Тень - Квинтус Номен

коммунистов, и их крестьяне слушают. Далее, большая часть интеллигенции убеждена, что раз они такие все из себя хорошие, то «заграница нам поможет» — и готова всеми силами поддержать власть Рачкевича. Ну и последнее: в Польшу вернулось больше трехсот тысяч бывших бойцов Армии Крайовой, в большинстве своем Советский Союз и все, что с ним связано, ненавидящие.

— Мы думаем, товарищ Завадский сможет справиться с ситуацией в Польше, но мы должны подумать, какую ему оказать помощь.

— Вот ему и вообще Войску Польскому помощь мы, вероятно, должны оказать максимальную. Но и здесь нужно учитывать польский характер: если помощь будет оказываться просто так, бескорыстно, то они уже через полгода сядут нам на шею и ножки свесят.

— Александр Завадский в конце мая в Москву приедет, тебя на встречу с ним звать?

— Зачем я там? Мне, похоже, работы со статданными по сельскому хозяйству будет невпроворот… интересно даже, как это Николай Алексеевич додумался статданные по снегу запросить? Не сделай он этого, так мы бы хорошо если в июне узнали бы о грядущей беде.

— Опытный специалист, знает, куда смотреть.

— Нет, он запрос этот делал в состоянии серьезной такой паники, мат стоял такой, что на соседних этажах слышно было. Его кто-то чем-то очень сильно напугал…

Николай Николаевич сам удивился, с какой скоростью ведомство Лаврентия Павловича среагировало на просьбу студентки Серовой «выделить для испытания экспериментальной установки для производства высокооктанового бензина развалины какой-нибудь усадьбы в ближнем Подмосковье». Он-то просьбу передал дословно, но уж никак не ожидал, что ее столь же «дословно» сотрудники НКГБ и выполнят: уже второго мая он, Таня и двое сотрудников упомянутого ведомства осматривали «выделенные помещения». Которые все же были именно помещениями, там в нескольких кучно стоящих посреди заброшенного парка домов даже крыша не везде провалилась. Впрочем, и остатки крыш особой преграды дождю и снегу не представляли…

Таня «подарку судьбы» очень обрадовалась — а еще больше обрадовалась, когда узнала, что и весь парк вокруг передается под «исследовательскую лабораторию факультета химии МГУ». Причем руководителем филиала (с правами буквально диктатора и в чем-то даже самодержца) был назначен товарищ Семенов.

— Да, Танюша, надо было пожелания свои точнее формулировать, — высказал он свое мнение, осматривая развалины. — Здесь лабораторию университету за десять лет не создать. Да еще руководство университета скандал устроит за то, что на баланс такие развалины принимаем…

— Но ведь вы, как я поняла, тут главный? Что угодно право делать имеете?

— Право-то я имею. А что толку? Сюда даже добираться…

— Поставите на баланс лаборатории пару автомобилей, автобус, чтобы студентов возить. На машине-то полчаса ехать, не больше.

— Что-то я вокруг автомобилей не вижу.

— Это пока не видите. Я закажу автобус на базе Опель-Блица, еще грузовик — вон там как раз гараж под них сделаем.

— Танюш, здесь даже электрических линий поблизости нет, а как сейчас без электричества? Я даже не знаю, с кем договариваться чтобы…

— А мы вот в том сарае свою электростанцию поставим. Здесь как раз будет опытная установка для крекинга, рядом газовый генератор — он и электростанцию газом обеспечит, и установку…

— Хм… а где ты возьмешь электростанцию?

— У меня на заводе ребята уже заканчивают. Небольшую, примерно киловатт на шестьсот-семьсот, но лаборатории хватит.

— Тань, у кафедры химии весь бюджет на исследовательские работы…

— Николай Николаевич, мне же вы сами вручили премии на миллион двести тысяч рублей.

— А я думал, что ты в фонд восстановления…

— Я как раз восстановлением и занимаюсь. Конкретно — восстановлением советской научной школы. Ну что мы в лаборатории в Москве нахимичить можем? То есть я знаю что, но если студент криворукий попадется, мы что, весь центр города отравим? А здесь — трави не хочу. То есть я не хочу, конечно, травить…

Разрушенное «поместье» площадью чуть меньше шести гектаров неподалеку от подмосковной деревни Медведково Тане Ашфаль очень понравилось. Двухэтажный домик (от которого, правда, остались лишь одни стены), что-то вроде каретного сарая (одноэтажное просторное помещение, на котором даже крыша не провалилась) и небольшой флигелек (точнее, фундамент и кирпичные, местами сохранившиеся на высоту до полутора метров, стены) по ее мнению можно было привести в порядок за пару месяцев. Понятно, что университет если и может помочь в ремонте, то разве что послав студентов на расчистку территории от мусора — но она изначально на помощь альма матер не рассчитывала. А вот на помощь как раз студентов…

В одном Николай Николаевич был полностью прав: своим ходом сюда добраться от университета или от общежития было крайне проблематично. Поэтому девушке пришлось «позаимствовать» один из грузовиков продуктовой артели, на котором каждый день студенты-волонтеры привозились на несложные работы. И не столько на разгребание мусора, сколько как раз на копание грядок. Проводимое под видом «благоустройства территории». А для всего прочего…

Таня не очень хорошо представляла, сколько сил и упорства пришлось потратить Георгию Николаевичу Пальцеву, чтобы договориться с железнодорожниками о перевозке «срочных грузов», но уже в двадцатых числах мая сюда было доставлено из Коврова несколько вагонов кирпича, а к концу месяца все три строения были подведены под крышу. Еще территорию обнесли деревянным забором — временным, Таня решила, что лабораторию стоит оградить «капитально», но железную ограду запланировала поставить, когда продукция заводика в Петушках полностью закроет спрос на рельсы для узкоколейки.

А второго июня на грузовике из Коврова доставили электростанцию, для которой к каретному сараю, ставшему гаражом, приделали отдельную пристройку. Ну доставили и доставили, ведь даже несмотря на то, что электростанция была «заводской готовности», ее устанавливали и налаживали целую неделю. А когда наладили…

На пуск электростанции в следующее воскресенье Таня специально пригласила Владимира Михайловича:

— Вот, смотрите: это здесь генератор парового контура с паровой турбиной, сто сорок киловатт. А вот это — генератор первого — газового — контура, он уже шестьсот двадцать киловатт мощностью. Но на генераторы вам должно быть плевать, а вот это — то, о чем мы договаривались. Гаховая турбина, она может работать и на генераторном газе, правда, для полной мощности карбюрированном, или просто на керосине. Я вас, получается, обманула немножко: мощность мотора получилась не шестьсот, а восемьсот пятьдесят лошадиных сил. Но по весу как обещала: сто двадцать килограмм. Без редуктора, конечно, а в сборе выходит уже почти сто сорок пять…

— Татьяна Васильевна, как я понимаю, этот мотор вы для самолета не отдадите. А когда можно будет получить двигатели уже самолетные?

— Честно скажу, не скоро. Володя Кудрявцев, когда этот привез, сказал, что сейчас производство больше двух моторов в месяц не выдаст, так что вы моторы получите не раньше июля.

— А с ним когда и где поговорить можно будет? Нам-то в любом случае нужно и систему управления двигателями придумать, и прикинуть, как их на самолет поставить. Да и ресурс было бы желательно знать.

— Про ресурс я вам сразу скажу: небольшой он. Володя же по техзаданию мотор делал, который на полной мощности будет работать хорошо если час-два в сутки, а в основном тянуть киловатт на триста-четыреста, причем с учетом парового контура. Вот в таком режиме он долго работать сможет, а полную мощность… боюсь, не больше полутора месяцев, а то и месяц выдержит.

— Месяц непрерывной работы на полной мощности⁈

— Ну да… вы его не ругайте: во-первых, он лишь начинающий инженер, а во-вторых, и мотор больше экспериментальный. Первая, так сказать, попытка, первый блин…

— Таня, где я могу этого Кудрявцева найти? Да за такой первый блин ему как минимум «Знак почета» положен!

— Ну где… в Коврове. Хотите, я вам самолет вызову, слетаете быстренько, обсудите все вопросы. Только уговор: первый свой самолет с такими моторами вы мне отдайте.

— Таня, я же всего лишь конструктор, самолетами не распоряжаюсь… но приложу все силы, чтобы вам одна из первых машин все же досталась. Хотя и не очень понимаю, зачем она вам: вы и так самолетами распоряжаетесь, куда хотите летаете когда вам нужно…

— А нужно летать и куда нужно. Вон там, возле Яузы, прекрасная такая лужайка — но на нее сейчас разве что немецкий Шторх сесть может. Но тот, что вы мне обещали, тоже сможет — однако на нем будет летать и быстрее, с удобнее. В Шторхе-то не поспишь!

— Действительно, очень точное и своевременное замечание…

Савелий Федорович очень гордился тем, что в городе ему удалось обеспечить великолепное