Твоё настоящее лицо - Ярослав Маратович Васильев

заиндевевшую землю упал и захрипел пожилой мужчина, по-прежнему напоминавший Дениса. Князю же теперь можно было дать самое большее лет двадцать. Холёное породистое лицо аристократа, тонкие пальцы и нежные руки, никогда не знавшие тяжёлой работы.

Во все стороны от могилы побежала пепельная хмарь: отдача от второй половины ритуала, обязанной вернуть хозяину способности джинна. Полину и Антона раздавило тяжёлой давящей болью. Она начиналась где-то возле темени, расплывалась горячим жидким металлом по телу, вминала в жёсткий асфальт. Новый тяжёлый удар чуть не впечатал в землю. Будь они поодиночке, их бы раздавило. Но сейчас два сердца билось вместе, два голоса говорили в унисон. Боль оставалась, но уже не такая всепоглощающая. Опираясь друг на друга, они принялись выстраивать защиту, вытесняя чужую злую волю, разрывая мутную хмарь в клочья, растворяя в окружающем пространстве без следа. Реальность вокруг задрожала, словно кто-то хотел расплавить её и отлить в новую форму. Но воля стражей уже сковала жидкий метал холодом своей воли, заморозила поток событий и разгладила его, возвращая к прежнему виду.

– Ты проиграл, Князь, – звонко на всю округу сказала Полина. – И ты ошибся. Стражи не он, а мы. У тебя всё равно бы ничего не вышло, но вот Егора я тебе не прощу.

– Можно сказать много, – следом заговорил Антон. – Не вижу смысла. Преступление доказано. Именем круга стражей моё слово – смерть.

– Не побоишься? – Князь ещё пытался делать вид, будто они играют на равных, многовековой опыт держаться в любой ситуации помог натянуть на лицо маску самоуверенности и лёгкого превосходства. – Убивать сам будешь? Своими руками? Фамильяра-то нет, он не раньше завтрашнего дня выберется.

– Вполне верю, что потом это останется на моей душе тяжким грузом. Но в жизни есть моменты как сейчас, когда долг выше моего хочу. Поэтому сначала сверну вам обоим шею, а мучиться буду потом.

– Не-е-ет, мальчик, ты не представляешь, что это такое – день за днём и год за годом вспоминать глаза человека, которого ты убил. Не в спину убил, не в порыве ярости, а вот так вот, глядя в лицо и в спокойном сознании.

– Ты прав, Князь, – чужой голос заставил всех вздрогнуть. – Детям не стоит марать свои руки казнью даже такого презренного создания, как ты. И потому для этого здесь я.

Полина, не отпуская руки Антона, обернулась. Оказывается, на поляне появилась ещё одна участница. Женщина в дорогом брючном костюме от какого-то модельера, без куртки, но видно, что совсем не мёрзнет. Невысокая, худощавая. Рыжина волос, отливающих медью и осенним багрянцем и собранных в роскошный хвост до лопаток, острый курносый нос – делали женщину чем-то похожим на лису. И возраст с ходу не угадаешь, есть такой тип людей, которые одинаково выглядят и в двадцать, и в сорок. Разве что морщинки в уголках глаз выдавали: ей, скорее всего, больше тридцати. Полина её видела первый раз в жизни, но Князь явно узнал. Ибо страха скрыть не смог, его начала бить мелкая дрожь.

– Можете звать меня Анна Геннадьевна. Для вас и сейчас я ношу именно это имя.

– Ты не имеешь права, – захрипел Князь. – И это моя территория.

– Ай-ай-ай, зайчик. Неужели ты думаешь, что за тысячелетия первый такой, который решил, будто наши правила написаны для дураков, а умный их всегда обойдёт? – поймав полный удивления взгляд Антона, женщина пояснила: – Совершенно верно. Несмотря на наше могущество, в душе мы остаёмся людьми, а потому существами социальными. У джиннов тоже есть некоторый кодекс законов, направленных на то, чтобы не доставлять друг другу лишних неприятностей. И тоже есть некий аналог правительства, совет мудрейших. Но сейчас вопрос в ином. Да, формально по нашим законам я тебя судить ещё не могу. Эти дети преступление совершить тебе не дали, а смена тела проступок хоть и серьёзный, но своё наказание за него ты уже получил, окончательно лишившись способностей. Только вот кто-то забыл, что и Перекрёсток согласился, пусть и с некоторыми уточнениями, но принимать Круг стражей как арбитров. И сейчас стражи сказали своё слово. Виновен.

Тут Анна Геннадьевна махнула рукой, вся поляна скрылась в белёсом тумане, полном голубых искорок. Свободным остался лишь пятачок, где стояли стражи и джинна. Нежно запахло персиками и мёдом.

– Я решила, что нам стоит поговорить без лишних ушей.

– Вы его казните? – спросила Полина.

– Да. Девочка, запомни: никогда не оставляй за спиной живых врагов, даже когда уверена, что они проиграли окончательно. К тому же чисто по человечески – а я, несмотря на возраст и силу, всё-таки человек – эту мразь хочется удавить. Будь моя воля, я бы это сделала ещё полвека назад. Увы. Наш закон не терпит исключений. Судить можно только за совершённый поступок. А оба раза самого страшного ему совершить не дали. Первый раз твой отец. И не суди отца, девочка. Это сейчас, спокойно всё взвесив и подумав, точно зная силы с обеих сторон, можно отыскать более хорошее решение. Тогда счёт шёл на часы, ценой была не только гибель города, но и твоя смерть, и смерть твоей мамы. Потому твой отец и выбрал вариант, когда он остановит Князя ценой уже своей жизни. Про возможность смены тела он не знал. Мы не очень это афишируем.

Анна Геннадьевна вздохнула и ненадолго отвернулась.

– Точнее, это запрещено. Не так строго, как ритуал зеркала, который пытался провести Князь, но за смену тела тоже наказывают. Ибо это очень просто – не тратить немалую часть своей силы на то, чтобы сохранять нужный возраст, а украсть молодость у другого. Очень быстро это становится страшнее наркотика. Князь знал, но ему терять было нечего. На остатках силы он поменялся обликом с водителем машины, того и застрелили. Тогда перед советом мудрейших он списал всё на состояние аффекта, дескать, спасал свою