Меткий стрелок. Том III (СИ) - Вязовский Алексей

Я промолчал. Не время говорить про сифилис и бордели. Первого у нас пока еще не появилось, а вот второе… Уже подкатывали торговцы мохнатым золотом из Оттавы — хотят открыть второй в городе бордель. И ведь не запретишь — все законно.

Мы повернули на одну из боковых улиц. Тут дома стояли еще ближе друг к другу, местами почти вплотную. Кто-то запрягал собак, кто-то нес дрова, топить печки. Кстати, о них…

— А вот здесь, джентльмены, — остановился я, указывая на группу людей в робах поверх парок, что суетилась возле одного из домов. — Наша… пожарная команда. И наша система борьбы с огнем.

Банкиры с любопытством остановились. Люди, одетые в просмоленные куртки, затаскивали в дом большие деревянные чаши с горячей водой.

— У нас нет трубочистов, джентльмены, — объяснил я. — А без чистки дымоходов… пожары — это наша главная угроза. Особенно сейчас, когда все топят без перерыва. Одно дело — хижина сгорела, другое — полгорода.

Они наблюдали, как рабочие заносят вазу в дом. Затем через усть в печке, раскаленную докрасна, закидывают внутрь емкость, тут же заслонку плотно закрывают. Через секунду из трубы, черной от копоти, с грохотом и свистом вылетает метровый столб сажи, смешанной с паром. Зрелище было впечатляющим.

— Паровой удар, — констатировал Синклер. — Интересное решение. Грубое, но эффективное.

— Вынужденное, джентльмены, — ответил я. — Иначе Доусон давно бы сгорел дотла. Прочищаем по моему приказу каждые пять дней. За несоблюдение правил пожарной безопасности — штраф триста долларов. Это на первый раз. На второй — три тысячи.

Финч присвистнул:

— Жестоко

— Север не прощает ошибок. Тюрьмы у нас своей нет — любое правонарушение карается штрафом или общественными работами.

— А если кража? Или убийство?

— Отправляем подозреваемого на Сороковую Милю — развел я руками — Здание суда будет готово только к маю.

— Оно вам понадобится — усмехнулся Синклер — Точнее уже нам

Мы продолжили путь. Банкиры, казалось, начали проникаться атмосферой этого места. Увидели не только золото и хаос, но и попытки установить порядок, выживать в нечеловеческих условиях.

— Итак, мистер Уайт, — Синклер вернулся к разговору. — Мы готовы работать с вами. Финансировать ваши предприятия. Принимать золото на вклады. На каких условиях вы готовы сотрудничать?

— У меня есть встречное предложение, джентльмены, — сказал я, остановившись посреди улицы. Ветер налетел, обдавая нас ледяной пылью. — Меня интересует не только хранение и отправка золота. Меня интересует… развитие. Хочу расширить бизнес, скупать участки по Клондайку.

Я внимательно посмотрел на них. Банкиры резво растирали щеки.

— Готовы ли вы кредитовать меня? Под покупку новых участков? Под залог этих участков?

Финч и Синклер переглянулись. В их глазах снова появился интерес вперемешку с жадностью. Золото. Возможность огромных прибылей.

— Под залог… участков? — осторожно переспросил Синклер — Тут нужна будет оценка специалистов.

— Геологи уже едут ко мне. Кстати, инженеры тоже, — подтвердил я.

— Тогда не вижу проблем! — Финч опять начал растираться. — Это… это стандартная практика, мистер Уайт! Для вас, скажем установим ставку в… 5%

— В 4! Я тут единственный крупный клиент

— Это пока. Я слышал, что канадская майнинговая компания собирается на Юкон. Мистер Уайт, мы бы не могли зайти внутрь? Очень холодно!

— Привыкайте, мистер Финч — это Аляска. Так что там насчет 4%?

— Да, да, будет вам 4%!

Синклер засмеялся. Он понял мой трюк с переговорами при минус сорока.

Я стоял, глядя на лица этих людей. На их дорогие шубы, на их цепкие глаза. Они привезли сюда свой мир, мир больших денег, сложных финансовых схем. Только и я не лыком шит. Прошел 90-е и видел такое, что этим лощеным господам даже и не снилось.

В голове начала складываться схема. Брать кредиты под залог уже имеющихся участков. На эти деньги покупать новые. Искать золото. Если найду — прекрасно, возвращаю кредит, получаю прибыль. Если нет… Что ж. Участки останутся у них. Но ведь можно брать новые кредиты под новые участки. Строить целую пирамиду. Финансовую. Основанную не на воздухе, как многие жулики на Большой земле, а на реальном золоте. На золоте, которое «есть». И на вере в золото, которого «еще нет». А еще все эти участки можно будет продать за много иксов на пике лихорадки. Не зря же в Доусон торопятся все эти майнинговые компании?

Начинается игра «по крупному».

Глава 5

Прошло почти два месяца с тех пор, как Юкон и Клондайк сковало льдом. Два месяца жизни в Доусоне, в городе, который вырос на стыке двух миров — мира дикой, первозданной природы Севера и мира лихорадочной, безумной жадности людей. За это время мы успели построить многое: десятки бревенчатых домов, склады, два салуна, больницу, здание мэрии, кузницу, несколько бань, псарни. На ручьях Эльдорадо и Индейском (я все никак не мог решить, как его называть — Индейский или все-таки Эльдорадо, а его притоки — Проспект, Аляска и Кармак, как предложил Олаф), где золотоносные слои залегали на глубине, работа не останавливалась даже в самые лютые морозы. Старатели отогревали землю кострами, рубили мерзлый грунт кирками, выгребали его лопатами и тачками. Золото продолжало поступать, тоннами, но каждый грамм теперь добывался ценой неимоверных усилий и страданий.

Март пришел не с теплом, а с новым, рекордным похолоданием. Температура опускалась ниже пятидесяти по Цельсию, воздух казался хрупким, звенящим. Деревья трещали от мороза, снег под ногами скрипел так, что, казалось, его слышно на километры. Жизнь в городе замерла, люди сидели по домам, кутаясь в меховые одежды, топя печи без перерыва. Продовольствие стремительно заканчивалось, цены выросли до небес. Один буханка хлеба стоила двадцать долларов, мешок муки — двести. Призрак голода уже не маячил на горизонте, а стоял на пороге каждого дома, заглядывал в окна пустыми, ледяными глазами.

И вот, когда все уже отчаялись, когда казалось, что зима будет длиться вечно, пришел он — апрель. Не сразу сбросив свои ледяные оковы, но принеся с собой долгожданное солнце. Дни стали длиннее, небо — выше, а воздух — мягче, влажнее. Сначала незаметно, потом все ощутимее, температура начала подниматься. Снег стал рыхлым, появились проталины. И тогда заговорила Река.

Тишина, царившая два месяца, сменилась нарастающим гулом. Издалека, откуда-то сверху по Юкону, донесся звук, похожий на далекий, низкий гром. Потом он стал ближе, громче — это трещал и ломался лед. Великая Река просыпалась — начался ледоход.

Я стоял на берегу, рядом с Кузьмой и Артуром, и слушал эту симфонию разрушения и возрождения. Ледяное поле, еще недавно казавшееся незыблемым, пошло трещинами. Сначала тонкие, черные линии, которые стремительно разрастались, пересекались, превращая монолит в гигантскую мозаику. Потом куски льда начали двигаться. Медленно, с глухим скрежетом, один за другим. Они наползали друг на друга, ломались, вставали на ребро, образуя торосы — хаотичные нагромождения ледяных глыб, которые Река, словно гигантский ледокол, двигала вниз по течению.

Шум нарастал — треск, стон, скрежет, грохот. Это был голос Юкона, голос пробуждающейся стихии. Ледяные глыбы, огромные, как дома, двигались по течению, сталкивались с берегами, обламывая их, несли с собой вырванные с корнем деревья, мусор. Это было одновременно величественное и пугающее зрелище. Глядя на эту мощь, эту неукротимую силу природы, чувствовалось, насколько ничтожен человек перед ней.

Среди хаоса движущихся льдин, я вдруг увидел его. Недалеко от берега, на относительно большой льдине, находился человек. Он бежал, отчаянно размахивая руками, пытаясь удержать равновесие. Льдина качалась, кренилась, грозя в любой момент перевернуться. В руках он нес… — я выругался — удочку и связку рыбы!

— Смотрите! — воскликнул Артур. — Там кто-то на льдине!

Кузьма нахмурился, прищурился.