Рута Нортвич, человек и некромант - Анна Ледова

ответила Зараза. — Сегодня вечером можно устроить сеанс. Только ужин для господина Нортвича обеспечьте, а то мне придётся отменить сегодняшнюю бронь в ресторане, а я уже пообещала ему лучшие хинкали в городе. Труп, кстати, где? Надеюсь же, не с собой приволокли на этот раз?

— Что вы, Забава Ильинична, — смутился Толян. — Чо там, усекли уж с прошлого раза… Вы уж простите, это мы тогда не подумавши…

— Э-ээ! — заорал Рута, не выдержав. — Презренные! Как смеете вы вступать в сговор за спиной своего господина! Развоплощу!

И заискрил фиолетовыми молниями из ухоженных пальцев. Толян вжался в стену. Его напарник медленно закрыл глаза и сполз на пол.

— Не обращайте внимания, Анатолий Сергеевич, — спокойно сказала Зараза. — Господин Нортвич просто ещё не выпил свой утренний кофе. Ваш латте на столе, босс.

— Да как ты смеешь!‥

— И пироженка. Босс, побудьте зайчиком пять минут, я же для вас денежку зарабатываю.

— Бесишь, — прожёг её Рута взглядом, отхлёбывая божественный напиток.

— Знаю. Так что за свидетель, мальчики? — обратилась она к посетителям. — И почему откинулся?

Толян виновато отвёл глаза. Но под пристальным взглядом Заразы всё же промямлил:

— Да это я тут накосячил малёхо… Шеф сказал присмотреть за терпилой недельку, пока дела не порешаются. Показания должен был дать, как слушание назначат. А я на второй день его грохнул. Ну, честно, Забава Ильинична, сил уже никаких не было! Выбесил!

Рута многозначительно взглянул на Заразу. Осознаёшь, мол, моё великодушие? А вот Толян на его месте тебя сразу придушил бы.

— И чем же выбесил? — насмешливо спросила Зараза. — Кто такой?

— Да он из этих… — с отвращением сплюнул Толян. — Как их там, жополизов… Эффективный менеджер, во.

Хинкали Рута тем вечером всё же поел. Бандиты просто притащили шеф-повара того ресторана, куда обещала сводить Зараза, в особняк Чеки. И только поэтому он не разрушил этот бренный мир до основания. И даже милостиво поднял труп, который тут же дал показания в присутствии двух стражей порядка, даже не заподозривших в этом расчудесном человеке умертвие.

Душа Руты пела. Ибо даже эти мешочки теста с вкуснейшим бульоном, в котором плавала идеальная смесь говядины, баранины, кинзы и перца, меркли на фоне того подарка, что преподнесла ему судьба.

Потому что в лице этого презренного поднятого человечка он наконец обрёл слугу, достойного служить ему — великому и ужасному Амарутанису, властителю умертвий и душ.

Глава 6

«Вот оно, — упивался чувством собственной значимости великий и ужасный Амарутанис Нортвичен-Веген Шантиран, властитель умертвий и душ. — Так и должен жить некромант: в роскоши и почёте, пока презренные слуги славят своего господина и ломают головы, как бы ещё ему угодить…»

— Ноги убрал, паразит! Ишь, расселся тут, ирод! — по щиколоткам Руты больно ударило что-то жёсткое и мокрое. — Натоптал-то! И опять своей волоснёй слив забил, шлёндра косматая! И-ии, Сталина на тебя нет!‥

— Прочь, рухлядь! — взревел Рута, оторванный от приятных размышлений. — Развоплощу!

— Нет, вы гляньте на него! — Октябрина Леонидовна бросила швабру и упёрла руки в боки. — Добро б девкой был, косами-то трясти! Ноги поднял, пока за те косы не оттаскала! Развоплотит он! Развоплощалка ещё не выросла! Выискался, ишь! А унитаз за тобой кто мыть будет, если развоплотишь? Трясти-то ты всяким горазд, не только косами!‥

Пристыженный Рута молча поднял ноги, и Октябрина Леонидовна ожесточённо заелозила шваброй под столом, не переставая злобно ворчать. Проще было вытерпеть эти десять минут позора, чем признаться в собственном промахе. Тем более что на Октябрину Леонидовну его магическая сила практически не действовала.

Ту самую бабку, которую Рута по неосторожности сбил, а после сразу поднял, отыскала Зараза. Ну, когда ещё работала у него. Октябрина Леонидовна каждое утро следовала собственному расписанию: трамвай, «Пятёрочка», скидки, поликлиника, «Понять и простить» по Первому каналу.

— Да ну нафиг, — устало потёр глаза участковый терапевт, когда однажды не обнаружил у постоянной посетительницы кабинета ни давления, ни пульса, ни сердцебиения.

Тем не менее бабка была живее всех живых — снова устроила скандал в очереди, хотя её талон был на гораздо более позднее время. Поэтому врач привычно выписал аспаркам и рекомендовал неспешные прогулки на свежем воздухе. А следом написал заявление на внеочередной отпуск.

Вот между поликлиникой и любимой телепередачей Зараза её и поймала.

Все поднятые умертвия не ведали иного смысла существования, кроме как служить своему господину отныне и навечно. В расписание же Октябрины Леонидовны даже смерть не смогла вмешаться, поэтому тягу к служению она, конечно, тоже испытывала, но недолгую. Как раз укладывалась в полтора часа между поликлиникой и любимой телепередачей. «А что вы хотели, босс, — пожимала плечами Зараза. — Советская закалка. Крепче бы не было в мире гвоздей… Скажите спасибо, что вообще служит. Пусть и на четверть ставки».

В эти полтора часа свободного времени Октябрину Леонидовну безудержно тянуло к хозяину и Заразе пришлось оформить её уборщицей. Какое там почтение и благоговение!‥ Ну, хотя бы полы она мыла начисто.

То ли дело Кирюшенька.

Дождавшись, пока непослушная старая карга закончит с уборкой, Рута дёрнул за невидимую ниточку, вызывая нового слугу.

— Доброе утро, хозяин! — Кирюшенька ворвался в кабинет в ту же секунду, держа наготове картонный стаканчик и сияя белозубой улыбкой. — Ваш фрапуччино на овсяном молоке со стевией! Взбодритесь же и сделайте этот чёртов день, господин Амарутанис! Вы всё можете! Кто здесь, в конце концов, повелитель мира?‥

— Я повелитель мира! — взревел Рута.

— Да! Больше уверенности! Вспомните вчерашний тренинг по личностному росту! Вместе мы можем всё! Ну, кто здесь команда⁈

— Мы команда! — затряс кулаками в воздухе Рута.

— Не слышу! — приложил ладонь к уху Кирюшенька. — Ещё раз! Кто лучшая в мире команда?

— Мы команда! — затопал ногами Рута в экстазе.

— Верно! Вот это настрой! Да вы боец!

— Я боец!

— Да! Да-а!!‥ Порвите их всех! Сила! Эффективность! Настрой на лучшее! Ки-пи-ай! Ки-пи-ай! — скандировал Кирюшенька.

— Ки-пи-ай! — вторил вдохновлённый Рута. — Только можно мне нормальное молоко и сахар? И чтоб кофе горячий был. А то хрень редкостная этот твой храпучино. А, и печеньку ещё.

— Вы что, хозяин, сиротой меня сделать хотите? — ужаснулся Кирюшенька. — Глютен — яд! Сахар — смерть!