Невестка слепого барона (СИ) - Полина Ром

заброшенным. С удивлением оглядывая многобашенную махину, я не могла понять, зачем его вообще строили? Как это все протопить? И сколько же народу здесь может жить? Это же не дом, а целый город, в котором, пожалуй, могут поместиться все жители Альмейна, вплоть до последнего пастуха! И упряжка коней, и несколько человек из прислуги, и даже десяток солдат, сопровождавших графа, в этом гигантском, плохо вычищенном дворе смотрелись просто муравьями.

Его светлость помог мне выйти из саней, как бы задавая своей прислуге и охране некие параметры общения со мной. Он лично протянул мне руку и, пропустив чуть вперед, замер за моей спиной, заговорив на русском:

— К сожалению, Клэр, замок долгие годы стоял совершенно пустой, и мы худо-бедно смогли обустроиться пока только в одной из башен. Ничего страшного в этом нет, но тебе точно будет гораздо безопаснее здесь, Искра.

— Искра? Что за Искра? – непонимающе обернулась я к графу.

— Сейчас ты выберешь себе комнату, а у меня еще есть дела. А вот за ужином мы с тобой спокойно обо всем поговорим. Хорошо?

Я пожала плечами и отправилась за лакеями, которые несли мой сундук. Пусть во мне и бурлило любопытство и желание все узнать немедленно, но я не собираюсь показывать этому… сколь велико мое нетерпение. Хочется ему важничать и показывать, кто здесь главный носитель информации и тайн? Пусть себе развлекается.

Комнату, куда меня привели, жильем можно было назвать с большой натяжкой. Только весело пылающий камин делал ее похожей на обитель человека. Стены же, все в трещинах и дырах от выпавшей кусками штукатурки, скорее напоминали какой-то бомжатник. Один плюс – это бомжатник хоть и выглядел убого, но был достаточно

тщательно вымыт. Ни дохлых мух, ни паутины по углам, ни мусора на полу.

Даже похожая на огромный скелет динозавра кровать, лишенная и клочка ткани, явно была недавно отмыта и отполирована воском. Кроме места для сна в комнате был еще рассохшийся буфет, этакий деревянный мастодонт, лишенный украшавших его стекол в верхней части и покрытый глубокими трещинами от неправильного хранения, а также чуть щербатый стол с резными ножками и несколько стульев. Все.

Лакей, который поставил сундук с моим барахлом у стенки, неодобрительно посмотрел на влажные пятна и комочки снега, осыпавшиеся с нашей обуви, недовольно покачал головой, вышел и вернулся с тряпкой.

Тщательно протер все влажные места и, заметив, что я так и стою столбом посреди комнаты, совершенно не понимая, что делать, весьма дружелюбно сказал:

— А вы, госпожа, к столу присядьте. Я сейчас на поварню сбегаю и чайку с хлебушком вам спроворю.

— Как тебя зовут?

— Меня, госпожа, Гронтом кличут.

— Давно ли ты служишь у графа, Гронт?

— Так почитай, с самого его детства и служу. Вы не пужайтесь, госпожа, что он снаружи строгий весь. Завсегда он с обслугой по-честному поступает, и никакого урону вам от господина не будет.

— Хорошо, спасибо за помощь, Гронт.

Все же встретить здесь русского было настолько необычно, настолько неожиданно, что в голове у меня была полная каша. Ни одной дельной мысли…

Решив, что в словах слуги есть определенный резон, я действительно уселась за стол на слегка занозистый стул и еще раз оглядела свою комнату. Все же это: это не комната для прислуги, я думаю. Во-первых, она слишком большая — не меньше сорока пяти-пятидесяти метров. Да и два больших застекленных окна для какой-то там служанки тоже, пожалуй, было бы слишком роскошно. Кроме того, высокий потолок по центру украшала неуклюжая, в трещинах лепная розетка. Это значит, что когда-то здесь была люстра на много свечей. Вон и крюк для нее торчит из потолка. Конечно, могу ошибиться, но, возможно, эта комната была гостевой. Тем более, что в одной из стен находились еще две двери.

Любопытство оказалось сильнее меня, и я пошла обследовать другие помещения. Левая дверь привела меня в огромную комнату с узким окном, расположенным горизонтально. На стены набиты ряды полок, а в углу валяются два сломанных манекена. Под ногами у меня что-то хрустело. До этого помещения еще не добрались слуги, и слой пыли на полках и на полу говорил о том, что человеческая нога здесь не ступала много лет. Камина в помещении не было, но воздух казался на удивление теплым и сухим, только немного затхлым.

Вторая комната тоже не была глухой и также имела дополнительную дверь. Окно здесь было одно. А вот возле окна, к моему удивлению, письменный стол в довольно сохранном состоянии. Такая забавная конторка, отличающаяся от нормального рабочего стола тем, что тумбочка располагается не под столешницей, а на ней. А уж между тумбами устроено место для письма. Возможно, когда-то здесь был кабинет. Дверь из кабинета вела в бывшую ванную комнату. Но и эта комната имела второй выход. За этой дверью меня ждал не слишком приятный сюрприз.

Следующее помещение было обжитым: с горящим камином, с огромной кроватью и роскошным пятирожковым подсвечником на обеденном столе, покрытом скатертью. У стены стояли сундуки. Чуть поколебавшись, я открыла один из них.

Как я и заподозрила, это была спальня графа. Самым неприятным оказалось то, что ни на одной из дверей, которые я без конца открывала, не было ни засова, ни замка. Наши покои сообщались. И это мне категорически не понравилось!

Трусливо захлопнув сундук, я вернулась в свою комнату и успела усесться на место до того, как Гронт приволок полный поднос снеди. Белые булочки, благоухающие корицей и ванилью, мед и комок сливочного масла в плошечках, а также большой фарфоровый чайник, закрытый для сохранения тепла белоснежным льняным полотенцем.

— Вот, госпожа, откушайте. Булочки еще теплые. А его светлость вскорости вернется и подарочков вам привезет!

— Подарочков? Каких еще подарочков?

— Никак не могу знать, госпожа, – слуга улыбался так довольно, что я слегка смягчилась. Какой смысл изливать недовольство на этого добряка. Он-то уж точно ничем передо мной не виноват.