Маньякой 2 - Константин Владимирович Ежов

ещё один люк. Пульсирует датчиками. Там внутри – ответ. Или хотя бы новые враги. Сзади – потери уже больше половины. Связь с "Гаммой" потеряна. "Иота" на грани. Мы с "Тараканом" и остатками "Шесть-секции" – последние, кто ещё в движении.

Идём дальше. В неизвестное. В самое сердце.

Глава 3

Мы продвигались медленно. Каждая секция – отдельная мясорубка. Стены чёрные, с плотно встроенными коммуникациями, трубы – облитые термогелем, повсюду осевший на обшивке синий пепел, будто пыль, но металлическая. Крепкий запах озона, крови, раскалённого титана.

- Слева! - выкрикнул "Тринадцатый". Не успел. Вспышка – и его броня разлетелась на две половины, словно картонная. Враг – тот же тип, как мы уже привыкли: чернёная броня, гладкая, с резными линиями. Он двинулся вбок, выворачивая ствол на меня – и получил очередь от "Пятого" прямо в грудь. С третьего выстрела тот сдался – броня лопнула, тело зашаталось и рухнуло.

- Одиннадцать! – отозвался "Пятый", – Готов! Цель минус!

Но радоваться было рано. Следующий – уже работал в паре, страхуя фланг. Техника боя у них изменилась. Теперь они не шли тупо в лоб, не повторяли ошибок. Они прикрывали друг друга, работали по секторам, отступали, заманивали, только чтобы поймать нас под перекрёстный огонь.

- Они учатся, мать их. – прохрипел "Шестой", перевязывая руку – броню пробило насквозь. – Это уже не просто проколы. Они нас читают. Как учебник.

В это момент чувствовал, как моё новое тело напряжено до предела. Руки двигались быстрее, чем успевал подумать. То ли память, то ли рефлекс. Действия шли откуда-то из глубины, где прятались другие приказы, другие войны. Стрелял коротко, экономно, каждое движение – как будто повторялось тысячный раз.

Мы потеряли ещё троих, прежде чем заварили шлюз в следующий отсек. За дверью – ещё один коридор, но здесь тихо. Слишком. Только гул корабля, будто дыхание гиганта. И мягкий свет, капающий с потолка, как ртутная кровь.

- Осталось девять, – сказал кто-то. И помолчал. – Из тридцати девяти.

Молчание повисло. Девять… но приказ есть приказ.

И мы – внутри чужого корабля, с минимумом данных, минимумом боезапаса.

Реквизит – мёртвые бэхи, израненные тела и броня, почерневшая от угловых вспышек чужих выстрелов.

- Мы должны дойти до реакторного. Иначе всё это зря. – сказал вслух что думал.

Голос – чужой, механически ровный. Где-то внутри знал, что делать. Даже когда это означало идти в одиночку.

- Они не отступают, – пробормотал "Восемь", проверяя гранаты. – Они как нож. Пробуют нас. Медленно, но точно.

Следующее нападение началось внезапно – даже не стрельбой, а тактически. Они включили стробирующий свет, врубили низкочастотный шум, что бил в уши, словно под кожу. Это была не атака – это была деморализация. Протест против самого нашего присутствия. Стены корабля дрожали, и где-то в глубине… что-то ревело. Может, двигатель. Может, что-то ещё.

А может – ещё один из них.

- Контакт! Право-впереди! – закричал "Пятый", и снова схлестнулись.

Теперь они не просто стреляли – передвигались рывками, отбивая пули, орудуя клинками, которых раньше у них не было. Появились. На предплечьях – монолитные сегменты, выдвигающиеся при блоке.

- Режим глухой обороны, – выкрикнул приказ, – прикрытие, контроль зоны. Только так. Иначе сожрут.

"Четырнадцатого" подбили в горло. Прямо между пластинами. Он упал, пытаясь вытащить аптечку, но один из врагов – быстрый, как змея – добил выстрелом в упор. Без эмоций. Без жестов. Просто задача, которую нужно выполнить.

Мы потеряли его. И ещё двоих. Остались – я, Шестой, Пятый, Восьмой, Девятый. Пять. Пятеро.

И мы – всё ещё в бою. Раны пульсируют, дыхание тяжёлое. Но двигаться надо. К отсеку с реактором. Или что у них вместо него.

- Командир, – Шестой снова рядом. Его броня – выгоревшая, с дырами. – Они не просто защищают. Они как будто держат линию развязки. Что-то здесь – важнее их самих.

- Думаешь, мы идём не к ядру, а к командованию? – резко повернулся. – Или к командиру?

Он не ответил.

Потому что впереди открылся проход.

За ним – пространство другое. Платформа. Полукруглый зал. Полумрак и пульсация. Там – ещё трое врагов. Всё те же. Всё те же лица, или их отсутствие. И высокая фигура – не в боевой броне, а в длинном сегментном плаще.

На нагрудной пластине – те же руны, только выжженные глубоко, до основания металла.

Мы только шагнули на платформу, как трое противников синхронно отделились от стены. Не бросались, не кричали – двигались, как машины, плавно, точно, в ритме, будто всё уже отрепетировано сотни раз.

В голове мелькнуло: они не просто броня – они такой же пехотный отряд, как и мы, только лучше. К тому же другой школы. Другой войны.

- Контакт! – крикнул Шестой.

Выстрелы вспыхнули почти одновременно – но всё шло не так. Мы били – они парировали. Щиты, встроенные в наручи, отводили пули. Один из врагов откатился вбок, в то время как второй – двинулся вперёд рывком, почти исчезнув с глаз.

- Пятый! – закричал кто-то.

Не успели. Один из чужих срезал Пятого снизу-вверх клинком, который вышел из предплечья бронескафа. Без крика, без замаха. Просто – чисто, эффективно, холодно, что само по себе много говорило об уровне этого оружия. Пятый рухнул, броня развалилась, внутренности вывалились наружу – запах железа, крови, расплавленного пластика.

- Восемь! Спина!

Но и Восьмого не успели прикрыть. Один из противников вышел из мёртвой зоны, разрезав воздух чем-то вроде энергетического дротика, который свернул ему шею с одного попадания. Он упал, даже не выронив автомат.

Я стрелял – до щелчка, пока индикатор не мигнул красным, безысходным. Шестой бросил в проход последнюю фугаску, но она только отбросила одного – не убила. Они стали быстрее. Хитрее. Опаснее.

Они двигались слаженно, как одна машина. Трое в броне, матово-чёрной, сегментной, с рунами вместо номеров, без опознавательных знаков. Наступали с равной уверенностью, словно каждое их движение давно прописано в инструкциях. Как будто не они, а мы вторглись туда, где они уже сто раз оттачивали каждый угол, каждую реакцию.

Мы остались вдвоём. Я и Шестой. Все остальные либо убиты, либо... нет, все убиты. Была команда, был отряд. Сейчас – только двое. И трое противников.

Едва держал дыхание. Вкус озона на губах, кровь внутри шлема — прикусил язык, даже не заметил.

- Ближе не подпускать! – рявкнул, но