На лыжне попаданец Ломаев (СИ) - Леккор Михаил

Так и не решив ничего в этой тяжелом и довольно пикантном положении, я просто продолжал молчать. Кожедуб снова улыбнулся, но на этот раз довольно зловеще:

— Если бы ситуация была другой, ох и вы… — он запнулся, вздохнул и закончил более миролюбиво, — высек бы. Но ты блестящий биатлонист и доказал это в Ижевске. Поэтому, говорю не только во-первых, но и во-вторых и в-третьих и, если надо будет, последующие пункты.

Ведь проблема не в том, что Касатонов слабенький комвзвода. Не он первый, не он последний, да, Виктор Семенович? — Великанов молча, но согласно кивнул, — не можешь — научим, не хочешь — заставим, но через два года службы он окреп бы и не ляпал, как со мной. Нет, причина в другом. Первый взвод — это, прежде всего, элитные спортсмены, а возглавлять их некому. Не командовать, это дело десятое, а именно возглавлять на лыжне.

Так что, можно сказать и во-вторых. Ты хороший биатлонист, я думаю, мирового уровня. В ГДР взял первое место с девчонкой на горбу. Здесь уже на первом же пробном состязании, как говорил Виктор Семенович, возглавил соседей по комнате. Он уже сообщил, что ты сразу же установил новый рекорд спортроты. И ведь совсем не сказал, что одновременно прошлую планку превзошли все три соседа.

Великанов что-то хотел вякнуть в оправдание, но Кожедуб легко его заставил замолчать. Потом потребовал, но уже другое:

— Скажи лучше, Виктор Семенович, как твоя точка зрения на это?

— Слушаюсь, товарищ маршал! — дисциплинировано ответил Великанов, — по мне, так товарищ Ломаев идеально подходит на должность командира первого взвода. Именитый биатлонист с большими перспективами, хороший командир, пользующийся авторитетом среди коллег. Я, товарищ маршал действительно не говорил о массовом рекорде. Но я много говорил уже после отбоя со спортсменами — военнослужащими взвода.

И уже непосредственно ко мне, бедному:

Товарищ Ломаев, ведь все поддержали мое предложение. Вот поэтому я горячо поддержал предложение Ивана Никитовича о переводе вас с поста помощника заместителя роты на должность командира первого взвода.

— Но я уже говорил, что мне надо много тренироваться, а потом и бегать на официальных соревнованиях, — напомнил я мягко, — судя по всему, времени у меня не будет хватать и для себя собственного, куда уж для всех остальных!

— Товарищ прапорщик, — возразил мне Великанов, — вы не учитываете специфику нашей части. У нас СПОРТРОТА. То есть, если в обычных мотострелковых подразделениях, вы бы занимались спортом сами по себе, а ваши подчиненные бегали, прыгали, стреляли в рамках общевойсковой деятельности, то у нас и вы и взвод будете тренироваться вместе.

Ведь как? Вы будете готовиться к мировым соревнованиям, спортсмены взвода тоже должны. Более того,думаю, сверху, даже из Москвы, будет поставлена такая же задача — готовить к мировым соревнованиям ваших подчиненных. Они из состава «А», как и вы, тоже элитные биатлонисты. Методика, я вижу, у вас есть, цель выделены четко. Надо просто выбросить командную лень, неуверенность и все пройдет.

Мы же со своей стороны поможем, да, товарищ маршал авиации? В взводе можно выделить единицу заместителя командира. Вот пусть он и занимается строевой и огневой подготовкой. Ее существенно меньше, но она есть. Я и мои заместители по политической и строевой части тоже станут более тщательно приглядывать.

— А чтобы у вас появилась личная заинтересованность, в-третьих. Командиром взвода желательно не может быть прапорщик. Это должен быть офицер. Поэтому получение высшего образования и последующего диплома лейтенанта становится не только вашей частной задачей, но и командованием роты. Из моей практики, командиру взвода продвигаться проще.

В общем так, прапорщик Ломаев. У тебя есть два пути: или ты выдвигаешься на пост командира взвода добровольно, в соответствии с желанием командования, или просто будет приказ, не выполнить которого невозможно. Как ты, Олег?

И ведь откровенно лыбится, паразит трезвездный! М-да, опять возникает чисто российский вопрос — чтоделать? И ведь придется подчинится. Проблем, конечно, больше, но и взвод — это не факультет. Ты же уже был деканом, что же побаиваешься быть всего лишь командиром взвода. Все равно главная проблема остается одна — получение золотых медалей.

— Ох, товарищ маршал авиации, если так, то лучше уж добровольно-обязательно. А то продвигаться в светлое будущее по приказу получается слишком садомазохически, — сказал я с вздохом. Вздох, разумеется, был излишне показушным. Я уже решил!

Мои собеседники это тоже поняли. Великанов сел как-то поспокойнее и даже Скворцов как-то улыбнулся по-домашнему. А Иван Никитович Кожедуб покрутил головой, словно тугой воротник перестал ему жать, попросил/приказал Скворцову:

— Товарищ лейтенант, пошлите за товарищем Касатоновым, надо решить эту проблему, пока у нас прапорщик Ломаев не передумал.

Он еще прикалывается надо мной! М-гм, имеет право, я, наверное, сейчас чуть ли не единственный командир взвода, которого перетаскивали на этот пост с таким старанием. И ведь кто! Не командир полка, или, учитывая статус спортроты, командир данного подразделения. Маршал авиации, едрить кудрить через пятое колено!

Пока за Касатоновым ходили, пили чай, Кожедуб на правах старшего и более умудренного жизнью рассказывал, как он так же старательно, как товарищ Ломаев отбрыкивался, старался стать командиром дивизии во время Корейской войны. Для современников маршала авиации все было внове, а вот мне, попаданцу нет, и я только вежливо улыбался.

Но, наконец, лейтенант Касатонов явился. Командиры наши проявили определенный такт, а я услышал немного нового. Оказывается, его сразу же ставили временно, поскольку спортсмена нужного не было, а он, наоборот не был спортсменом. И теперь вот, ха, его решили повысить до помощника заместителя командира отдельной спортроты по строевой части. Это передвижение уже была решено и никто из отцов командиров не возражал.

Удивил меня Касатонов. Его лицо при известии о перестановке в должностях просветлело, м губы само собой расплылись в радостной улыбке. Как же он, оказывается, страдал! А я-то думал, я его подкузьмлю. Или он играет? Дескать, раз уж убирают, но по-хорошему, то подыграю. Но когда он заговорил, подтверждая таким радостным тоном, что я окончательно понял — нет, не играет, он действительно счастлив, что перестал быть командиром взвода!

Передавать дела на такой маленькой должности было плевое дело. Он прямо при командире роты и маршале авиации отдал нетолстую папку бумаг. Все взвод мне передан. Люди на учебе, 31 человек без меня, личные дела в отделе кадров.

Касатонов ушел на новое место службы. Хотелось надеяться, что с ним все согласовано, и он сейчас не будет шокирован. Ну а я пошел с командиром роты представляться на свою, хотелось верить, не Голгофу.

Глава 5

Так уж получилось, что в моем взводе я был, по-моему, практически единственным, кто не знал о грядущем моем назначении на взвод. Все-таки спортрота — воинское подразделение, специфическое, а его воины — элитные спортсмены — не простые рядовые. Сделаешь что-нибудь не то, и упадет у них эффектность в спорте. И сама рота от этого провалится.

Поэтому ничего нового, собственно, капитан Великанов им не сказал. Сегодня, главным образом, шокирован был сам я. А еще должен был что-то сказать важное и красивое. Не всевластный король и не царь, но тронная речь особо приветствовалась.

Вот этим бывшего декана никак не испугаешь. Сколько уж выступал и по какому поводу и без поводу, красиво и сильно. Одно слово историк, почти что политик, болтать может везде и долго, хотя и без пустопляйства.

Постоял рядом с капитаном Великановым, послушал его бедного. М-да уж, как он только учился и где. Заикается, бедный, словарный запас, как будто он иностранец из Средней Азии, логики никакой. Зря он ушел за рамки приказов, только уронил авторитет.

И спортсмены мои почти перестали слушать, хотя остались в строю, а куда деваться. Но слова командира для них уже китайская грамота, в одно ухо выйдет, в другое выйдет. Так ведь и меня слушать не захотят, паразиты.