Красная дорама 3 - Денис Георгиевич Кащеев

Не скрою, мы вынашивали месть, но с той ловушкой — это вышла чистая случайность, честное слово!

И да, вздернуло вредную девицу за ногу метра на два от земли!

Несчастная вожатка была, до кучи, в легкой широкой юбке, так что зрелище получилось по тем целомудренным временам более чем пикантным. А посмотреть нашлось кому — на вопли перепуганной жертвы сбежалась разве что не половина лагеря.

Обернулось все в итоге совсем не весело, кстати. Оказалось, что вожатая серьезно повредила ногу — это не считая пережитого эмоционального потрясения — и ее увезли в больницу на Скорой. В свой отряд она так и не вернулась. Лагерь же добрую неделю стоял на ушах — искали злоумышленников. Не нашли — все, кто что-то знал, молчали, как северокорейские партизаны на допросе у янки. А потом и смена закончилась…

— Пак- сонсэнним — она с нами едет от школы из взрослых — сперва удивилась, но потом мою задумку одобрила, — продолжила между тем Хи Рен. — Сказала только на себе конструкцию не испытывать. Так я и не собиралась — что я, дурочка? Да и испытывать-то пока нечего. Мы с Ли и О набросали примерную схему ловушки, но преподаватель трудового воспитания, товарищ Цой — я ее ему показала — заявил, что так у нас не сработает. При этом сам ничего взамен не предложил — недосуг ему, видите ли! Правда, разрешил нам воспользоваться школьной мастерской — ну, изготовить, как он это назвал, прототип — вот только времени до похода остается совсем мало! Будь иначе — пошли бы путем проб и ошибок, а так надо сделать сразу правильно! А как правильно — мы не знаем!

Рассказчица печально вздохнула.

— Вот в этом-то и основная проблема, — заговорила она снова, переведя дух. — Может, и правда не лучшая была идея — с этой ловушкой? Только Пак- сонсэнним на нас ее уже вроде как записала.

— И поменять ничего теперь нельзя? — участливо уточнил я.

— Да можно, наверное… Но Ким Ю Джин узнает — на смех поднимет. Ну и вообще… Нет уж, будем пробовать! — решительно заявила она. — Может, еще Цой- сонсэнним ошибся… — Девочка водрузила на сушку последнюю из вымытых тарелок и закрыла кран. — Жаль будет, конечно, если ничего не получится… — печально закончила, обернувшись ко мне.

На несколько секунд на кухне установилась тишина.

— Хи Рен, — вкрадчиво проговорил я затем. — А как вы планировали демонстрировать свой проект публике? В смысле — на ком?

— Я бы, пожалуй, Ким Ю Джин в нашу ловушку заманила, — мечтательно подняла глаза к потолку школьница. — Но те двое мальчишек ей наверняка все расскажут — так что не выйдет. Да и отвечать потом неохота, — рассудительно заявила она. — Пак- сонсэнним ведь предупреждала: на людях не испытывать. Поэтому возьмем соломенное чучелко — которое вместо раненого бойца носят. Проденем ему под мышки палки — и подтолкнем к петле. Этот момент у нас как раз хорошо продуман. Должно получиться зрелищно! Дело — за рабочей схемой самой западни…

— Знаешь… — еще пару секунд я поколебался (опасная ведь все же задумана игрушка!), но потом таки решился. — А дай-ка мне глянуть, что ты там показывала вашему трудовику!

— Сейчас, Чон- сонсэнним! — словно только и ждала от меня этих слов — даром что сама совета не просила — моя ученица пулей вылетела из кухни.

Через полчаса у нее была на руках проверенная схема «партизанской» ловушки. Надеюсь, никому из школьников ногу петлей не оторвет — но вроде Хи Рен все правильно понимает, да и учительница, типа, идею согласовала…

4. У всех свои проблемы

Наутро, спустившись к мотоциклу, внизу в подъезде я застал нашу инминбанчжан. Женщина вешала на стену какой-то яркий плакат. При моем приближении она как раз отступила на пару шагов и, чуть склонив голову набок, критически оценила результат своих стараний.

— Доброе утро, тетушка Мин! — учтиво поздоровался я. И уже двинулся было под лестницу к байку, как замер на полушаге и снова обернулся к плакату — по которому до того лишь мельком скользнул равнодушным взглядом.

Со стены на меня вдохновенно смотрели трое: рабочий, видимо, инженер и почему-то солдат, соединившие свои ладони, в которых они держали символическое изображение атома. Надпись над их головами гласила: «Решительный Рывок — к народному процветанию!»

Хм, ничего не скажешь, оперативно.

— Что, криво повесила? — обернувшись ко мне и ответив на приветствие, озабоченно уточнила инминбанчжан — неверно поняла мою заминку.

— Нет, нет, все отлично! — поспешил заверить ее я.

— А мне все-таки кажется, что чуть кривовато… — с сомнением выговорила тетушка Мин, снова отворачиваясь к плакату. — Правый угол надо немного приподнять!

— Ну, разве что чуть-чуть, — не стал спорить я.

По дороге до Пэктусан на глаза мне попалось еще с полдюжины свежих лозунгов на тему Решительного Рывка и мирного атома. А еще я припомнил, как вчера Хи Рен, пока обжаривала на сковороде биндэтток, между делом упомянула, что девочки из ее прежнего хорового кружка учат новую песню — под несколько тяжеловесными названием «Десять ядерных гигаватт — народу». Тогда я, по сути, пропустил эти слова школьницы мимо ушей — немного о другом думал. А сейчас вот всплыло.

Десять гигаватт — это много, кстати. Почти в два с лишним раза больше, чем у крупнейшей российской АЭС — если, конечно, ничего не путаю! Впрочем, поэтам-песенникам, не только местным, свойственно слегка приукрашивать…

А так — уже ясно, что за тему в стране взялись с нешуточным размахом. Главное теперь, чтобы весь пар не ушел в свисток…

* * *

В приемной, не успел я взять у Пак сегодняшнюю газету, как у меня зазвонил телефон. Я извлек из кармана трубку: на экране светился номер мототорговца Ли Джин Хо.

Подумалось: что-то рановато он! Даже не в смысле «рано с утра», хотя и это тоже. Дело в том, что на днях меня угораздило сильно повредить стекло передней фары моего байка — шальной камешек на дороге неудачно поймал. Оно не то чтобы вдребезги разбилось, но смотрелись трещины угрожающе, будто в любой момент все готово было рассыпаться. Я сразу связался с Ли-младшим, однако тот сказал, что «родной» детали у него сейчас в наличии нет,