Ланцет и Мейстер. Дело № 1: Ведьмин кот - Дана Арнаутова

вместо гроба можно всю целиком в шляпной коробке похоронить. Так что вы при нем помалкивайте насчет лечения ведьм — не поймет и не оценит.

Над отрядом нависла тишина, только копыта мерно цокали уже по проселочной дороге, иногда звякая на камушке, но чаще мягко опускаясь на утоптанную землю.

— Извините, — отозвался через некоторое время Ясенецкий. — И спасибо, что предупредили. Бедняга… Но я же не говорю, что… Хотя да, какое тут лечение, — добавил московит уныло и перешел на докторскую тарабарщину: — Вон, у Фрица психоз непонятной этиологии — и что? Если даже найдется психиатр, что он в анамнезе запишет? И до приличных препаратов еще…

Он осекся, покосившись на Видо, и махнул рукой.

— Вы недооцениваете милость божью, — мягко сказал Видо. — Если Господу будет угодно, он простит Фрица и пошлет ему излечение. Мы можем лишь смиренно просить об этом и надеяться на лучшее, потому что человеческая наука призвана помогать божьей воле, а не подменять ее собой.

Он перекрестился, и капитан последовал его примеру. Ясенецкий опять посмотрел на них и некоторое время что-то обдумывал — Видо очень надеялся, что его слова! — а потом снова оживился:

— Так вы поэтому поститесь, герр патермейстер?

Видо кивнул. Не лгать же в ответ на прямой вопрос, особенно теперь, когда кот может появиться в любой момент.

— Верно, герр Ясенецкий. Пост и молитва делают нас сильнее. В прошлый раз я оказался недостаточно подготовлен, и это чуть не стоило зрения Фрицу и Якобу.

— А мне и вовсе жизни, — пробормотал ведьмак, передернувшись от воспоминания о «прошлом разе».

— Поэтому теперь я стану готовиться к каждому делу так, словно меня ожидает встреча с Доброй Тетушкой, да не допустит такого Господь, — закончил Видо и перекрестился.

— А кто такая Добрая Тетушка? — немедленно уточнил Ясенецкий с огромным любопытством, и Видо вздохнул.

— Это, герр Ясенецкий, единственная известная Ордену ведьма выше седьмого ранга. — И, прежде чем ведьмак успел задать новый вопрос, пояснил: — Ранг — это уровень силы ведьмы или ведьмака. И показатель их возможностей, разумеется. Первый — самый слабый, седьмой считается наивысшим. Ведьма, которая едва вас не прикончила, была шестого ранга, и некоторые из ее возможностей вы видели сами. Ведьмы и ведьмаки седьмого ранга, к счастью, встречаются крайне редко, а Добрая Тетушка вообще единственная в своем роде. Ей не менее двухсот лет — первая запись о ней в архивах Ордена относится к первой половине семнадцатого века.

Ясенецкий присвистнул и тут же продолжил расспросы:

— А что делает ведьма выше седьмого ранга? Наводит чуму? Устраивает землетрясения?

— Подобное случалось, — признал Видо. — Причем даже с ведьмами более низкого ранга. Но Та Сторона, герр Ясенецкий, предпочитает губить души людей, а не их тела. Добрая Тетушка достигла истинных высот в этом деле. Та первая запись… вам и в самом деле интересно?

— Очень! — истово заверил ведьмак, и Видо даже порадовался.

Превосходный случай еще раз указать Ясенецкому на всю опасность Той Стороны!

— Девочка-сирота жила в деревне на положении работницы. Однажды она отправилась в лес за ягодами, повстречала голодную старушку и отдала ей кусок хлеба, который хозяйка выдала ей на весь день. Старушка поблагодарила девочку за доброту и сказала, что она — фея. И что готова исполнить в обмен на хлеб любое ее желание. Девочка же сказала, что часто плачет, и попросила…

— Чтобы ее слезы превращались в жемчуг и бриллианты? — вскинулся ведьмак. — Ну, у нас тоже есть такая сказка! Только это в самом деле сказка, конечно…

Видо поморщился:

— Герр Ясенецкий, ну откуда, по-вашему, деревенская девочка могла знать, что это такое? Она даже слов таких никогда не слышала, я полагаю. Конечно же, нет! Но вы довольно близки к истине. Она попросила, чтобы ее слезы превращались в монеты.

— Извините, — пробормотал ведьмак. — И правда, чего это я… А дальше? У нас в сказке девушку нашел принц, женился на ней, и жили они долго и счастливо.

— В сказке такой финал был бы весьма вероятен, — согласился Видо. — А вот в жизни… Можете себе представить, что стало с бедной сиротой, слезы которой превращаются в настоящие деньги?‥

— Они ее… убили, да? — тихо спросил ведьмак после долгого молчания. — Медленно? Чтобы она наплакала им богатство?

Видо мрачно кивнул и продолжил:

— Я читал отчеты по этому делу в архивах. Раньше, когда еще готовился стать дознавателем… — Он запнулся, надеясь, что московит не заметит этой оговорки, совершенно не опасной, но довольно неприятной, потому что связана она была с позорной непригодностью Видо к избранной поначалу стезе. Дознавателя из него, несмотря на все усилия генерал-патермейстера Фалька, не вышло. — Так вот, староста деревни, в семье которого девочка работала, побил ее, как только она вернулась из леса без ягод. Девочка заплакала — тут все и выяснилось. Эти люди… Они заперли ее в подвале и принялись… извлекать пользу из ее дара. Сначала просто щипали и пугали, но вскоре это перестало оказывать нужное им воздействие, и… в ход пошли другие способы. Квалификацией профессиональных палачей-дознавателей эти люди не обладали, но очень старались. Конечно, девочку кормили и даже ухаживали за ней, стараясь, чтобы она протянула как можно дольше…

Видо говорил бесстрастно, а перед глазами вставали выцветшие чернильные строки тех старых отчетов. Имена, сроки, подробные описания увиденного, когда клирики Ордена добрались до проклятого подвала. Он тогда месяц просыпался по ночам — снилось, что это его держат на цепи, то вырывая по волоску, то пугая живыми змеями и пауками…

— Я понял, — процедил ведьмак, мучительно скривившись. — Ее не спасли, да?

— Не успели. — Рейтары, до этого ехавшие с разговорами, притихли еще на словах капитана, а теперь над отрядом и вовсе нависло полнейшее молчание, так что слышен был только голос Видо и цокот копыт. — Младший сын старосты проболтался на ярмарке о необыкновенной удаче своей семьи, слухи дошли до нас, но оказалось поздно. Девочка умерла. Вся семья старосты, кроме младенцев, пошла на костер, тогда Орден был гораздо более скор и решителен в приговорах. Не могу сказать, что сожалею об их участи. Кроме того, наказать пришлось и остальную деревню — опять же, всех, кроме малолетних детей. Понимаете, герр Ясенецкий… Как бы староста и его семейство ни старались скрыть, откуда у