, на котором горела таблица с цифрами для набора пароля.

— Код один-девять-восемь-девять-шесть. Очень слабо прикасаешься кончиком пальца к этим цифрам по очереди.

Собеседник так и не смог справиться с разблокировкой. То ли руки дрожали, то ли давил сильно, то ли наоборот вообще не прикасался к экрану.

— Может, вы сами? — посмотрел он на меня. — Я вам верю, товарищ… агент Карацупа.

Шок — это по-нашему. Разум не самого умного человека был перегружен событиями так, что он не задумываясь освободил меня и вручил сотовый. Правда, когда снял верёвку с рук, то отступил к столу и взял в руку наган.

Я уже знал, что показать милиционеру. Быстро нашёл фотографии, сделанные мной на фронте. Там хватало боевой техники что нашей, что хохляцкой, полученной ими от забугорных союзничков. Танки и БМП с крестами на броне, американские флаги и даже триколор на ней же легко удалось выдать за иностранную секретную бронетехнику. Разумеется, показывал я только целую машину или фото с ракурсами, где не были видны разрушения. Но больше всего его поразила цветная съёмка, как мне показалось. Для усиления эффекта я ещё и снимок собеседника сделал, а потом показал ему.

— Само устройство является секретным. Все фотографии на нём — сверхсекретная вражеская техника. Я нёс данные начальству, должен был чуть ли не лично в Москву доставить. Сам понимаешь.

— Да-да, конечно, — закивал тот и вытер пот со лба вооружённой рукой, недоумённо взглянул