Сердце Изнанки. Книга 3 - Олег Валентинович Ковальчук

чтобы их нормально связали и рты им закройте, чтобы не орали, а то мелкие перепугаются.

— Разберусь, — буркнул парень.

Я в упор посмотрел на него:

— Не забывай добавлять «ваше благородие».

Парень вздрогнул, снова покосился на девчонку.

— Ты бы мне с этим топориком сделать бы ничего не смог, как ни пыжься. Радуйся, что я человек хороший и наказывать вас не стал. И нечего на меня смотреть исподлобья, будто волчонок.

— Мишка! — шикнула на него Марьяна. — А ну прекрати так смотреть на господина! Видишь, он нам и денежку дал, и от этих уродов спас!

— Знаю я таких господ, — произнёс он. — Они все сначала хорошие…

— А вот потому и благодарным надо быть! — шлёпнула его по плечу девчонка.

Белка, сидевшая у меня на плече, казалось, одобрительно кивнула Марьяне, на ее замечание приятелю, а на парня уставилась грозным взглядом.

Миша уже и сам набрал воздуха, выпрямился.

— Простите меня, ваше благородие, действительно не прав я. Спасибо вам за помощь. А за тем, чтобы их связали, я прослежу.

— Вот и молодец, — произнёс я. — Ждите. — перевёл взгляд на воришку. — Пойдём, Петя.

Миновав пару коридоров и комнат с пробитыми насквозь стенами, мы наконец оказались под солнечным светом. Я смог как следует разглядеть лицо чумазого паренька в простой серой рубахе, которая от грязи давно стала чёрно-бурой. Парень пугливо посматривал на меня, то и дело вздрагивая от каждого моего движения.

Я остановился, встал перед ним, посмотрел в упор.

— Ну что, Петька? И как вы дошли до жизни такой? Давно здесь живёте? — спросил я, строго глядя на него сверху вниз.

— Да как дошли, — пожал он плечами, хотя видя мой требовательный взгляд, продолжил: — жили, жили и дошли. Все по-разному. Миша он… самый старший из нас, всегда за нас горой стоит, но… — Парень замялся, но потом продолжил: — Многие совсем недавно прибились. Маленькая Дашенька и Тёмка, неделю назад из деревни Пеструшки пришли. Там ведь твари всех порвали, они с беженцами сюда перебрались, только никому они не были нужны, вот Марьянка их и взяла. Теперь мы все живём вместе, одной большой семьёй. — Он вздохнул, и на его грязном лице появилась смесь гордости и горечи. — А сколько живём, я уже и не знаю, кажется, всегда так жил, в городских развалинах.

Он исподлобья глядел на меня, пугливо, то и дело бросая косые взгляды, будто опасаясь смотреть прямо. Был в нём страх, но за ним явно скрывалась и решимость — такую не сломать даже самой тяжкой жизнью. Меня так и подмывало спросить, чем они питаются, как выживают, но сейчас было не до этого — дела не ждали.

— Знаешь, где лавка портного Гончарова? — спросил я, глядя на парня.

— Д-да, — произнёс он, от чего-то начав заикаться. — Л-лавка дядьки Егора, что ли? Конечно, знаю.

— Веди меня туда, — строго произнёс я.

— Т-туда? — переспросил он, словно не веря собственным ушам.

— Да, туда, — подтвердил я. — Давай вперёд, и поживее!

Парень явно испугался, но ослушаться не смел. Не знаю, отчего он боялся портного, но меня он, похоже, боялся больше. Опять же, крепко зажатый в моей руке футляр не давал ему покоя. Он явно чувствовал вину за то, что совершил, и не знал, куда себя деть от того, что я был так спокоен.

До лавки мы дошли быстро. По пути я всё дивился своей Белочке — ведь привела же меня к этому воришке, причём привела, когда надо, так, чтобы я успел за него заступиться. Ведь неизвестно, что случилось бы, если бы я пришёл позже. Что на уме у этой зверушки — неизвестно, но ясно одно: знает она куда больше, чем дано обычному зверьку. Это одновременно и удивляло, и восхищало.

Ласка, будто почувствовав мои мысли, вдруг материализовалась из ниоткуда и прыгнула мне на плечо, важно усевшись там, словно заявляя о своих правах. Петька аж отпрыгнул в сторону, увидев это, и перекрестился дрожащей рукой. Ну да, для непривычного человека такие фокусы — что чистая магия.

— Т-т-там она была, т-там… т-теперь тут… — еле выдавил он.

— Она так часто делает, — успокоил я парня. — Не обращай внимания.

Стоило мне толкнуть дверь лавки, как Гончаров тут же воскликнул:

— Господин Пылаев! А я вас всё жду! Костюм надо бы примерить!

Он оглядел пыльный, запылившийся бархатный костюм и недовольно цыкнул, а следом увидел Петьку, который до этого хотел слинять, но я удержал его, сказав, чтобы и дальше меня сопровождал.

— А ты здесь что делаешь, паскудник? Мало я тебя колотил? Опять пришёл воровать!

Но тут Гончаров наткнулся на мой хмурый взгляд.

— Вы чего это на Петра кричите? — спросил я строго.

— На Петра? Да этот мелкий воришка несколько раз попадался и мне, и брату моему! Ноги ему переломать надо, чтоб не ходил сюда!

— Не надо никому ничего ломать, — произнёс я, видя, как от каждого слова портного паренёк зажимается и вздрагивает. — Вы лучше подыщите ему тоже какой-нибудь одежды, а то выглядит как трубочист.

— Господин Пылаев, да вы в своём ли уме? Это же шантропа уличная! Таких палками бить надо, в тюрьму отправлять, на каторгу!

— Не надо так про детей, — спокойно сказал я. — Если их лупить, так они обозлятся и вырастут в головорезов. А им уже и так несладко пришлось, тут хорошего отношения не хватает.

Гончаров так и застыл на месте, открывая и закрывая рот, глядя то на меня, то на Петьку, который, в свою очередь, тоже вылупился на меня ошарашенным взглядом, округлённые глаза стали будто большие монеты, которые я нашёл в червоточине.

— Да как же можно, господин? Это же… паршивец, каких свет не видывал! Они же полгорода держат в страхе! Тут и там шныряют, всё выспрашивают, денег выпрашивают, а то и воруют. Так, глядишь, скоро в дома вламываться начнут.

Я тяжело вздохнул. Но Гончаров уже и сам всё понял.

— Простите, простите, господин Пылаев… Виноват, эмоции допустил. Сейчас всё сделаем, но, сами понимаете, за бесплатно я…

— Я не прошу вас бесплатно, — произнёс я.

— И это хорошо! В общем, ваши костюмы готовы, можно мерить. А этого… а этого, если можно…

—