Цикл романов "Целитель". Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Большаков Валерий Петрович

— Добавлю, — ухмыльнулся Борис Натанович, — что Гомеостазис Мироздания носит квазистохастический характер.

— В таком случае, сверхцивилизаций нет и быть не может, — Изя оживлялся всё сильнее. — Ведь это разум, развившийся до такой степени, что он уже преодолевает закон неубывания энтропии в космических масштабах! Верно? А как же Странники?

— А вы заметили, — парировал Аркадий Натанович, — что в наших книгах описаны лишь следы деятельности сверхцивилизации Странников, но не их самих? Это всё потому, что мы представляли Странников, как сообщество всех разумов вселенной, совершивших превращение в люденов — паранормов или метагомов, как хотите, называйте. Каждая разумная раса делала свой вклад в сверхцивилизацию Странников каждый раз, когда внутри нее зарождались свои людены…

— О! — просияла Наташа. — Хочу озвучить версию вашего читателя, адмирала Алексея Федоровича Надеждина. Знаете, что он предположил? Что странники-людены являются расой негуманоидных ментальных паразитов-энергетов, своего рода сгустками психодинамического поля, которые могут внедряться в мозг некоторых, очень немногих людей, обладающих определённой аномалией, подчиняя их поступки своей воле. А вот с мозгом расы киноидов планеты Саракш «Странники» оказались несовместимы! Причем, Голованы все до единого обладали паранормальными способностями, и умели управлять психодинамическими полями — это заметил ещё Максим Каммерер при первом контакте с ними. Более того, их чекпойнты сознания передавались детенышам. Для «Странников» такие «ментальные носители» были бы просто лакомыми огурчиками, но именно тут их ждал жестокий облом: мозговые структуры киноидов Саракша отторгали непрошеных гостей! Сами же «Странники» в ходе эволюции утратили способность к размножению — они внедрялись в подкорковые области мозга паранормов, гуманоидов и не очень, жили в них, пока носители не умирали естественной смертью, а затем с оказией переселялись в новые тела. И к такому вызову человечество Мира Полудня оказалось совершенно не готово. Как вам версия?

— Немного неожиданно… — растерялся Борис Натанович.

— Ну, вообще-то, версия не нова, — усмехнулся старший брат. — О пришельцах-паразитах Хайнлайн написал еще в сорок первом. Да и вызов… Разве это вызов? «Кукловоды» у того же Хайнлайна подчиняли себе волю всех подряд, а товарищ адмирал говорит лишь о паранормах. Вызов же предполагает прямую и явную угрозу, глобальную опасность и борьбу, но ведь людены дистанцируются от людей, а после и вовсе уходят, покидают Землю! Хм… Ну, да, у самого сейчас мелькнул контраргумент — Исход лишает землян ценного генофонда. Сначала инквизиторы пожгли на кострах тогдашних паранормов, теперь их выживших потомков Странники сманили… Ну, не знаю! Даже если людены ведомы… э-э… ментальными паразитами, то… Что? Запретить исход и удерживать «хомо новусов» силой, лишь бы удалить… э-э… «мозговиков»? А скажут ли «спасенные» людены спасибо? Вдруг, да симбиоз со «Странниками» для них — цель, счастье и благо? Ведь живем же мы, обычные человеки, с микрофлорой, и хорошо живем — отличное пищеварение нам в подарок, и здоровый гормональный фон!

— А разве людены не способны подчинить… ну-у… в вашем случае — Мировой Совет? — наступала Талия. — Расставить на стратегические посты своих марионеток — и подчинить Землю?

— Могут, — хладнокровно ответил Аркадий Натанович. — Только зачем им наша планета? Вы поймите, сверхцивилизации не нужны жизненное пространство, месторождения или рабы! Если потребуется, Странники сотворят планету, а рядом зажгут звезду, чтобы в новом мире было тепло, светло и мухи не кусали…

— Один-один! — фыркнул Динавицер. — Ничья. Аркадий Натанович… Я слыхал, что вы очень не любите свою первую повесть — «Страну Багровых Туч». Вот, знаете, я читал и старый вариант, и новый, без купюр… Согласен, в те годы цензура отличалась не только свирепостью, но и глупостью. Почему бы, в самом деле, не выписать Быкова военным? Главное, тогда практически все космонавты пришли из ВВС! Им, значит, можно? Ну, да ладно! — махнул он кистью. — Всё равно, роман мало что потерял, ведь героизм-то остался! Да даже не в этом дело. Просто… Я как-то перечитывал старые повести об экспедициях на Венеру — Беляева, Онашко, Мартынова, Владко, Забелина… И не смог их осилить! Ни одну! Кроме той, что написана братьями Стругацкими.

— Приятно слышать, — улыбнулся Борис Натанович.

— Да я не расшаркиваюсь, — отзеркалил Изя его улыбку. — Просто ставлю «палец вверх». М-м… Хотел прикопаться к «Жуку в муравейнике», но не буду. Скажу только свое веское слово насчет Абалкина. Либералы хором воют, обзывая Сикорски убийцей, а сам КОМКОН-2 не иначе, как «тайной полицией». Ну, что сказать… Придур… э-э… глупцов всегда хватало. У повести открытый финал, и не ясно, кем или чем оказался Лёва Абалкин — обычным дураком или действительно биороботом Странников, у которого едва не сработала программа. Но вот к Экселенцу вопросов нет — это настоящий охранитель бестолкового человечества, человек с чистыми руками, холодной головой и горячим сердцем. Он не убивал Абалкина, он исполнял свой долг! А тем, кто думает иначе, надо встречаться с другими авторами — Войновичем, Астафьевым, Ерофеевым, Аксёновым…

Робкие хлопки усилились, и Динавицер дурашливо раскланялся.

— Риточка, Наташенька, — заворковал он. — Простите за долгий монолог, но я еще не закончил…

— Продолжайте, товарищ Динавицер, — улыбнулась Рита.

— Аркадий Натанович! — вдохновился Изя. — Сказать по правде, не лежит у меня душа к далеким временам! Я ж историк, мне или прошлое подавай, или настоящее. Например, то, в котором жил-поживал Алексей Быков, командир рейсового планетолета «Тахмасиб». О нем написаны три повести… А четвертую можно? Где Быков улетает с экспедицией к Трансплутону?

Массовка азартно задвигалась, а Стругацкий добродушно рассмеялся.

— Не обещаю! Но мы с Борисом подумаем.

— А над чем вы рапотаете сейчас? — подался вперед Эшбах.

Стругацкие переглянулись, и Борис Натанович растянул губы в улыбке:

— Мы пишем роман! Дежурное название — «Сопределье». О чем, не скажем, но… Помните, в «Полудне» мы упомянули теорию взаимопроникающих пространств? Так вот, в «Сопределье» эта теория будет реализована!

Массовка впала в рептильный восторг, и разговор за семиугольным столом уже не тёк, а клокотал шумливой речкой, бурля энтузиазмом, вскипая пеной эмоций или разливаясь плавными пересудами.

Рита почти не влезала в перехлёст толкований, лишь улыбалась, позируя и пленяя. Наташа, сидевшая напротив, занималась тем же, и обе понимали — программа удалась.

Еще один маленький шажок к звездам…

Запись передачи окончилась, «юпитеры» погасли, и народ, шумно кучкуясь, начал помаленьку расходиться. Кто-то бубнил:

— Не верю я в Мир Справедливости… Даже не в сам по себе мир, а в то, что он наступит. Человек Воспитанный — это, конечно, хорошо и здорово, но… Как-то уж слишком просто!

— Ничего себе — «просто»! Да люди веками болтают о том, как надо воспитывать детей, тысячи томов накатали всякие макаренки и сухомлинские, а четкой методики, как в ребенке выявить и развить его талант, как не было, так и нет!

— И не будет.

— Нет, ну, почему? Никто же не занимался всерьез Теорией Воспитания, все только и знают, что практиковать!

— Во-во… Незнайки и неумехи…

— Да ерунда это всё… Не о воспитании нужно думать, а бороться с мещанством! И стройными рядами идти к обществу всеобщего духовного благоденствия.

— Ну, ты и сказанул… «Бороться»! Как⁈ Перестрелять всех нищедухов?

— Ага… Строчишь донос на соседа — у того, дескать, мелкобуржуазные склонности! Соседа — к стенке, а ты улучшаешь жилищные условия…

— Не, старик, братья правы. Воспитание — это как прививка от обывательщины!

Улавливая обрывки мнений, «три грации» поманили Стругацких в одну из боковых галерей обсерватории. Те переглянулись и пошли, как бычки на веревочке, а Наталья отстегнула подвеску князя Витгенштейна, которая всё время передачи висела у нее на груди, и дала братьям в руки.