Гоблин. Монстр или... - Криаан

делитесь? Украду вашу прелесть!». Искренне не понимая зачем оно надо, но ощущая глубинное и всеобъемлющее устремление непременно спиздить то, что плохо лежит, я кое-как дернулся. Никогда в жизни ведь чужого не брал… А сейчас ловко и хлестко выкинул руку, попав в промежуток между ударами. На лету рассмотрел, что на моих «детских» пальчонках больно солидные когти, и цапнул блестяшку! «Моя!.. Моя прелесть!» — в мыслях промелькнул злорадный, хохочущий визг. — «Не отдам! Моя!..» — Отпусти, тупой гоб! — заверещал братец. Он запрыгал на месте, дергаясь от боли. Разом удвоил порцию братской любви, которую «излучал» с ноги мне под дых. А я, снова блеснув болезненной эрудицией, наконец-то допер, что впопыхах помацал не что-нибудь ценное, а мокрый, блестевший на свету член братца. Ему — и брату, и члену — нифига не понравилась встреча с моими когтями. А потом… потом свет «отключили» — кто-то из них удачно попал и я отрубился.

* * *

Очухался я, как ни странно, одним куском, что уже хорошо — ить откусить чего-нибудь могли, гады. Но тупые братцы своего не добились и не смогли замордовать младшенького. Папашку нашего побоялись или просто наскучило? Да и хрен бы им по всей липкой морде. И «спасибо» на капельку, вот на полшишечки прямо. Потому как они даже небольшую услугу мне оказали — беззвучный «шепот» в голове, мешавший в однородную кашу мои-чужие мысли, прервался. А те знания и то понимание, которое он трамбовал в ошарашенный мозг, более-менее улеглось. Дало шанс хоть что-то понять не на уровне интуинтивных инстинктов. Так я просёк, что попал! Причем, по-крупному. Сдох и ожил, но вляпался не в волоокого ОЯШ-а, на которого все девчонки с округи сами сбредаются, а на полном ходу вонзился в зеленую, дурно пахнущую бяку, что зовёт себя гобсами, или же гоблинами. «За что, что я такого в прошлой жизни наделал и чем заслужил?!» — в груди колыхнулась обида. — «Хочу в тупого ОЯШ-а! Они хоть сдохнуть могут по-человечески… По крайней мере некоторые, а мне что прикажете? В помойной канаве рядом с крысами, или посреди засранной пещеры?» Но реальность, жестокая гадина, оказалась неумолима — меня ни за что, ни про что породнили с гоблинским племенем. Уморительно мелкие, неисправимо подлые, и безупречно тупые, как дети на попечении интернета, эти коротконогие зеленушки нечеловечески жестоки, о чём я знаю прекрасно. Знаю даже без подсказки свежих гематом на лице и боках.

А еще гобсы жуть какие вороватые парни, словно стая сорок, науськанных патологическим клептоманом и живущих с одной мечтой — овладеть самкой, попутно что-нибудь стырив. И ради этой голубой мечты они любого не гоблина — да и гоблина, если прижмет — порежут на ломтики и сожрут без соли. Буквально и с аппетитом. Ибо еды на быстро растущие племена всегда не хватает и в ход идет что угодно, от слабо ядовитых кореньев и ягод, разваренной кожаной сбруи с краденого обмундирования, и до «мяса» — своих менее удачливых родичей. Потирая ушибы, я с кряхтением сел. Не без облегчения понял, что хотя и ощущаю себя косплеером отбивной с кровью, но косточки, кажется, целы. Взгляд поймал резкость и растеряно поплыл по округе, чтобы через секунду озадачено уставиться на ноги. Во-первых, они у меня комично кривые и короткие, что у гобсов считалось особым признаком красоты. А во-вторых их почему-то аж три! Потасовка горела уже где-то вдалеке, на другом конце… этого места, чем бы оно ни оказалось. Мною больше не интересовались и внезапного удара можно пока не опасаться. Видать, второй братишка заметил, что первый от него что-то спрятал, и по понятиям любого зеленого попытался отнять «блестяшку».

«Прелестно», — я прислушался к визгу драки. Меня не бьют и это главное, а там пусть хоть вешаются, хоть на ворованые мечи грудью бросаются. У меня тут своя атмосфера и дела поважнее. С непонятным предчувствием я приподнял тряпку на чреслах и… ахнул. Третья нога — нихрена не нога! Я же знал — чужие мысли шептали! — но лично такое увидеть оказалось сродни свежему удару по роже. Это был член, толстый и опутаный сетью изломанных вен, огромный практически — он оказался не сильно короче нижних конечностей! «Едрить!.. Это ж если я встану, то как былинный дурилка, сам себе на хуй начну наступать во время ходьбы», — растерялся я, на всякий случай и руки вскинув повыше да подальше от «брючного удава». — «А если встанет он, то упаду я…» Хотя… Первая паника быстро улеглась и мысли поплыли спокойнее: из ума пока что не выжил, чтобы собственного хуя пугаться. Да и вообще, при всех очевидных неудобствах мне очень даже нравилось глазеть на эту детородную «колбасень». Она, можно сказать, единственная гордость и «надёжа» младшего сына вождя, да и всего племени из двадцати гобсов, что проживают в комфортабельной пещере под холмом посреди леса. Я потыкаль пальцем в горячую штуку у себя промеж ног, ощущая прикосновение с обеих концов. А потом… Не то чтобы сомневался в собственных знаниях, минуту назад нашептаных на ухо, но всё-таки вскинул руки поближе к лицу: доверяй, но проверяй. Глянул и окончательно убедился — ладошки мои, под стать укороченным ногам, оказались практически детские по размеру, травянисто зеленые, с большими когтями. «Так может меня просто скукожило и надо поскорей «раскукожиться»?» — под нервный смешок промелькнула идиотская мысль. Кажется, в такой ситуации положено хоть самую малость поорать для порядку, поистерить. Но я и смертушки не убоялся — просто не заметил её. Какие-то высшие суки или само Провидение не позволило этого. Потому вместо паники просто принюхался. Член-то я уже разглядел, а пялиться на шершавые стены пещеры смысла немного, так может обоняние хоть на что-то умное намекнет? Сырой, затхлый воздух и в самом деле хранил много полезного, но в пещере пахло чем-то родным и спокойным. Ноздри щекотали ароматы тухлого мяса, застарелой мочой, гари чадящего пламени и едва уловимой, почти испарившейся сладости женщины.

И от «запаха девочки» меня опять как оплеухой огрело! Мозги даже не успели изобразить возмушение перед фактом «родной вони ссанины», как голова повернулась в ту сторону, откуда веяло тонким ароматом вагины. Но… Ничего. Слабый запах доносился откуда-то из глубины пещеры, из густой темноты, и невероятно манил первым опробовать самку. Упасть к ней промеж ног, шлепая членом по мокреньким складочкам узенькой письки, а потом, под визгливые стоны глупенькой самочки, окунуться в неё до самого корня. Засадить так, чтобы залупа до лёгких достала!.. Я